«Мы думали, это гроза, а это была страшная туча самолетов»: откровенный рассказ ребенка из осажденного Сталинграда

Мемориал «Солдатское поле» под Волгоградом.

Фото: Екатерина СИМОХИНА

В Волгограде и по всей стране 2 февраля отмечают 81-ю годовщину победы в Сталинградской битве. 200 огненных дней и ночей продолжалось ожесточенное сражение на Волге. Бои шли за каждый клочок земли. И все это время жители осажденного города сражались за жизнь и за победу. Воспоминания о тех днях дитя военного Сталинграда Эммы Васильевны Карагичевой записала и прислала в редакцию ее внучка Дарья.

«НЕ ГРОЗА ЭТО ВОВСЕ, А БОМБЁЖКА!»

«Гроза. За окном бушует гроза. Мне семьдесят четыре года. Я съеживаюсь на диване, как всегда во время грозы, и перед внутренним взором плывут картины далекого прошлого. Картины раннего детства, когда я стала бояться грозы.

Уже год шла война. Наша семья состояла из пяти человек: мама, папа, бабушка, старший брат двенадцати лет и я. Мне было четыре года. Главным человеком была, конечно, бабушка, ведь она всё время была со мной.

В строящемся тогда Сталинграде трёхэтажный дом, где нам дали квартиру, стоял на крутом берегу Волги в посёлке Южный. Мы жили на втором этаже.

В памяти чётко осталось жаркое лето. Тогда желающим рабочим давали кусочек земли за городом. Мои родные, вчерашние крестьяне, брали землю и сажали бахчу.

Где-то далеко шла война, но в то, что она докатится и до нас, как-то не верилось. Хотя взрослые после работы ходили рыть «убежище», и мы с моими погодками крутились под ногами. Было очень интересно и жутко. Убежище от снарядов и бомб строили недалеко от дома. Это были ямы, крытые брёвнами и землей. Но жизнь шла своим чередом.

23 августа 1942 года бабушка объявила, что мы с ней идём на бахчу. Утречком мы потопали в степь и, нагрузившись всем, что выросло, возвращались домой около полудня.

Где-то далеко справа от нашей дорожки бушевала гроза. Небо там было чёрным, сверкали сполохи молний, непрерывно грохотал гром. Бабушка всё поспешала, тащила меня за руку и с опаской поглядывала на далёкий чёрный горизонт. Мы уже бежали, а справа всё надвигалась страшная чёрная туча. Батюшки! Да ведь это туча самолётов! Передние уже хорошо просматриваются.

Вот и наш посёлок. Все бегают, мечутся. Забегаем в дом, хватаем то, что попадает под руку, и бежим к убежищу, под землю. В тёмных камерах и проходах уже набилось много людей. Старики, дети.

Взрослые все на работе…

Гроза над головами сотрясает всё вокруг. Да не гроза это вовсе, а бомбёжка!

Спустя много лет, уже после войны, я училась на курсах экскурсоводов, и в душе поднимались почти забытые картины того августа. Эти курсы заставили меня вспомнить прошлое, ведь преподавали нам бывшие военные, которые были участниками Сталинградской битвы. С волнением и слезами на глазах рассказывали они нам картины недалеко ушедшей тогда войны. А мои картинки из детства дополняли страшную правду.

Вот бабушка готовит обед, налёты самолётов и обстрел города не прекращаются. А мы – мелкота, тоже не лишние. Носимся по улицам и зорко следим за небом. Вот гул… гул самолётов! Несусь к дому и ору что есть силы: «Баба, летят»! – присматриваюсь и уточняю: «Наши! Наши! Баба, это наши самолёты!». Сегодня обед будет готов.

Но наступил такой момент, когда пришлось тревожно кричать: «Немцы! Немцы! Фашисты летят!» Началась бомбёжка нашего посёлка.

Эмма Васильевна Карагичева с сыном. Фото из семейного архива.

«ЖЕНЩИНЫ, ДЕТИ, СОЛДАТЫ – ВСЕ ОНИ РЫЛИ ПЕЩЕРЫ»

Папа вообще не приходил с работы. На заводе были созданы отряды ополченцев, и он, кузнец, был мотористом на катере «Киров», который осуществлял переправу через Волгу. День и ночь катерок, как и другие, сновал по Волге, перевозя раненых, подвозя боеприпасы, подкрепление защитникам города.

А в отвесном песчаном берегу женщины, старшие дети, иногда подходили и помогали ополченцы, солдаты – все они рыли пещеры. Глубокие, разветвлённые. Берег был обрывистый и очень высокий, и пещеры не разрушались даже во время боёв.

В родном доме большие разрушения. После очередного обстрела наше убежище и дом обрушились. Мы с бабушкой оказались засыпанными землёй. Но обстрел закончился, и нас всех откопали.

Наша квартира обрушилась вдоль дома надвое, половина осталась цела. Моя кроватка зацепилась за что-то и висела над руинами. Старшие проникли в оставшиеся части дома.

Мама схватила самое ценное - недавно купленный набор суповых тарелок, бабушка – мешочек с семенами огородных растений и швейную машинку, тоже недавно приобретённую. Осиротевшие, мы побежали к берегу Волги в спасительные пещеры. Вот туда мы и переселились. Жили с солдатами, помогая друг другу.

Была уже осень, бои стали тише. Помню, как мы с братом по крутой тропинке спускались к родничку, где в вырытой чаше собиралась чистая прозрачная вода, а посередине сидела огромная жаба. Мальчишки её прогнали, мы набрали воды и понесли в пещеры.

Мирные жители в блиндаже во время воздушной тревоги. Госархив Волгоградской области. Фотограф не установлен.

«В ЛЮДЕЙ СТРЕЛЯЛИ, КАК В ЗАЙЦЕВ»

На Волге стало меньше движения, а у берега появился ледок.

Ждали, когда придёт папа и переправит нас на Песчаный остров, а потом дальше на левый берег в непонятную и спасительную «эвакуацию».

Папа был кузнецом, у него была бронь, потому что завод готовили к эвакуации и нужны были рабочие.

И однажды этот момент наступил. На Волге было затишье, прибежал папа, схватили узлы – кто что мог и гуськом по крутой тропинке спустились к воде.

Мама обнялась со своими тарелками. Все боялись обстрела, но немцы выпустили по нашему катеру несколько мин и успокоились. А вот когда высадились на берег, тут и начался обстрел.

В людей стреляли, как в зайцев. Кто-то крикнул, что снаряд в одно место дважды не падает, и мы стали бегать от воронки к воронке. Особенно тяжело было маме. Она с трудом шла по песку, неся свой узел и тарелки. Так стопочкой и несла. После каждой воронки она оставляла одну тарелку на песке. За нами так и вилась дорожка из тарелок с цветочками. Одна из них осталась и доехала с нами до Барнаула, вернулась в Сталинград в сорок девятом году. Затем она как-то бесследно исчезла, когда я была студенткой.

Помню, как семьи рабочих с завода погрузили в товарные вагоны, обитые изнутри лежанками из досок в два этажа, и мы поехали.

Никто не знал, куда. Мужчины приносили лапшу в вёдрах, никто не ссорился, не ругался, все отходили от ужаса.

Однако военная гроза и здесь нагнала нас. На каком-то перегоне немецкий самолёт стал кружить над поездом, но, видно, боеприпасов у него уже не было, и он несколько раз возвращался, низко пролетая над нами. Было невозможно страшно от воя и грохота этой озверелой махины, но мы благополучно умчались от него.

Не дай Бог кому-либо испытать этот цепенящий ужас нависшей над тобой смерти войны!

Долго все в вагоне отходили от страха бомбёжки. Но колёса крутились, поезд нёсся уже по Сибири. Вот и Барнаул.

Нас выгрузили на ледяной пол вокзала и несколько дней расселяли по домам местных жителей.

Я была очень болезненной, а спали все вповалку на холодном полу вокзала. Но Сталинград здесь нам помог. Когда мы бежали по острову, то увидели, что в одной из воронок из-под снаряда кем-то был брошен ковёр. Моя мудрая бабушка заставила брата взять его, и мы спасались на нём, пока нас не поселили в домике бабы Нины.

Шло время. Однажды, уже летом, мы с ребятами играли на краю улицы у чудесного соснового бора. И вдруг – грохот, взрывы! Я как брошусь на землю, ору что есть силы: «Ложись! Бомбы! Немцы летят! Немцы!». Все остановились, смотрят на меня, а я лежу – боюсь пошевелиться. Оказалось, что это была настоящая весенняя гроза. Все смеялись надо мной, а я была счастлива, что это не самолёты.

Война прошла, но щемящий ужас страха всё время у меня жил в душе. Когда родился у меня сыночек, я часто по ночам сидела над его кроваткой и молила: расти, расти быстрее, становись на ножки! Однажды поймала себя на этой жгучей мысли и задумалась: почему я так тороплю время? И поняла – потому что, если будет бомбёжка, чтобы он бежал сам, а я тащила его за ручку, иначе я не смогу его спасти».

ИХ ОСТАЛОСЬ ТАК МАЛО

Эмма Карагичева с мамой вернулись из эвакуации в Сталинград в 1949 году. Из троих детей в семье пережила войну только она. Вместе со всеми они заново отстраивали практически стертый с лица земли город. Ее отец трудился на тракторном заводе. Сама она после войны работала экскурсоводом, потом много лет - учителем. Эммы Васильевны не стало 22 февраля 2022 года. Но ее воспоминания остались и дойдут до потомков.

Немногие из тех, кто пережил Сталинградскую битву, сражался на фронте и ковал победу в тылу, дожили до сегодняшнего дня. По данным администрации региона, на сегодня в Волгоградской области остался 3601 житель осажденного Сталинграда. Всего ветеранов Великой отечественной войны - 7616. С каждым днем их все меньше.