Из мемуаров Наины Ельциной: У нас с Борей был брачный договор - нарожать детей на две волейбольные команды

Наина Иосифовна впервые зачитала отрывки из своих неопубликованных мемуаров.

Фото: Алексей БУЛАТОВ

В среду, 1 февраля, первому президенту РФ Борису Ельцину исполнилось бы 86 лет. В связи с этим в екатеринбургском Ельцин Центре подготовили большую культурную программу. Одним из ее ключевых событий стал визит в Центр Наины Иосифовны - вдовы Бориса Николаевича. Она возложила цветы к памятнику своего мужа, а затем встретилась с горожанами в местном книжном магазине, где зачитала несколько фрагментов своих мемуаров, которые сейчас готовятся к печати.

- Я вообще не люблю публичности и не люблю давать интервью, - призналась Наина Иосифовна. - Но после ухода Бориса Николаевича стала соглашаться и рассказывать о нашей жизни, потому что это мой долг перед памятью мужа. Просто обидно, что молодые политологи все настолько видоизменили и столько у них неправды. Когда читаешь ложь, это ранит душу. Я не собираюсь давать оценку 90-х. Прочитаю, не знаю, что получится.

Борис Николаевич и Наина Иосифовна познакомились в институте, а женились, только проверив свои чувства – в течение года после выпуска они намеренно не виделись друг с другом. Фото: Уральский центр Б.Н. Ельцина

Книга должна выйти до конца марта. Ниже мы публикуем некоторые фрагменты из того, что Наина Иосифовна зачитала публике:

«О КАКОМ ЗАМУЖЕСТВЕ МОЖЕТ ИДТИ РЕЧЬ?!»

«Я специально пришла к аудитории, где он защищался. Он вышел и объявил: «Получил отлично!». Ну, обнялись, конечно, за хорошую защиту, и вдруг он говорит очень серьезно: «Слушай, ну мы же с тобой должны пожениться!». Я очень серьезно сказала: «Не понимаю, о каком замужестве речь. Я уезжаю в Оренбург, ты остаешься в Свердловске». Разговора не получилось, потому что Боря торопился на поезд в Тбилиси. Он уезжал на очередные соревнования по волейболу. А я осталась в растерянности. Почему он заговорил со мной о свадьбе в такой неподходящий момент? Тогда он, видя мое беспокойство, сказал: «Хорошо, давай разъедемся на год, проверим чувства и встретимся на нейтральной территории». И так убедительно сказал, я согласилась. И мы расстались. Было ясно, что это надолго, а может быть и навсегда.

Слушателей было так много, что мест не хватало. Некоторым пришлось стоять.

Фото: Алексей БУЛАТОВ

"В июне 1956 года на мой адрес вдруг пришла телеграмма из Куйбышева, так назывался город Самара, от Сережи… друга Бориса по волейбольной команде. Телеграмма была такая: «У Бориса плохо с сердцем. Срочно приезжай!». Я не колебалась ни минуты. Оформила отпуск на три дня за свой счет. Родители, когда я попросила их купить билеты на поезд, не задавали лишних вопросов. У моей подруги в Куйбышеве жила сестра… она попросила приютить меня. Мы вместе с ней обзвонили все больницы, но Бори найти не смогли. Наконец, удалось узнать, в какой именно гостинице живут волейболисты, приехавшие на соревнования.

Образование Наина Иосифовна получила в Уральском политехническом институте. Фото: Президентский центр Б.Н. Ельцина

До гостиницы доехала на автобусе. Подхожу, вижу турникет. Через него выходят люди. Решила подождать, когда появится кто-то из команды, чтобы спросить, где Боря. Вдруг вижу, он идет по холлу. Кричу: «Борька!». Он выскочил из гостиницы: «Стой здесь! Я сейчас предупрежу ребят». И вот он стоит живой и здоровый. «Что с сердцем?» – спрашиваю. «Болит и очень, – отвечает. – От любви к тебе». Причем отвечает с улыбкой до ушей. Помню, как я начала на него кричать: «Нашел чем шутить!». «А иначе ты бы никогда не приехала», – сказал он и был прав. Не приехала бы. Гостиница стояла прямо на берегу Волги. Перед ней большой парк. Место удивительно красивое. Мы погуляли несколько часов, устали сели на лавку. И так, обнявшись, просидели до утра. Говорили без конца. Мы же не виделись целый год.

Наина и Борис Ельцины с детьми. Свердловск, 60-е годы. Фото: Президентский центр Б.Н. Ельцина

«Знаешь, вот теперь мы точно поженимся», – сказал мне Боря, или я ему. Мне почему-то кажется, что у нас это вырвалось одновременно.

Загс был совсем маленький. Никакой особой процедуры или музыки или шампанского не было. Просто расписались. Шампанское пили уже в общежитии. Все что можно было разбить – разбили. Бутылки, стаканы… и все это били на счастье. Но потом поехали в дом Колхозника в ресторан. Оказалось, что гостей собралось много. Потом подсчитали – 140 человек. На свадьбу приехали только Борины родители. Мои не смогли…

Читая некоторые фрагменты, вдова первого президента РФ едва сдерживала слезы.

Фото: Алексей БУЛАТОВ

Входим в ресторан и видим – друзья выстроились в длинный коридор. По одну сторону мальчики? по другую девочки. Надо идти, а у меня ноги подкашиваются и туфли на высоком каблуке. Боря тихо мне говорит: «Не дрожи. Что ты, как осиновый лист». Тогда со мной случилось это впервые. А повторно через много лет, когда Борис уже стал президентом. Первый раз в качестве жены президента вошла вместе с ним в Георгиевский зал Кремля. И все. Опять эта дрожь в коленях. Идти не могу. Он чувствовал. Крепко взял меня под руку. Пошел медленно.

В студенчестве Ельцин всерьез увлекался спортом. Однажды с тяжелейшим гриппом он сбежал из больницы на важный матч по волейболу. И привел команду к победе! Фото: Уральский центр Б.Н. Ельцина

А тогда 28 сентября 1956 года еле дошла до стола, который стоял в конце длинного зала. Взялась за угол и успокоилась. За столом стоял Юра… и держал в руках свиток метра полтора длиной. Наш свадебный договор, который они составили. Мы должны были обмакнуть пальцы в мелко-натертый грифель и поставить свои отпечатки, подтвердить, что обещаем следовать этому договору. Выполнить его было непросто. Помню, там значился и такой пункт: нарожать детей на две волейбольные команды – женскую и мужскую. То есть 12 человек. Нам удалось поставить в женскую команду только двух членов"...

"ЕСЛИ БЫ БОРЯ ЗАХОТЕЛ ЗАСТРЕЛИТЬСЯ, ОН БЫ ВОСПОЛЬЗОВАЛСЯ ПИСТОЛЕТОМ ИЗ СЕЙФА"

«9 ноября (1987 года, вскоре после того, как Ельцин стал публично критиковать руководство партии и заявил о зарождении «культа личности» Михаила Горбачева, - Ред.) прямо в рабочем кабинете у него случился сердечный приступ. Когда приехали врачи, они обнаружили у него порез на груди. Нам сказали, что это рана от ножниц. Из Горкома забрала «скорая» и увезла в больницу. Тогда и появилась версия о попытке самоубийства. Никогда в это не верила. Это не в его характере. Даже мысль такая у Бориса возникнуть не могла. Но если бы и возникла, он точно бы нашел не такой нелепый способ, чтобы свести счеты с жизнью. В сейфе у него лежал наградной пистолет.

Бориса начали лечить сильнейшими успокоительными. Причем в огромных дозах. Считалось, что надо снять стресс. И он в результате с трудом разговаривал и почти не вставал с постели.

Среди слушателей были дочь Бориса Ельцина Татьяна Юмашева и мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман.

Фото: Алексей БУЛАТОВ

Горбачев позвонил ему в больницу. Горбачев сказал Борису, что тот должен присутствовать на пленуме московского Горкома. Я была при этом разговоре рядом, так как почти не выходила в эти дни из палаты.

«Я даже до туалета с трудом дохожу», - еле выговорил Борис.

«Ничего, врачи тебе помогут», - сказал Горбачев.

Мне же Борис сказал: «Я должен идти». И тогда я просто закричала: «Ты это не выдержишь. Только через мой труп! Ты никуда не пойдешь». Он стал мне объяснять. Поняла, что Борис боится, что из-за него пострадают его товарищи по работе в Горкоме. Я не могла его остановить. Но все же попытку сделала. Попыталась поговорить с его лечащим врачом. «Мы его наколим лекарствами на час его хватит», – сказал он. Стало ясно, что ехать придется. Пленум продлился несколько часов. Все это время я сидела в больнице, пила валерьянку и ждала его возвращения. Позже я узнала, что выступление на пленуме потребовало от него огромных усилий. Он почти не мог говорить, потому что действие препаратов, которые ему вкололи, через час уже прошло, как и говорил врач. В его защиту не выступил ни один человек. Это было предательством. Люди, которых он хотел защитить, выступали с обличительными речами. Критиковали за те дела, которые прежде очень поддерживали. В больничную палату его привезли на носилках. Он был очень бледный.

Помню, что кричала: «Передайте Горбачеву, что даже фашисты во время войны с пленными так не обращались. Вы из палаты реанимации больного вывезли!». Врачу тоже в сердцах сказала: «Как же ваша клятва Гиппократа?».

«У меняя свои гиппократы», – не глядя мне в глаза ответил он".

Мемуары Наины Иосифовны должны выйти в марте.

Фото: Алексей БУЛАТОВ

"НА ТЕБЕ БРОНЕЖИЛЕТ. А ГОЛОВУ КАК ЗАЩИТИШЬ?"

«19 августа в шесть утра раздался звонок. Наша спальня была на втором этаже, а телефон на первом, где спала Таня. Она взяла трубку. Звонили с приемной Бориса Николаевича. Сказали всего два слова: «Включите телевизор». Я всегда оставляла дверь в спальню открытой, чтобы слышать внуков, и вдруг слышу шаги по лестнице. В спальню входит Таня и сразу включает телевизор, он стоял у нас.

«Ты что?! Папа спит!»

«Мама, что-то случилось!» – ответила Таня. Я стала будить Бориса. Смотрю на экран, а там Лебединое озеро в шесть утра. Мы уже знали, что такое бывает только когда происходит что-то экстренное. Потом на экране появился диктор и сообщил о болезни Горбачева, и объявили в стране чрезвычайное положение. Борис уже проснулся. Он сразу сказал: «Это переворот».

Охранники Бориса рассказали нам, что все Архангельское окружено автоматчиками. Охрана тогда у Бориса была небольшая. Чтобы защитить нас, ребята расположились вокруг дома. Довольно быстро удалось вычислить, где находится группа захвата. Кто-то сказал: «Дула автоматов нацелены на окна». А в доме дети. Стало не по себе.

Борис с родителями и младшим братом Михаилом в городе Березники. Фото: Уральский центр Б.Н. Ельцина

Заехал Анатолий Собчак. Он спешил в аэропорт и должен был срочно лететь в Ленинград. Они с Борисом о чем-то коротко поговорили. Помню, он сказал: «Повсюду колонны танков». Я пошла его провожать. Было непонятно, сможет он добраться до дома или нет. Уже у крыльца он сказал: «Храни вас Бог, Наина Иосифовна». Просто мурашки по коже. Дача в Архангельском это совершенно открытая территория. Вступать в бой с охраной президента России на глазах у всех группа захвата не решалась.

Борис решил ехать в Белый дом. Машину подогнали к крыльцу. Охранники предложили надеть бронежилет. Но он оказался мал. Но надели. Пиджак из-за бронежилета топорщился.

«Ну, хорошо на тебе бронежилет, - говорю я, - а голова все равно открыта».

А он мне: «Я возьму российский флажок с капота машины и встану перед танком. Пусть они попробуют что-нибудь со мной сделать». И поехал.

Наина Иосифовна в Ельцин Центре.

Фото: Алексей БУЛАТОВ

Через какое-то время нас тоже решили вывезти из Архангельского. Надо было собираться. Вдруг понимаю, что вместо того чтобы складывать вещи, рву помидоры и складываю их в корзину. Дочери кричат: «Мама, ты с ума сошла?!». Точно плохо соображала. Хотя собранные помидоры потом с удовольствием съели. А те, что не успели собрать, так и пропали. Когда вернулись в Архангельское, теплица была уже пустой.

Возник вопрос: куда ехать. Решили: я с внуками Борей, Катей и Машей еду не домой, а на квартиру к охраннику... Это было мужественное решение – предоставить нам убежище в тех обстоятельствах… Схватили самые необходимые вещи, посадили детей в микроавтобус «Рафик». Кто-то из охраны сказал: «Если будут стрелять, ложитесь на пол лицом вниз». И Боря, совсем маленький тогда, услышав это, громко спросил: «Мама, а нам будут сразу в голову стрелять?».

В день рождения своего мужа, Наина Иосифовна возложила цветы к его памятнику у Ельцин Центра.

Фото: Алексей БУЛАТОВ

На посту в «Рафик» заглянули, увидели меня и детей и пропустили без слов. Первую ночь с 19 на 20 августа я не спала совсем. Сидела перед телевизором. Тишина и чужая квартира. Нечем было себя занять. Дети спали прямо в одежде. Кто где. Кто в кресле, кто на диване. Вечером вышла позвонить из автомата. Меня попросили с домашнего телефона не звонить. Вышла на улицу, а 2-х копеек нет, чтобы бросить в телефонный автомат. Попросила у прохожего. Дозвонилась в приемную, там кто-то ответил, что все в порядке, но с Борисом меня соединить не могут.

Вторую ночь мы провели уже в нашей квартире вместе с вооруженной охраной. Ребята просили нас к окнам не подходить. Я спросила почему.

«А во дворе стоит хлебовозка, скорее всего это спецгруппа, в которой сидят автоматчики», - объяснили они мне. Ночь была страшнее первой. Прошел слух, что будет штурм Белого дома. Маша, самая маленькая, все время спрашивала, что будет с нами. А ночью нас разбудили - надо срочно уезжать из квартиры. Помню, я сказала охране, если в нас будут стрелять, не отстреливайтесь. У вас семьи. Вы с автоматчиками все равно не справитесь. Они сказали: «Это наша работа».

Охранники должны были получить какой-то сигнал. Потом им позвонили, сказали, что штурма Белого дома не будет. Все выдохнули. Значит и нам ничего не угрожает»

Наина Гирина – единственная любовь Бориса Николаевича. Фото: Уральский центр Б.Н. Ельцина

РУБИНОВУЮ СВАДЬБУ ОТМЕТИЛИ В БОЛЬНИЦЕ

«Так получилось, что в сентябре 1996 года мы с Борисом оказались в больнице в одно время. Он перед операцией, а я после. Я на третьем этаже, а он на втором. Я почти все время проводила в его палате. А 28 сентября 1996 года была 40-летняя годовщина нашей свадьбы. Мы конечно об этом не помнили. День свадьбы никогда не отмечали. А дети, оказалось, про наш юбилей помнили. 28 сентября Таня с Леной и их мужья пришли к нам в больницу с огромным букетом цветов, как любил Борис, с блюдечком, на котором лежали два кольца. Для меня – с бриллиантиками. Для Бориса просто золотое. Мы даже сразу не сообразили в чем дело. Дети говорят: «Сегодня же 40 лет со дня вашей свадьбы». Вижу у Лены с Таней глаза на мокром месте. И Борис тоже сидит растроганный. Жалко, что поднять по бокалу шампанского нам было нельзя. Ни мне, ни ему. Подаренное мне кольцо я с тех пор почти не снимаю. А Борис носил свое недолго, так к нему и не привык»

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Наина Ельцина о критике мужа: "Борис Николаевич ни в чем не виноват" (читать здесь)

Помощник Ельцина Георгий Сатаров: "Борис Николаевич был фантастически компромиссным человеком" (читать здесь)