Мы сидели с подругами в кафе, болтали и смеялись, когда вдруг неожиданно зазвонил людочкин мобильник. Взглянув на дисплей и резко оборвав смех, одними губами Людочка пояснила: «Мама!». И мы со Светкой сразу притихли.
- Мне только одно интересно, Людмила, - громко и обиженно задребезжал на том конце старческий голос. – Если я тебе не позвоню, ты через какое время матери хватишься?
- Мам, да мы с тобой сегодня уже третий раз разговариваем! – засуетилась Людочка.
- Потому что это я тебе третий раз звоню. А ты со мной разговаривать не хочешь!
- Мам, ну я работаю вообще-то. Занята была.
- Так занята, что минуты не было ответить на звонок? Ты там не министром работаешь?
- Мамочка, у тебя что-то срочное? Мы тут с девочками сидим, давай я тебе потом перезвоню?
- Снова я не вовремя??? Конечно… А что за девочки?.. Ты смотри, допоздна не задерживайся. С девочками, ишь ты... Позвони потом…
Мама Галина Михайловна, пожалуй, является той самой горькой перчинкой в Людочкиной сладкой жизни. Как говорят в народе, чтоб та самая жизнь сахаром не казалась.
- Ей бы в свое время шестерых родить, - со вздохом говорит Людочка. – Сейчас бы было в самый раз воспитывать.
Но, к сожалению, Люда у мамы единственная дочь, и весь свой пыл Галина Михайловна тратит на нее и на ее семью. Живут они в соседних многоэтажках. Окна дочери практически напротив, и мама целый день посматривает в окно. Включили свет – значит, можно звонить по городскому телефону и говорить всласть минут сорок.
- Порой приду с работы, сяду и сижу в темноте, свет не включаю, - грустно рассказывает Люда. – Ну нет у меня сил, выматываюсь. А свет включишь – через пять секунд телефонный звонок…
- А ты трубку не бери! – наперебой советуем мы. – Может, ты в душ пошла.
- Ага, не бери! – смеется Люда. – Тогда через десять секунд прибежит! Ох, ах – что у вас случилось, свет горит, а к телефону не подходите! У нее же и ключ есть.
- Ты в своем уме?! – всплескивает руками Светка. – Зачем ты ключ дала? Забери!
- КАК я могла не дать ключ, ты что? – вздыхает Люда. – Ты вообще представляешь, что я должна была сказать? А про «забери» - это вообще нереально. «Мама, верни наши ключи»? Немыслимо!
- Может, ей хобби какое завести? – сочувственно говорим мы. – Конечно, ей скучно целый день в четырех стенах. Она с твоих окон глаз не сводит, это же ненормально.
- Ой, что я только не выдумывала, - машет рукой Людмила. – Что только ей не предлагала. Ничего не хочет – ни читать, ни вязать. Абонемент ей взяли в бассейн, в группу здоровья для пожилых – ни разу не сходила. Недешевый абонемент в хороший фитнесс-центр, так и пропал. С бабками на лавке сидеть некомильфо, видите ли. А предложили в библиотеке работать – не пошла!.. Ей общения не хватает, конечно, но… Новых знакомых заводить не хочет, а старые подруги все у нее идиотки, по ее словам. Одна от внуков не вылазит, у другой две дачи. Правильно, ни у той, ни у другой времени на нее не остается, вот она и обижается на них…
Единственное занятие для Галины Михайловны – просмотр телепередач. Иногда требуется немедленно обсудить увиденное, и она звонит дочери.
Людочка покорно слушает пересказ сюжетов и к месту вставляет междометия. Чтоб показать, что она у телефона и внимательно слушает. Кроме того, она постоянно отчитывается – почему днем у нее целых полчаса был занят телефон, кто звонил, что говорил, что за нужда каждую неделю встречаться с Ивановыми и какие дела у нее с бывшей одноклассницей Юлей.
Если куда-то поехать в выходные, не поставив в известность маму – будет трагедия. Если купить что-то в квартиру, не посоветовавшись – обида.
В кои-то веки поехали встречать Новый год к друзьям за город – был скандал до весны.
- Ничего, потерпите еще чуть-чуть, - утирая слезы, говорит в таких случаях мама. – Умру скоро, перестану вам мешать…
- Это – мой крест, - вздыхает Людочка в ответ на советы подруг. – Можно, конечно, и поговорить, и поставить на место, и не обращать внимание… Но не хочу я ее обижать. Ей уж под семьдесят, сколько еще отпущено, кто знает…
- Судя по всему, лет двадцать еще отпущено, - мрачно говорит на это Светка. – На твой век ее хватит.
- Прекрати! – обрывает ее Людмила. – Мама – это, знаете ли, мама. Какая бы не была – другой не будет.
И Люда продолжает нести свой крест. Наверно, она в чем-то права. Мама – это действительно мама, и другой не будет.
Только я бы так не смогла…