Леонид Рошаль
Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН
- Леонид Михайлович! Это Гамов Александр, "Комсомольская правда" – радио, сайт.
- Очень приятно.
- Мы бы хотели, чтобы сегодня прозвучали призывы к учащимся, их папам и мамам, к учителям в связи с 1 сентября. Ваши мудрые слова, напутствия.
- Я поздравляю тех, кто пошел в школу. Это незабываемо совершенно.
Я помню, когда мой сын пошел в школу, я не настолько эмоциональный человек, но у меня к горлу комок подступил, хотелось плакать, настолько это все волнительно для каждого родителя.
И для ученика – тоже. Когда я пошел в школу, я не помню.
Но этот день у меня еще ассоциируется и с другим событием – печальным. Это Беслан.
И в этот день - 1 сентября, я был в одной из школ Москвы, у меня там племянники учились, поздравлял. Потом приехал на работу, мне позвонили, уже не помню, из какой компании, и сказали: вы летите в Беслан? Спрашиваю: что там делать в Беслане? Вас требуют захватившие Беслан люди. Я посмотрел новости, сказал: конечно, да, лечу. И где-то в это время как раз, около пяти часов, я уже приземлялся в Беслане. Не дай Бог, чтобы любой человек испытывал то несчастье, которое испытывали мы и те родственники детей, которые попали вместе с детьми в эту школу, и дети.
Это глумление - выше человеческого разума. Как можно ставить под угрозу мирных жителей и детей, какие бы требования ни предъявляли.
И затем начались переговоры, я вел непосредственно переговоры - неоднократно и в первый, и во второй день, и ночью с этими террористами. Все время я разговаривал с одним и тем же голосом. Когда я ему сказал, что вы же меня вызвали, я прилетел, я хочу к вам пройти, мне было в довольно грубой форме отказано в этом. Но все равно переговоры продолжались.
И один момент был очень страшный, когда они позвонили и мне сказали, что если у них выключится свет, они начнут расстреливать заложников подряд
Я думаю, что, может быть, эти переговоры где-то и записаны, можно будет подтвердить.
И в этот момент, в эту ночь была погода ужасная, была гроза. И выключился свет. Не только в этой школе, а вообще в этом регионе.
И я стал снова звонить туда, не мог никак дозвониться и сказать, что это не умышленное выключение света, что это гроза.
У меня спина и рубашка все время были мокрые... До тех пор, пока я не дозвонился, не взяли они трубку, и я не сказал, что это не предумышленная ситуация.
Возможности передать воду, медикаменты, самому прийти туда Не было - они категорически отказывали в этом...
Даже в последний момент...
И когда приехал Аушев, и собирался туда пойти.
(А мы были знакомы, он мне обещал, что я тоже с ним пойду.) Но в последний момент перед тем, как он вошёл в эту школу, ему раздался звонок, он сказал: нет, я пойду один. Меня не пустили.
Но была еще одна ситуация, когда наш главный руководитель психиатрической службы страны утром подошел ко мне и говорит: я ничего не могу сделать, там народ собрался в клубе, хотят идти освобождать своих родственников. Я понял, что если это случится - будет кровь огромная.
И пошел в этот клуб, честно говорил с народом. Рассказал все, что мне известно об этом состоянии. И пытался их успокоить, чтобы, не дай Бог, этого не случилось. Говорил я очень искренне. И говорил о том, что дети могут прожить и без воды более длительное время.
В общем, любыми путями смог отговорить. Я их успокоил, и они не пошли.
Может быть, это самое большое, что я сделал в этой жизни, когда предотвратил гибель сотен мирных жителей, которых бы, конечно, они расстреляли в Беслане.
Потом была работа по подготовке учреждений Беслана. Я объездил все детские и взрослые больницы, насколько мы готовы. Помогал в этом плане.
И потом - в этот страшный день и ночь, которая последовала, когда началась эта стрельба, - мы сконцентрировали основное число больных в республиканской детской больнице, и я вместе с друзьями там всю ночь работал. И нет ни одного ребенка, которого бы я не осмотрел, которому бы не помог.
И затем для того, чтобы понять, что это за горе, надо один раз побывать на кладбище, которое там, в Беслане.
- Я там был...
- Это страшно... Когда видишь – лежат вместе и ребенок, и отец или мать...
Это святое место, я считаю. Вот на Хиросиму надо съездить посмотреть и на это кладбище надо съездить и посмотреть. И понять, что такое варварство, что такое зверство.
А сегодня … пережитое чуть забывается. Сегодня народ пошел в школу.
И сегодня у нас другая напасть – пандемия. Она, конечно, менее страшная, чем этот террористический акт в этой школе, который был. Но все равно - опасный враг, с которым тоже надо еще бороться.
Я хочу пожелать самого доброго родителям и детям, чтобы они никогда не знали горя, чтобы они не чувствовали того, что испытали родственники, родители и дети Беслана. Чтобы солнышко было светленькое над их головой. Я хочу поздравить с первым годом их учебы, с 1 сентября. Поздравляю.