Выдворенные утром гастарбайтеры уже вечером возвращаются в Россию с новыми поддельными паспортами
Нелегалы за ночь достают новые документы и возвращаются туда, откуда их выдворили
Фото: Михаил ФРОЛОВ
Уже на территории Российской Федерации находятся около 10 миллионов мигрантов. А квота на то, чтобы они получили разрешение на работу составляет 1 миллион 700 тысяч человек! То есть, остальные находятся нелегально. В прямом эфире радио КП обсуждаем, какие изменения миграционного законодательства предлагает Президент и депутаты.
Бероева:
– Здравствуйте. В эфире телерадиоканал «Комсомольской правды». Тема нашего сегодняшнего эфира – ужесточение миграционного законодательства. Нужно это делать или нет? Обсуждаем инициативы, которые предлагают сейчас депутаты. Наши гости Каримов Ренат Исмагилович, председатель профсоюза трудящихся-мигрантов. Здравствуйте.
Каримов:
– Здравствуйте.
Бероева:
– Специальный корреспондент отдела политики Дмитрий Стешин, большой специалист по этому вопросу, человек, который написал очень много материалов и выступает как эксперт.
Стешин:
– Здравствуйте.
Бероева:
– Депутаты предлагают ужесточить миграционное законодательство. Первый пункт законодательной инициативы, которую мы сейчас обсуждаем – ограничить право на въезд людей, которые ранее на территории России совершили какие-то преступления, например, не заплатили налоги. А это, наверное, касается большинства мигрантов.
Стешин:
– Не оплатили свою депортацию. Люди, имеющие непогашенные судимости, которые получили судимости во время пребывания в России. Я связался с офицером таможни аэропорта Домодедово с просьбой прокомментировать, как будет контролироваться въезд людей такой сомнительной категории в страну. Он мне сказал: никак. Потому что не существует ни единой базы данных, ни дактилоскопии. И вообще, с среднеазиатскими государствами странная ситуация с документами, потому что есть множество примеров, он с ними сталкивался, когда человек, совершивший правонарушение на территории России, будучи депортированным, утром прилетает в Душанбе, и чуть ли не вечерним рейсом возвращается обратно в Москву уже с новым паспортом. То есть, никакой системы контроля нет. Как будет отсекаться сомнительная категория граждан, въезжающих в страну, не понятно. Есть еще другие инициативы.
Бероева:
– Правозащитники говорят, что эти инициативы нарушают права человека. Ренат Исмагилович, как вы относитесь к этой инициативе депутатов?
Каримов:
– Частично она уже реализована. По действующему законодательству иностранный гражданин, который два раза и более совершил административное правонарушение, по решению суда административно выдворяется за пределы Российской Федерации с запретом въезда на территорию РФ в течение пяти лет. Когда действующий президент был еще кандидатом в президенты, он предложил, чтобы срок этот был увеличен в два раза. Чтобы административное выдворение осуществлялось на срок десять лет. И если бы иностранный гражданин в течение десятилетнего срока попытался снова проникнуть на территорию Российской Федерации, то тогда его бы ждала российская тюрьма.
Бероева:
– А как сейчас эта система действует и действует ли она вообще?
Каримов:
– В какой-то мере она действует. Если иностранный гражданин не поменял свой паспорт и едет со старым паспортом, по которому он выдворен, то его на границе развернут назад.
Бероева:
– Сначала подделай паспорт, а потом езжай в Россию, тогда тебя не арестуют и не выдворят.
Каримов:
– Теперь с января 2013 года это будет сделать сложнее, потому что будут брать отпечатки пальцев. Отпечатки пальцев подделать существенно сложнее.
Бероева:
– Дима, получается, база техническая появится.
Стешин:
– Технически мне просчитывали, сколько стоит сканер для отпечатков пальцев, если заказывать оптом несколько тысяч штук. Все мы знаем, что для такого огромного государства, как Россия, не такие уж большие деньги, чтобы как-то упорядочить миграцию. Упорядочение этого процесса, мое мнение, в интересах самих мигрантов. Потому что к нам приезжают люди, которые самоотверженно трудятся. Я противник трудовой миграции в России. У меня в подъезде парень дворник, узбек, работает с утра до вечера. Я ничего плохого про него не могу сказать. Я с ним уважительно здороваюсь. В то же время в страну приезжают люди, которые не имеют специальностей, не хотят работать, промышляют криминальными заработками. Или просто болтаются днем ребята из Средней Азии без дела.
Каримов:
– Я тоже противник трудовой миграции. Человек должен работать там, где он родился.
Бероева:
– Миграционная служба сегодня не может выловить нелегалов. Потому что всегда у нас есть цифра официальная количества мигрантов в стране и есть неофициальная цифра, которую дают все эксперты. И, насколько я знаю, миграционная служба тоже не брезгует такими цифрами, говорит, их в 4-5 раз больше.
Стешин:
– При этом миграционная служба любит говорить: мы бюрократическая структура, мы занимаемся учетом, мы не должны лазать по подвалам, устраивать облавы, хотя у них есть система физической поддержки, это дело полиции.
Бероева:
– А милиция говорит: нам бы со своими гражданами разобраться.
С одной стороны, президент Владимир Путин недавно был с визитом в Таджикистане. Его некоторые заявления расценивались, как либерализация миграционного законодательства. А здесь депутаты ужесточают. Это что? Последовательные действия или противоречия?
Стешин:
– Какие тенденции на рынке труда?
Каримов:
– Тенденции однозначные. Ужесточение к нарушениям как самих мигрантов, так и их работодателей. То, что предложил президент в Таджикистане: увеличение срока постановки на миграционный учет с семи рабочих дней до 15-ти и увеличение срока оформления разрешения на работу с одного года до трех лет. Это никаким образом не снизит колоссальную проблему нелегальной трудовой миграции, которая продиктована следующим обстоятельством. Уже на территории Российской Федерации около 10 миллионов мигрантов, которые, все признают, что не просто находятся и болтаются, потому что в Москве просто находиться и болтаться нужно быть богатым человеком, они работают. А квота на то, чтобы они получили разрешение на работу составляет по РФ 1 миллион 700 тысяч человек.
Бероева:
– И она не увеличивается год от года. По-моему, уже четыре года, как не увеличивается.
Каримов:
– Совершенно верно. Таким образом, 8 миллионов 300 тысяч человек даже если бы они хотели быть легальными, они лишены такой возможности. В Москве ситуация еще более драматична. В Москве около полутора миллионов мигрантов, а квота на 2011-2012 год составляла 150 тысяч. На 2012 год принято волевое решение сократить ее до 100 тысяч человек. То есть, в Москве, где даже дворники работают нелегально, хотя выполняют очень важную социальную работу. Дмитрий говорил, что парень – гражданин Узбекистана – очень радует его глаз своей самоотверженной работой. Но, я думаю, что он работает нелегально. Потому что по нашим представлениям в Москве около 50 тысяч дворников. А квота всего 100 тысяч человек. При этом не надо забывать, какое строительство ведется в Москве, и чьими силами ведется это строительство. Попробуйте зайти на любую стройку, и вы там обнаружите огромное количество нелегалов. А если вы зайдете на рынок, то там все работают нелегально. Может ли Федеральная миграционная служба что-то сделать, чтобы изъять такое количество нелегальных мигрантов с территории Российской Федерации? Я думаю, они это сделать не в состоянии по многим причинам. Во-первых, объективные причины, что эти люди работают. Все-таки люди во власти понимают, что если сейчас 8 миллионов 300 тысяч человек выдворить, совершить неимоверные усилия для этого – поезда, самолеты – некоторые отрасли городского хозяйства просто встанут. Например, ваш офисный центр убирается какой-то клининговой компанией. Мне кажется, ни одна клининговая компания не имеет квоты на привлечение иностранной рабочей силы.
Стешин:
– Я думаю, такой поток дестабилизирует ситуацию в Средней Азии.
Каримов:
– Это однозначно. Я не говорю, что это хорошо. Это очень плохо. Количество мигрантов действительно превышает разумные пределы. Это просто видно в метро, по улицам. К сожалению, трудовые мигранты приезжают из государств, где иная ментальность, иные взгляды, иной способ одеваться, иные манеры, иные отношения между людьми. Это режет глаз.
Звонок Дмитрия из Барнаула:
– Добрый день. Что делать? Нужно организовывать центры компактного поселения данных граждан на время карантина. Как угодно назовите – дообразование, дообучение. Для того, чтобы граждане иных государств, приезжающие в Российскую Федерацию, сначала поступали туда. Их бы обучали русскому языку, национальной культуре, профессиям, которым они бы желали обучиться. А затем бы выпускали в большой мир. И тогда это будет упорядочено, и никого не будет третировать. За Уралом какие огромные территории. Привози – не хочу. Видимо, дорого государству далеко вести. Если вы хотите на территории европейской части России получать такой бедлам, ничего не делайте. А территория Дальнего Востока и Сибири будет также оставаться незаселенной. Ассимиляция населения – вот ключ решения этой проблемы. Чем больше будет людей грамотных и обученных вступать в брак с российскими гражданами, чем больше будет детей, тем лучше будет криминальная обстановка в России, лучше будут трудовые ресурсы. Пора повышать численность россиян с 148 миллионов до 260. И чем быстрее мы это сделаем, тем меньше вероятность того, что наш юго-восточный сосед – Китай – через 15 лет сделает шаг вперед и беспрепятственно перейдет границу.
Каримов:
– Это разумное предложение. Но мне представляется, что Российская Федерация в теперешнем ее разобранном положении не в состоянии выучить такое количество трудовых мигрантов, привить им какую-то культуру. Если их учить, значит, они не будут работать, каким-то образом их содержать. Мне кажется, было бы полезнее, эффективнее во всех отношениях, чтобы трудовые мигранты, находясь с папой, с мамой в Узбекистане, Киргизстане, Таджикистане, ходя в школу, встречали там преподавателей русского языка, которые сами из школы уехали в Москву и здесь работают продавцами, уборщиками, дворниками. Мы видим, что странным образом получается так, что русский язык теряет свой статус в государствах, откуда приезжают трудовые мигранты. В Узбекистане он уже давно не государственный язык. Более того, там уже не кириллица, а латиница. Люди, которые приезжают из Узбекистана, вступая в наш профсоюз, не могут правильно написать имя свое. В Таджикистане и Киргизстане недавно русский язык утратил статус второго государственного языка. Предложить, чтобы они там не учились, а приехали сюда и здесь учились – повесить еще дополнительные расходы на бедную Российскую Федерацию.
Бероева:
– По сравнению с этими странами мы не самая бедная страна. Такая система работает в Германии. Когда русские немцы приезжают в Германию, они живут какое-то время в поселениях, учат язык бесплатно, получают пособия. Адаптация происходит. Дима, реально это?
Стешин:
– Это нереально при наличии нынешнего руководства среднеазиатских республик. У нас защитники трудовой миграции из Средней Азии очень любят заезженный штамп применять: деды воевали вместе. Я приезжаю в Узбекистан и что вижу? В Андижане вечный огонь потушен. В Ташкенте вечный огонь погашен. Учебники истории изменены. Официальная трактовка – Великая Отечественная война – это не война узбекского народа, это чужая война. Снесен памятник семьи праведников – узбекской семье, которая во время Великой Отечественной войны приютила 15 детишек из разных республик Советского Союза. Ислам Каримов при этом прекрасно понимает, что он за счет России решает внутренние проблемы своего государства, отправляя к нам на кормление безработную молодежь, которой он не может придумать ни занятия, ни работы, ни достойного существования. Та же самая ситуация в Киргизии, Таджикистане. Оттуда недавно вернулся корреспондент. На него кривились, когда он пытался расплатиться за что-то рублями. При этом азиатские страны пытаются проводить какую-то свою политику в ущерб интересов России. У меня ощущение, что можно было бы найти точки соприкосновения, упорядочить миграцию. Привозить в Россию подготовленные, адаптированные трудовые ресурсы из этих стран, но там правительство играет в какую-то свою игру.
Звонок Виктора из Москвы:
– Здравствуйте. Тема очень важная. Проблемы, которые вы обсуждаете, в академическом плане уже давно решены. Адаптационные центры в России уже давно рассчитаны. Они могут финансироваться за счет работодателей. Составляет около 8-10 тысяч рублей адаптационный курс. Проблема в социокультурной адаптации мигрантов. Для этого и нужны адаптационные центры. Никогда, пока у нас возглавляет полусиловое ведомство эту проблематику, не будет адекватных предложений, в том числе и законопроектов. Это люди, сформированы психологически наказывать палкой. Этим должны заниматься профессионалы – ученые, работодатели, политики, и чиновники сферы образования. Потому что проблема межнациональных отношений, социокультурная. Когда ваш коллега, уважаемый корреспондент, говорит, что господин Каримов решает свои проблемы, давайте посмеемся.
Стешин:
– Над чем смеяться?
Виктор:
– Потому что мы продаем газ и все время говорим, что от нас зависят. Нам платят чистой валютой за газ. Мы решаем свои экономические проблемы за счет трудовых мигрантов, и равноценно решает другая страна свои проблемы. Не надо страдать великодержавностью. Это болезнь очень опасная – мы, мы, мы.
Стешин:
– Не могу понять, кто работал дворниками все время существования России и Российской империи, СССР, как мы обходились без трудовых ресурсов из Средней Азии? У меня дед строитель, сантехник в третьем поколении, и я сантехник. Как-то всегда сами справлялись без завоза трудовых ресурсов.
Каримов:
– Радиослушатель прав, что нельзя одной краской все красить. Что приезжают молодые люди без образования, без знания русского языка. В Ташкенте закрыли троллейбусы. И хотели еще закрыть трамваи, но вовремя остановились. Масса узбекских водителей троллейбусов приехали на работу в Российскую Федерацию. По-моему, в Барнаул. Они работают в Казани, Омске, Москве. Что плохого от того, что приезжает водитель троллейбуса квалифицированный, ему 50 лет, из них он 30 лет работал за рулем троллейбуса? Для того, чтобы воспитать российского молодого водителя троллейбуса, Российская Федерация должна заплатить огромное количество денег. Начиная с рождения этого ребенка, с расходов на детский сад, школу, профтехобразование. И только через 20 лет можно его посадить за штурвал троллейбуса. В то же время приезжают готовые водители троллейбусов из Узбекистана.
Стешин:
– Это частный случай.
Каримов:
– Да. Виктор скал слово «работодатели», и я сразу вскипел праведным гневом. Потому что от работодателей зависит огромное количество трудовых мигрантов Российской Федерации. В 2009 году, когда один из олигархов РФ в Костомукше на Карельском окатыше взял и заменил водителей БелАЗов, местных работников, которые подняли свой голос в защиту своих прав. Он их уволил, а пригласил аналогичных специалистов из Казахстана и Узбекистана. И эти бедные карельские водители написали письмо, что они чужие в своем городе, и мы подключались к решению этой проблемы. И даже прокурор Карелии не смог установить законность, потому что этот олигарх не имел права принять иностранного гражданина на то рабочее место, которое занято российским гражданином.
Бероева:
– К нашему разговору присоединяется еще один гость – Владимир Тор, руководитель исполнительного комитета национально-демократической партии, общественный деятель. Здравствуйте, Владимир.
Тор:
– Здравствуйте.
Бероева:
– Еще одна инициатива: каким-то образом бороться с резиновыми квартирами. В каждой квартире зарегистрировано по 100-300 человек. Это прекрасная идея. Бредово, когда в квартире зарегистрировано 200 человек. Но как это возможно исполнить технически.
Каримов:
– Это не касается трудовой миграции из государств-участников СНГ. Это касается внутренней трудовой миграции. Это еще большая проблема. Потому что Российская Федерация ставит российского гражданина в худшее положение, чем иностранного гражданина. Иностранный гражданин может зарегистрироваться в нежилом помещении. А российскому из Барнаула приезжающему человеку, которого мы здесь должны холить, лелеять, что он приезжает сюда работать, говорим: если ты в эту резиновую квартиру зарегистрируешься, то мы тебя чуть ли не в тюрьму. Такое было.
Бероева:
– Две с половиной тысячи рублей штраф.
Каримов:
– То ли хозяйку квартиры в тюрьму. Но такое было в предвыборную компанию Путина.
Тор:
– Чтобы эффективно достичь цели, надо сначала эту цель поставить грамотно, четко, без стеснений. Чего мы хотим? Мы, русские националисты, хотим, чтобы русским в России жилось хорошо. Это наша основная задача. Я убежден, что миграцию из Средней Азии необходимо останавливать. Можно ли это сделать? Да. Все разговоры о том, что это технически неисполнимо, очень сложно, невозможно – это несерьезно. Вы не можете? У вас нет возможности? Сваливайте со своих рабочих мест. Оставляйте свои рабочие кресла пустыми. Мы их займем, мы наведем порядок. Что необходимо сделать? Необходимо, чтобы разрешение на миграцию в России, первичный фильтр, был перенесен непосредственно на территорию Таджикистана, Узбекистана, и прочих стран. Если чиновник на месте пропускает, значит, прошел фильтр. Не пропускает – все. Человек из Узбекистана или Таджикистана должен приходить в специальную контору в местной стране, где сидят русские представители, и должен убеждать, что есть вакансия, на которую он хочет поехать. Допустим, в кемеровском регионе у нас не хватает шахтеров. Для этого необходима заявка от кемеровского региона, необходимо, чтобы работодатель сказал, где у него будет жить трудовой мигрант, необходима финансовая гарантия от работодателя, что он оплатил медицинскую страховку этого мигранта, что он гарантирует ему жилье, возврат на место в случае какого-то нарушения. У товарища возьмут пальчики, проверят, нет ли нарушений. И если выяснится, что нарушений нет, и этот человек подпадает под эту квоту – милости просим. Пусть заезжает. Но на условиях не менее мягких, чем для местных жителей. Пусть они платят те же отчисления по налогам, нормальные деньги за квартиру, за медицинскую страховку. И тогда трудолюбивые таджики будут отнюдь недешевыми и отнюдь невыгодными. Россия нуждается не в дешевой рабской рабочей силе. Россия нуждается в квалифицированной рабочей силе. Вся миграционная политика России должна быть подчинена следующим требованиям: мы должны привлекать на работу в России русских из Украины, украинцев, белорусов, русских со всех стран СНГ. Но нам не нужны ни таджики, ни низко квалифицированные узбеки. Ими Россия переполнена. Необходимо ставить в конце концов барьер, и выдавливать тех узбеков и таджиков, которые есть в России, за пределы Российской Федерации. Нам не нужна дешевая рабская рабочая сила. Нам нет никакой нужды в том, чтобы эти страны разрушали наш внутренний трудовой рынок. Мы должны защитить своих граждан. Мы должны поставить во главу угла интересы русских. Это наша конечная позиция.
Бероева:
– Когда запретили торговать на рынках мигрантам, и сказали, что они идут из-за прилавков, и придут россияне, освободятся рабочие места, и все будет замечательно. Тогда в порядке редакционного эксперимента я пошла работать на рынок продавцом. Когда произошел разгон этих продавцов, пустовали половина прилавков. Некому было продавать. Никто не хотел. Проработав там чуть меньше месяца, я никому не пожелаю этого рабского труда за такие небольшие деньги. Кто из россиян готов идти и мести дворы? Готова ли наша экономика платить не 15 тысяч рублей, а 50 тысяч рублей дворнику?
Тор:
– В 80-90-е годы, когда я был студентом, место дворника в нашей группе передавалось из рук в руки. Потому что это была большая ценность. Потому что к месту дворника прилагался нормальный оклад и служебное жилье, которое сейчас разворовали и пропили. Это необходимо восстановить. Вы хотите сказать, что у нас нет в Вологодской, Владимирской, Ярославской, Кемеровской областях? У нас море безработных. У нас найдутся люди, которые желают работать на этом месте. Только им надо платить нормально. Мы убеждены, что необходимо закончить с политикой искусственной бедности. Труд не должен быть дешевым. Оплата труда должна быть адекватной. Мы должны делать ставку на рост производительности труда, на квалификацию труда. А это и более высокая оплата.
Бероева:
– Производительность и оплата немножко разные вещи.
Тор:
– Это вещи, которые взаимосвязаны между собой.
Бероева:
– Нам бы поднять производительность труда тех, кто уже получает хорошие деньги. Проблема в том, что мигранты занимают неквалифицированные рабочие места. Квалифицированные рабочие места россиян никто не занимает.
Стешин:
– 24 процента опрошенных россиян сказали, что они чувствуют конкуренцию за свои рабочие места на рынке труда с мигрантами. В 93 году, поступив в институт с должности продавца ночного ларька, я передал эту должность по наследству своему товарищу. А он потом еще кому-то. Получались нормальные деньги. Нигина, твой неудачный опыт тяжелой работы на рынке говорит том, что цены за труд в этой отрасли дико занижены гастарбайтерами-штрейкбрехерами.
Бероева:
– Если этим продавцам будут платить больше, то продукты на этом рынке будут дороже. И мы за эти продукты будем платить больше.
Тор:
– Неправда. Если людям будут больше платить, соответственно будет больше внутренних произведенных продуктов, повысится внутренний спрос, экономика будет расти. Это азбука экономики. Любая услуга, произведенная на территории Российской Федерации, ведет к повышению валового внутреннего продукта. Вы, стремясь к тому, чтобы понизить заработную плату внутри страны, ведете, во-первых, к понижению валового внутреннего продукта, обрекаете экономику на стагнацию. Заставляете всю страну каменеть в этом рабском труде, в этой структуре. Почему вы говорите, что нет квалифицированного труда? На ваш пост претендует госпожа Канделаки. Только что рассказали пример по поводу водителей большегрузного транспорта. Вы хотите сказать, что это неквалифицированный труд? Это более чем квалифицированный труд. Вы считаете, что шахтеры – неквалифицированный труд? Это квалифицированный труд. Вы считаете, что строитель неквалифицированный труд? Строитель – это высококвалифицированный труд. Если у нас в Таджикистане рабская квалифицированная рабочая сила, зачем она нам нужна? Вы нуждаетесь в неквалифицированных рабах?
Бероева:
– Я – нет.
Тор:
– А кто в этой студии нуждается? Никто в них не нуждается. Свой рабовладельческий строй пусть они держат у себя в Таджикистане и Узбекистане. Нам нужно европейское цивилизованное государство. И мы его, русские националисты, построим.
Звонок:
– Здравствуйте. Нужно ужесточать миграционное законодательство. Я полностью согласен с вашим гостем. Я сторонник великой державы. Не будем выделять русский народ. Будем говорить о коренных народах России. Хотелось бы говорить о том, что приезжие вытесняют коренное население из многих отраслей. Из строительства сначала. А, постепенно заняв монопольное положение в этой отрасли, поднимают расценочки. Мой друг, работая на рынке, противостоя давлению, которое на него оказывают люди заезжие, много лет работает, он построил себе большой хороший дом. Так что, вы неправы. Люди приезжие отнимают рабочие места у коренного населения. Мы потеряли среднее профессиональное образование. Теряем токарей, фрезеровщиков. А чтобы у нас поменьше было дворников, надо в Москве поменьше мусорить, обращать внимание на механизацию труда. А иначе так и будем махать метелками, как в 18-19 веках.
Стешин:
– Видел пример в 2010 году в сентябре. В подмосковном городке Калязин произошло восстание местных жителей. Они совершенно озверели. Там был получен огромный подряд на ремонт муниципального жилья. Но вместо того, чтобы набрать местных, фирма-подрядчик завезла 150 гастарбайтеров. Их поселили в нормальном общежитии. Крохотный, уютный городок. Стали мне рассказывать, что почему-то по вечерам стали у женщин дергать сумочки, чего сроду не было. Они стали толкаться плечами, в итоге все это закончилось безобразной дракой возле дискотеки, налетом на это общежитие. Когда я стал разбираться в этой истории, узнал, что есть отделение ФМС в этом городке, зашел посмотреть, кто занимается миграцией. А там одна женщина с перманентом, с круглыми глазами, в ужасе от того, что ее выгонят с госслужбы и придется женщине предпенсионного возраста в провинции искать работу. Это вообще нереально. Я тогда понял, что трудовая миграция не проблема городка Калязин. Все проблемы трудовой миграции в России должны решаться на несколько тысяч километров южнее. На границе.
Бероева:
– Мигранты не сами пришли. Их наняли наши сограждане, российские подрядчики. И наняли незаконно. 90 процентов это были незаконные мигранты. Так, может быть, мы с подрядчиками будем бороться? Контролировать их, чтобы они не нанимали. Именно они устраивают спрос, а предложение приползает через границу.
Тор:
– Конечно. Должно быть очень жесткое наказание подрядчиков, которые используют труд нелегальных мигрантов. И любой мигрант, который трудится на российской компании, должен обходиться фирме не дешевле, если бы она наняла местного гражданина. Как в Канаде. В Канаде невозможно устроиться на рабочее место приезжему, если на него претендует местный житель. Фирма не имеет права платить меньше приезжему, чем местному жителю. То же самое и в Японии. Это правильный подход.
Каримов:
– Владимир затронул очень правильную тему. За российских работников их работодатели оплачивают 34% из своих денег из фонда заработной платы, не из зарплаты работников. Оплачивает из дохода предпринимательского. Оплачивает налоги в три социальных фонда – в пенсионный фонд, фонд обязательного медицинского страхования и фонд социального страхования. До последнего года за иностранца ни в один из этих фондов не оплачивались страховые взносы. Таким образом, какой-то работодатель, директор завода меняет 5 своих токарей российских, татарских якутских, на украинских, граждан Молдовы и иных, то он экономит за год 1 миллион рублей, совершенно ничего не нарушая. Это к тому, что Владимир говорит, что не может иностранный гражданин обходиться дешевле российскому работодателю. Это задача Государственной Думы. Это задача власти.
И относительно ужесточения мер к подрядчикам. Превратить их в легальных невозможно. В Российской Федерации около 40 процентов бизнеса находится в тени. Они и сами получают в конвертах зарплату и россиянам платят в конвертах, и иностранным гражданам. Превратить их в лебедей мы не можем. Трудовая миграция – это не тот инструмент, который бы вывел их из тени в свет. Что касается ужесточения наказания подрядчиков. Оно самое крупное в кодексе об административных правонарушениях. Единственно, за митинги хотели сделать. Если люди выходят и выказывают свое мнение.
Тор:
– Если люди недовольны нелегальной миграцией, то тогда лучше штрафовать не мигрантов, а недовольных.
Каримов:
– Совершенно верно. Но сделали поменьше. 300 тысяч нам всем грозит, по-моему. А за одного нелегального мигранта – 800 тысяч рублей платит работодатель. Но другое дело – платит ли он реально?
Бероева:
– Проверяют или нет?
Каримов:
– Проверяют. Но к чему это все приводит.
Бероева:
– К увеличению взяток это приводит в основном.
Звонок:
– Здравствуйте. Я поддерживаю Владимира. Владимир, уже поздно. Вы все правильно сказали, что надо сделать. А то лет через 20 здесь будет как в Германии, Англии, Франции.
Тор:
– Лишь бы здесь не было, как в Таджикистане.
– Это надо делать в Узбекистане и Таджикистане. Я общаюсь с ними, это очень опасные люди. Они ночью грабят и убивают, а днем, как послушные дети. Это люди, которые имеют по 2-3 паспорта. Некоторые были депортированные, поехали – поменяли число, год, фамилию. Это надо остановить.
Каримов:
– Я бы хотел не согласиться с тем, что это криминальные люди. Объективно статистика правонарушений среди трудовых мигрантов – это более жидкий суп. Конечно, там, где люди, там и преступления. Но в мигрантской среде удельный вес преступлений меньше, чем в целом в Российской Федерации. Нужно объективно смотреть на ситуацию.
Тор:
– Объективно: две трети насильственных преступлений в Москве за прошедший год совершены приезжими.
Каримов:
– Но не надо говорить, что это приезжие из Таджикистана.
Тор:
– 90 процентов наркотрафика идет через Таджикистан.
Стешин:
– В МВД через плечо подглядел бумажечку, цифры с нее пока не обнародованы: за истекшие месяцы 2012 года в Москве из 1100 граждан, задержанных за незаконный оборот наркотиков, 920 человек граждане Таджикистана.
Каримов:
– Правильно. Потому что в Барнауле нет наркотиков. Наркотики в Афганистане. Дорога из Афганистана лежит через Таджикистан. Это очень плохо. Нам желательно, чтобы приезжали мигранты квалифицированные. В Москве официальная безработица составляет от 50 до 70 тысяч человек. Это в основном женщины около 50 лет с высшим образованием, которые не будут мести двор. И на стройку они не пойдут. Есть экономическая целесообразность в присутствии такого большого количества мигрантов. Но если государство не может так наладить, чтобы была дружная работа, чтобы было толерантное отношение, чтобы воспитывать этих людей в уважении к традициям и законам нашей страны, тогда позиция таких людей, как Владимир, имеет большую степень важности. Если русские люди не хотят, чтобы было много мигрантов, тогда и не нужно мигрантов. Пусть это ударит по экономике Российской Федерации в какой-то момент. Потом, вероятно, можно будет это исправить. Правильно говорят, что не совочком нужно заметать, а машиной.
Тор:
– Сократим число юристов.
Каримов:
– Совершенно верно. Количество охранников просто зашкаливает. Количество милиции. Это второй этап, к которому мы должны будем приступить.
Звонок Геннадия из Ставрополя:
– Здравствуйте. Я машинист башенного крана. Работаю на стройке. Показательный случай. У нас была стройка, строили военный городок большой. Подрядчик не берет местных, хотя люди приходили бригадами. Появляется узбекский посредник, который приводит узбеков. Они никто по-русски не разговаривают. Они хитрые. Они выделяют своего человека, который разговаривает по-русски, он работает с русскими специалистами, а остальным переводит. Идет работа, машины разгружаются. И они начинают разбегаться. Скрылись, бросили, никого нет. Смотрим: ФМС заехала. Начинают ловить. Поймали несколько человек, все остальные разбежались. Через какое-то время начинают возвращаться. Кого поймали – увезли. Посредник едет туда, ребята уже вечером назад вернулись. Они живут в кибитках, вагончиках. А нашим людям не дали заработать там.
Тор:
– Это типичная история.
Бероева:
– До свидания.
<<Самые интересные эфиры радио "Комсомольская правда" мы собрали для вас ЗДЕСЬ >>