Подробности освобождения летчика Владимира Садовничего

Гости – летчик Владимир Садовничий, адвокат Анатолий Кучерена, директор Департамента МИД РФ Максим Пешков. Ведущие – военный обозреватель «КП» Виктор Сокирко и Елена Афонина.

Афонина:

– Международный конфликт, за которым все следили, разрешился благополучно. Напомню историю с пилотами. Суд таджикского города Курган-Тюбе 8 ноября приговорил российского летчика Владимира Садовничего и его эстонского коллегу Алексея Руденко к 8,5 годам лишения свободы, признав их виновными в контрабанде, незаконном пересечении границы и нарушении правил полетов. Но, поскольку наша страна потребовала освободить пилотов, 21 ноября приговор был пересмотрен, летчики получили гораздо меньший срок и, с учетом уже проведенных под стражей 6,5 месяцев, вышли на свободу по амнистии. То есть, практически из зала суда они и вышли на свободу. Вчера в аэропорт Домодедово уже приземлился самолет, на котором прилетел Владимир Садовничий, в аэропорту его встречал военный обозреватель «Комсомольской правды» Виктор Сокирко.

Сокирко:

– Да, действительно, вчера рейс из Душанбе прибыл вовремя, строго по расписанию, рейс №361. Но Владимир Садовничий довольно длительное время не выходил из вип-зоны, через которую его проводили. Вскоре стало известно почему. В Москве его встречал адвокат Анатолий Кучерена. Я так понимаю, что они провели некие консультации по самому факту уголовного дела, статьи, потому что Владимир Садовничий и Алексей Руденко вышли из зала суда по амнистии, что не снимает с них уголовную статью, в общем-то. А эта судимость им как бы не нужна, я объясню это чуть позже. И также адвокат говорил с летчиком по поводу неких компенсаций, которые он должен получить за это время, на которое он был лишен свободы. Анатолий Кучерена был настроен очень оптимистично, он сказал, что это большая победа и российской дипломатии, и российской политики. Одновременно он подчеркнул большую роль российских СМИ, которые все это время не просто активно следили за судьбой арестованных и осужденных летчиков, а публикациями своими, выступлениями они сформировали определенный имидж, который к этому делу прилагался и это тоже был один шаг, который повлиял на принятие решения таджикской стороной. Потому что абсолютно правильно – летчики за надуманное обвинение получили по 8,5 лет лишения свободы, который этот срок российский МИД назвал жестким. В конечном итоге, в дело вмешался и президент России Дмитрий Медведев, он провел телефонные переговоры с президентом Таджикистана Эмомали Рахмоновым, и было принято такое вот решение, которое летчиком помогло освободиться из-под стражи. Остается еще нюанс с самолетами.

Афонина:

– Да, это тоже детективная история. Понятно, что самолеты были задержаны, понятно, что они остались, насколько мы понимаем, на том же аэродроме, где были задержаны.

Сокирко:

– Вчера, когда мы говорили по этому поводу, Александр Яковлев быстренько по планшетнику пробил, сколько же стоит самолет Ан-72. 17 миллионов долларов – один самолет. То есть, цена вопроса более 30 миллионов долларов. Самолеты пока находятся в Таджикистане, представители авиакомпании «Ролкан» не оставляют надежды вернуть их обратно и вот здесь как раз связано дело со снятием судимостей и статьи полностью с Владимира Садовничего и Алексея Руденко. Если статья будет снята, соответственно, нет и факта вины.

Что же было вменено в вину летчикам, которые работали на российскую авиакомпанию в Афганистане, перевозя гуманитарные грузы? Тот самый двигатель, который находился на борту самолета, которым управлял Алексей Петренко, а, как рассказал сам Владимир Садовничий, ему вменили в вину то, что он являлся соучастником заговора по продаже этого авиационного двигателя.

Афонина:

– Сейчас я хотела бы сделать небольшую паузу для того, чтобы наши теле– и радиослушатели хотя бы мысленно воссоздали всю историю происходящего, а также и для того, чтобы представить людей, которые пришли к нам в студию. Это адвокат Анатолий Кучерена. Герой этой истории – Владимир Садовничий. Здравствуйте.

Сокирко:

– Я думаю, что мы, во-первых, поздравим с благополучным возвращением на родину Владимира. Поздравим и Анатолия Григорьевича Кучерену, который приложил руку в прямом смысле слова к этому освобождению. И поздравим всех слушателей и читателей «КП», которые все это время поддерживали нашего гражданина, оказавшегося в тюрьме в Таджикистане.

Афонина:

– Вопрос, который сразу возникает. Есть, конечно, профессионалы, которые понимали, что само обвинение абсурдно и ясно, что Анатолий Григорьевич наверняка с первого же момента, как опытный человек в этой области, все это мог понять. Но давайте не будем забывать и о других гражданах России, которые, что называется, не очень понимают в юриспруденции. Знаете, у нас есть известная поговорка – дыма без огня не бывает – наверняка были люди, которые говорили, что что-то там, наверное, было не так… невозможно же на голом месте дать людям 8,5 лет. Ну, не бывает такого…

Сокирко:

– Действительно, многие люди не понимают, что же такое произошло. Владимир, расскажите.

Кучерена:

– Ну, прежде всего, я хотел бы поблагодарить вас всех за поддержку, а, если говорить о самом деле, то я несколько слов скажу. Я подключился к этому делу за неделю до вынесения приговора. То есть, мы об этом вообще не знали, что наш гражданин находится в заточении в республике Таджикистан. Когда я узнал об этом, ко мне обратились друзья Владимира, мы стали этим активно заниматься и потом, опять же благодаря СМИ, мы эту тему подняли на определенный уровень. И когда я ознакомился с материалами уголовного дела, я пришел в ужас. Уж я-то много дел разных уголовных сам читал, но в данном случае я утверждаю, что Владимир Садовничий был назначен преступником. Я извиняюсь за такие слова, но по-другому я не могу оценить эту ситуацию. Я абсолютно убежден в том, что в действиях Владимира отсутствует вообще событие преступления… Остальное пусть Владимир расскажет.

Афонина:

– Владимир, ну хотя бы те, кто содержал вас под стражей, неужели ни разу не проговорились, что вы там заложник политических интриг, узник плохих отношений между двумя странами… Не звучали никакие комментарии подобного рода в ваш адрес?

Садовничий:

– Все, что произошло, это абсолютно банально. Рейдерский захват чужой собственности. Захват собственности российского гражданина. А мы оказались, знаете, как айсберг, маленькая верхушечка, вот два командира корабля, и на нас, как на рычаг, давили, для того, чтобы выдавить эти самолеты, заставить отказаться от своих самолетов, там разные варианты были. Чтобы он дарственную оформил, чтобы он продал их за один рубль. А суть дела, вообще что произошло – закончился наш контракт в Афганистане, по международному воздушному праву и по законодательству, когда у авиационной компании заканчивается контракт, самолеты должны уйти из этого государства и они имеют право заключить контракт где-то уже в другом государстве и возвращаться под конкретного оператора, под конкретный заказ. То есть, мы были вынуждены вылететь из Афганистана. Причем, было несколько вариантов. И компания Арабских Эмиратов планировала, и Пакистан. Но братское дружественное государство – там лету от Кабула до Курган-Тюбе всего один час – и плюс там были заинтересованные люди, которые все это потом нам и устроили.

Сокирко:

– Но вы же наверняка не раз садились в этом международном аэропорту Курган-Тюбе и к этим самолетам могли просто присмотреться.

Садовничий:

– Получилась такая ситуация. Один из наших самолетов в прошлом году принимал участие в учениях вооруженных сил Таджикистана. То есть, наш экипаж возил их военнослужащих. У них не было транспортных самолетов и наш самолет принимал участие. Я в прошлом году сам на своем самолете, взлетая из Кабула, мне давали разрешение садиться на их военном аэродроме, на режимный объект Гиссар. Мы там целую неделю базировались, туда же потом после учений пришел тот самолет, который на них работал. Наш самолет остался для проведения технических работ, замены двигателя, приезжала из России на этот режимный объект бригада, которая работала. Я пересел на другой самолет и вернулся опять в Кабул. То есть, время-то было присмотреться.

Сокирко:

– Владимир, вы вчера говорили, что именно таджикские спецслужбы проявляли особую, так сказать, неприязнь к вам, в отличие от граждан того же Таджикистана и политиков и конкретно преследовали именно цель захвата самолетов.

Садовничий:

– Мы за 10 дней узнали, что мы летим. За 3 дня нам дали команду – все имущество собрать, потому что мы страну покидали, погрузить в самолеты. Мы все имущество авиакомпании собрали, подали документы, как положено, флайтплан, он подается непосредственно в Кабуле, мы его, как командиры кораблей, контролируем, потому что мы данные выдаем. Второй необходимый документ для международного полета – разрешение на пересечение госграницы. Оно делается в генеральном офисе компании, а он в Арабских Эмиратах и командиры экипажей никакого отношения к ним не имеют. Нам приходят готовые, мы не можем даже контролировать их. Так вот, у нас флайтплан был подписан, наш флайтплан был, как положено, в Кабуле, в Баграме, в Душанбе, в Курган-Тюбе и перед полетом нам менеджер компании вручил два разрешения на пересечении госграниц. И мы полетели.

Кучерена:

– Если бы этих документов не было, они бы не взлетели.

Садовничий:

– А перед пересечением госграницы, когда был рубеж установления связи, мы связались и нам дали информацию – ваших номеров в разрешении у нас нет, ваши разрешения недействительны.

Кучерена:

– То есть, специально провокация была устроена.

Сокирко:

– Анатолий Григорьевич, вот все-таки судьба этих самолетов. Летчики вернулись на родину. Это да, победа российской политики, дипломатов, юристов. А с самолетами-то что будет?

Кучерена:

– Дело в том, что вы знаете, как поступили таджикистанские власти – они изменили приговор в части. То есть, 8,5 лет лишения свободы было, как вы помните, а через 10 дней судебная коллегия по уголовным делам, рассмотрев кассацию, которую подали мы, адвокаты, они согласились с нашими доводами и изменили приговор. То есть, отменили 8,5 лет, оставили 2,5 года лишения свободы, при этом применив амнистию и освободив в зале суда Владимира и Алексея. Что касается самолетов, то самолеты арестованы и обращены в доход государства.

Афонина:

– То есть, своей-то цели они достигли. Не мытьем, так катаньем.

Кучерена:

– Они своей цели достигли. Потому что у нас не хватит просто времени, чтобы рассказать, как вели себя должностные лица… Это чудовищный поступок, это хамство, это такое наплевательское отношение к нашему гражданину… Почти трое суток их держат в кабинете, они там спят, кушают, после этого отпускают их в гостиницу и под охраной два месяца держат их там. Без возбуждения уголовного дела, без постановления о задержании, без постановлении об аресте. И в течение этого периода времени ведут торговлю по поводу самолетов. Сначала дайте безвозмездно, я видел, Полуянов мне привозил эти документы, потом продайте нам задешево. Когда Полуянов отказался и убежал оттуда, уехал в Россию, потому что понял, что тоже арестуют, они взяли в заложники уже непосредственно Владимира и Алексея Руденко. Всех членов экипажа отпустили. Ну что говорить… В общем, человек не совершал преступления, а сегодня у нас получается, что есть обвинительный приговор, по которому признан виновным человек. Полный абсурд! Более того, в материалах дела есть акт, который свидетельствует о том, что, когда остановили самолет, я думаю, это была специально провокация, чтобы прицепиться к чему-то… как только зашли на борт семь должностных лиц республики Таджикистан из правоохранительных органов, таможни, силовых структур, посмотрели самолет, ничего не обнаружили, никакой контрабанды, составили акт, что нет контрабанды, но, тем не менее, вменяют контрабанду и суд выносит приговор именно, в том числе, и по контрабанде. Стали выяснить почему. Да потому, что самолеты нельзя было арестовать, если не вменить контрабанду. Вы представляете какой абсурд? Вот что делают должностные лица республики Таджикистан. Мы, конечно, сейчас будем еще раз обращаться к президенту республики Таджикистан и просить, чтобы он еще раз вернулся к этому вопросу и посмотрел, и дал оценку тем должностным лицам, кто непосредственно создавал это преступление.

Афонина:

– Анатолий Григорьевич, а нет желания пойти дальше? У нас есть еще и международный суд. Может быть, каким-то образом обратиться туда? Я думаю, даже для людей, которые не очень в этом понимают, явно, что абсурд ситуации налицо. Может быть, международный суд каким-то образом вынесет свой приговор и самолеты вернут, и наказание будет отменено?

Кучерена:

– Я надеюсь, что у нас остались дружеские отношения с республикой Таджикистан. Наша задача сейчас другая. Нам не надо допускать хамского отношения, вот такого, знаете, надменного отношения. Я уж не говорю, как разговаривали охранники с Владимиром… Когда он хотел уехать из гостиницы, приехало 12 омоновцев и сразу начали пальцы загибать. Он спрашивает – вы чего нас держите здесь? А они все время просили – вы никому не звоните, никому не говорите, мы сейчас разрешим этот вопрос. Почему наше посольство изначально не подключалось, вот эти 45 дней. Конечно, у нас есть вопросы уже после того, как в мае стало известно об этом, но это уже другая тема…

Сокирко:

– Я хотел бы спросить Владимира. Вы столько времени пролетали над Афганистаном… Не страшно было? Там же все-таки боевые действия. Коалиционные силы НАТО, талибы…

Садовничий:

– Вы с точки зрения полетов?

Сокирко:

– И с точки зрения полетов, и чисто по-человечески. Все-таки это не в Подмосковье летать.

Садовничий:

– С точки зрения полетов, там очень интересные полеты, которые приносят истинное удовольствие. Может быть, и от того, что там страшно летать…

Сокирко:

– То есть, какой-то адреналин?

Кучерена:

– Он фанат, он настоящий летчик.

Афонина:

– Тогда, получается, что вы сгоряча сказали: «Теперь я еще подумаю сто раз, летать или не летать»…

Садовничий:

– Это сын просит. Но это не касается именно Афганистана. Он просто говорит – хватит, наверное… Но над этим надо еще думать.

Афонина:

– С судимостью вам как теперь жить, пусть даже и с таджикской.

Садовничий:

– Насколько я знаю по конвенции, их судимость в России не признается, она как бы не носит никакой юридической силы.

Сокирко:

– Условно говоря, проблем с устройством на работу у вас не будет?

Садовничий:

– Ну да. А то, что судимость – мне было очень неприятно. Причем, знаете что получилось. Когда вот эти 13 лет-то… ведь шли договоры и они рассказывали всем, что у нас отпустят сразу… А потом они решили сделать красивое лицо и сделать нас преступниками. То есть, представляете, если бы они сразу, обвинив нас как бы по этим статьям и отпустили, то вообще был бы абсурд и они бы показали свое бессилие как бы. А здесь они показали, что они преступники, что они должны сидеть 10 лет, но мы смилостивились над ними…

Сокирко:

– Это называется хорошая мина при плохой игре. Владимир, почти 6,5 месяцев вы провели в изоляции. Как реагировала семья?

Садовничий:

– Я больше всего, конечно, за семью переживал. Отцу 82 года. Но он боевой у меня. И я все время просила адвоката Гуляма Бабаевича, огромное ему спасибо, он все время контактировал с ними, приходил и доводил информацию. Он передавал от нас приветы, говорил, как мое самочувствие, мне рассказывал об их самочувствии. То есть, мы как бы в курсе были и это вот облегчало.

Кучерена:

– Адвокату особая благодарность. И его семье. Они очень помогали. Он большая умница и профессионал. И вот мы с ним, когда я уже подключился к этому делу, мы ночами практически с ним переписывались… сложнейший вопрос еще перевода. Он по-русски говорит, а документы на таджикском… он бегал к сельскому учителю переводить процессуальные документы. Формально давали переводчика, а переводчик вообще не мог перевести.

Афонина:

– То есть вы вообще даже не понимали, в чем вас обвиняют и как шел процесс?

Садовничий:

– Ну, Гулям Бабаевич все переводил…