Кыргызстан
+20°
Boom metrics
Сегодня:

Как правильно выбрать профессию

Об этом в эфире Радио «Комсомольская правда» мы поговорили с лидером ЛДПР Владимиром Жириновским
О том, как правильно выбрать профессию, мы поговорили с лидером ЛДПР Владимиром Жириновским

О том, как правильно выбрать профессию, мы поговорили с лидером ЛДПР Владимиром Жириновским

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

- Единый учебник истории, второй иностранный убрать, что-то добавить. Ваше осмысление программы образования нынешней школьной?

Жириновский:

- Здесь два подхода. Можно на самом раннем этапе делить школы на гуманитарные и технические. Но здесь мы можем ошибиться. Потому что, допустим, это с 8-го класса разделить, пойдет в гуманитарный лицей, а другой в техническим. А он передумал. А мы его учим только литературе, истории, искусствам. А другой, наоборот, передумал идти по этой сфере, где техника, физика, химия, астрономия. Это опасно. Поэтому подход должен быть универсальный. Пусть изучают все предметы. Все, что успеют за учебное время. Например, в Германии, в других странах Запада ввели уже 12-й класс, он чисто профориентация. Он 11 лет учился, наконец, он выбрал предмет. И вот его он будет учить весь 12-й класс. Чтобы он наконец понял: здесь нет ошибки, ты действительно хочешь быть врачом, поваром, парикмахером, инженером, программистом, летчиком. И вот этим предметом целый год. И практику проходить, изучать. Но мы отстаем.

Я попал в реформу образования 1958 года, Хрущев. Тогда добавили в школу производственное обучение. Это хорошо. С 8-го класса мы были прикреплены к какому-то заводу. У меня был авторемонтный завод. Однокласснику не понравилось, его маме. Она перевела его в школу, где химическая ориентация была. Родители решали, и это ошибка. В конце концов он стал телеоператором. А чего его кидать туда-сюда? Ребенок не знает в 15-16 лет, кем он будет. Я даже сам колебался: военный, следователь, дипломат, юрист.

- В результате – стали депутатом.

Жириновский:

- В результате, вообще, я об этом никогда не думал, что политическая деятельность будет.

- Хотя, с другой стороны, базис иностранных языков остался.

Жириновский:

- Да, а это все для депутатской, для политической деятельности сгодится. Но у меня во дворе парень жил, до сих пор его помню – Виктор Спирин, сейчас в Петербурге живет. Он стоял как-то так на перепутье и говорил мне: вот не знаю, в кораблестроительный мне поступать или в МГИМО. Такие полярные вещи! МГИМО – дипломат, кораблестроительный – инженер. Они не знали. Он просто так, слышит: о, Ленинградский кораблестроительный институт. О, в Москве – МГИМО. Выбирали вузы, которые больше звучали. Потом технические звучали: Физтех, МИФИ, Бауманка. О, давай туда пойдем. Это все не осознанно.

Главная цель школы – не только дать хорошее образование, воспитание, но помочь подойти к выбору профессии. Например, МГУ – 40 факультетов. Я бы как делал? Как я декан любого факультета. Вызываю первокурсников после первого семестра и говорю: мне кажется, вы не туда попали. Пойдите на философский факультет, на медицинский, мировая политика, исторический. Может быть, там вам ближе? А они не отпускают студентов. Потому что на количество студентов падает количество стипендий… преподавателей. И тем самым мы тормозим. Вузовские работники не заинтересованы в правильной профориентации. Им нужен контингент. Как врачам нужен контингент больных. Меня направили в больницу вырезать гланды. Сидит лор из больницы, хирург: направляй мне больных, у меня пустые койки. А если койки в больнице пустые, врач получает низкую зарплату.

- А у вас и с гландами все нормально было.

Жириновский:

- Конечно. Просто в горле что-то запершило. Дайте мне календулу, пополощу – и всё. Мне 16 лет, взяли и вырезали гланды. Так же и аппендицит вырезали. Я пошутил. Я не был в больнице. Слышу, какие там симптомы. Да вот он жалуется – в правом боку болит. Я стал прикидываться: вот у меня болит правый бок, колит. В больницу вечером, утром на операционный стол. Идиотизм. И врачи неподготовленные. Анализы возьмите у меня. Есть воспалительный процесс? Вы чего делаете? Вы же мне две операции сделали просто так, для плана. Как и приводы в милицию – для плана приводят миллионы людей при Советской власти.

- Палочная система.

Жириновский:

- Чем больше привел, тем быстрее какая-то премия, надбавка.

- Вы сказали, что ни в коей мере родители не должны: я хочу, чтобы ты стал юристом, медиком. А кто ж тогда должен выбирать?

- В 15 лет ребенок сам не может.

Жириновский:

- Но нельзя его подталкивать. Занятия спортом. У меня жена: вот, Игоречек пусть ходит, теннисом занимается большим. У меня этого нет желания. И у него. Он в меня. И чего ты его таскаешь? Она его то на большой теннис, то плавание, это было модно. Ничего не получилось. Мы в роду, он в меня. Нету тяги ни к какому виду спорта. Оставьте в покое. Давайте другую сферу. Самодеятельность. Какие-то танцы я мог немножко. А самое главное – меня привлекала философия, размышления, как устроен мир и так далее. Мать или отец хотят видеть в своем ребенке того, кто из них не получился. Вот музыка. Сколько я прихожу в дома – пианино. Никто не играет. Но вот было модно – пианино должно быть в доме. Девочка, мальчик – музыкальная школа. Замучают детей. Обычная школа, музыкальная, кружки, иностранный язык, плавание, футбол, шахматы. Вы что издеваетесь? И ребенок нервничает, ему это не хочется ничего. Он плачет, он злится. Ни в коем случае. Должно быть желание. Хочешь – иди, не хочешь – не иди. Как питание. Все эти бабушки, дедушки, мамушки – перекармливают. Иди покушал: за папу, за маму, еще.. И впихивают, впихивают. А потом с ожирением ребенок.

- От бабушки никто голодным не уходит.

Жириновский:

- И потом люди мучаются, диеты придумывают, хотят похудеть. Поэтому школа должна быть знания именно во всех сферах, в том числе и с семьей связанное. И самое главное – профессия. Если ты нормальный, образованный отец, ты возьми за руку своего подростка. Хочешь врачом быть? Ну-ка пошли, вот морг, заходи. Боишься покойников? Пошли в операционную. Ты чуть в обморок не падаешь? Там кровь идет. Пошли, где-то разрезали, запах гноя. Тебя тоже воротит? Так ты врачом не можешь быть. Тему закрыли. Ты хочешь быть юристом? Пошли в нотариальную контору. Садись, смотри, чего она делает. Пошли в суд, смотри, что делает судья. Пошли к прокурору, пошли к юрисконсульту на работу. Вот посмотри, чем занимаются юристы в нашем юридическом отделе. Научите, покажите, что за профессия – экономист. А сейчас самое модное – это программисты. Давай отведем мальчика туда, где сидят программисты, компьютер, интернет. Давайте. Надо показать им. Он не хочет – и не надо. Пусть в нем созреет.

У меня два знакомых было. Один – адвокат, 45-50 лет – он стал фотохудожником. В нем проснулся фотохудожник. Другой таможенником работал 20 лет. Оказалось, он художник просто. Пишет картины, уже выставка в Париже. В каждом человеке есть затаенный талант. Задача – его разбудить. Ведешь ребенка в Третьяковскую галерею, Пушкинский музей. Видишь заинтересованность. Стоит долго, смотрит, глаза у него запылали. Чего-то ему нравится. Давай еще, давай еще. Давай в изостудию отведем. Там, где могут его поучить чему-то. Приведи его, пусть его послушают, посмотрят. Обязательно. Танцует хорошо – давай посмотрим, куда-то приведем.

- Раньше дома пионеров были.

Жириновский:

- И сейчас есть кружки. Наймите преподавателя. В музыкальную школу пойдите, пусть его прослушают. Конечно, идеальный вариант – восстановить все виды кружков. Прям перечень. И смотришь. И желательно и в тот, и в другой, и в третий. Понемножку. И посмотреть за ним, что-то у него проснется, чего-то ему понравилось.

- Часто родители жалуются, что дорого это все получается. Вроде и есть кружок.

Жириновский:

- Это другая часть. Согласен, дорого. И одежда дорого, и компьютеры дорого. Я беру то, что бесплатно. Вот какие книги он читает? Посмотрите, дайте ему десять книг. Детективы, фантастика, классика. Посмотрите, что его тянет. Вот у меня тянулась. Если бы за мной наблюдала моя мама, отец, к сожалению, с нами не жил по политическим причинам, должен был уехать, поскольку был сыном фабриканта, Западная Украина. Его отца – дедушку оставили, чтобы фабрика фурычила. А его в лагерь в трудовой. Советская власть с 1939 года наводила порядок во вновь приобретенных территориях. Поэтому он не мог жить с нами. А мама – ей некогда было. Она все время работает, работает. Уставшая. Так я сам. Мне нравится философия, я иду на развал книжный, беру книжку «Основы философских знаний».Мне нравится политика. Я иду на развал, смотрю «Основы политических знаний». Экономика – надо быть знакомым. «Основы экономических знаний». Я беру эти книги, девятый класс, десятый. Если бы за мной наблюдал отец, старший брат, они бы увидели. Меня тянет в гуманитарные сферы и ближе к политическим.

Я отец, у меня два сына. Старший ловит матч футбольный. А я, младший, я ловлю сообщения из Москвы. В Москве разоблачена антипартийная группировка - Маленков, Молотов, Каганович и Шипилов. Я слушаю: лидер лейбористского меньшинства в парламенте в Лондоне сделал заявление. Я как отец смотрю. Его интересуют политические новости. А этого – футбол. Вот пускай футболом занимается, не мешай, ему нравится. А этого давай книжки ему, больше связанные с международными отношениями. Давай его готовить в политический вуз – в МГИМО, или, как я, ИСАА закончил. Наблюдай за ребенком. Он начинает к чему-то тянуться, но родители не видят этого. Они устали. Поэтому идеальный вариант – домашний воспитатель. Классный руководитель. Но классный руководитель – учебный процесс. Там нужно уроки, сдавать экзамены. Некогда. А вот в быту нужно посмотреть, куда он хочет, что его интересует. Это проблема, что нет воспитательного процесса, когда идеальный вариант – взят воспитателя. Как раньше было в дворянских семьях. И он наблюдает. Давай пианино? Да не хочу я. Давай пойдем на выставку? Не хочу. Надо смотреть. Бывает отторжение. Футбол? Не получается у меня. Не буду я плавать. Хорошо, дальше. О, зоопарк, наблюдает за животными. Ему нравится. Снова просит в зоопарк. Просит купить птичек, ужа какого-то. У человека проснулось, может быть, он будет… в естествознание, в биологию его направить. Это ему нравится. Может быть, окончит зооветеринарный институт или еще что-то ближе к этому. Или экология. Он наблюдает, его раздражает грязь, какие-то такие вещи, свалки. Наблюдать надо. Кто это будет делать? В нем это есть, но разбудить надо.

- Хорошо, разбудили. И вы сейчас абсолютно верно сказали, что родители, которые чего-то недополучили, главное, чтобы ребенок то, что я не получил, у него получится. В него.

Жириновский:

-Это опасно. Эгоизм.

- Поэтому он только высшее образование, никаких после восьмого класса… что, пэтэушник? Нет! А у нас рабочих профессий не хватает. У нас сейчас родители хотят видеть, чтобы ребенок в институт поступил.

Жириновский:

- Ошибка. Надо что делать? Объяснить родителям: не губите этого парня или девушку. Чувствуете, ему не нравится в школе, восемь классов. Давайте в ПТУ – техническое училище. Он его заканчивает. Идет на завод, идет в армию. И потом он сам решит – все-таки мне на завод вернуться после армии или я уже определился с профессией, на какой-то факультет какого-то университета поступлю. Не мешайте вы ему. Ведь его счастье будет – любимая работа. если вы ему навяжете ту работу, где вроде бы хорошо платят: иди в торговлю, иди в общественное питание. Слушайте, ему это не нравится. Поэтому самое страшное… Я помню, в брак вступали и пришли к моей маме посоветоваться. Девушка-соседка не любила жениха. Он был инвалид, у него руки скрюченные, ноги. А мама ее уговаривала: да иди ты, он же драматург, он пишет пьесы, ему платят гонорары. Ты же будешь жить, иметь деньги. Моя мама исходила из материального достатка. Мы жили бедно. И ее советы были направлены чужим, что все-таки, когда ты нищий, то вообще ничего у тебя нет, голод. Я это запомнил с детства. Зачем же подталкивать? Конечно, он умер, она – рак мозга, и тоже умерла. Потому что несчастная. Нельзя жить по расчету. Нельзя идти на работу – тебе противно.

Вот я был возмущен. Сперва университет. Какой-то турецкий язык, литературы. Мне это не надо. Ректор распределяет по языковым группам. Не хочу я это. Западные языки – еще ладно. Французский, английский, немецкий. А это турецкий. Я из Казахстана приехал, он мне там надоел. Это одна и та же группа языков. И некому подсказать: Володя… Тогда было 32 факультета. Нет, 16 еще было тогда. Ну пойди на другой факультет – юридический, философский. Я шесть лет долбаю, пока не закончил. Не мое. Потом не в армию – опять с турецким языком. Да что вы делаете? Я себе продлил пытку. Только после армии я иду на работу. А какая? Советский комитет защиты мира. А чего, меня это не интересует совершенно. Связи с движениями сторонников мира в Западной Европе. Меня ни движение это не интересует, ни Западная Европа, ни они. Там бабушки, дедушки ходят: да, мы за мир… Вьетнам, что там… А я молодой, мне что-то другое хочется. Потом я иду на работу в Высшую школу профдвижения. Зам. декана по работе с иностранными учащимися. Вьетнамские студенты, монгольские. Меня это не интересует. Ни Вьетнам, ни Монголия, ни студенты. Все время работа, которая мне противна. Я иду в Иностранную юридическую коллегию. Наследственные дела советских граждан за рубежом. Да мне наплевать на все эти наследства. Они-то… родственники их там умерли, вот оформлять им как нотариус что-то. Издательство «Мир» - переводим всю научно-техническую литературу на русский язык и, наоборот, на все языки мира. Я не редактор, я не переводчик. Двадцать лет я был на нелюбимой работе.

- Вы двадцать лет мучились?

Жириновский:

- Да. Пока не пришла перестройка. И можно было создавать партии. И я пошел по пути участия в общественно-политической жизни страны. И наконец один из учредителей новой партии, и пошло, пошло. Вот здесь уже мне нравилось.

- Сохранись Советский Союз, вы бы и зачахли?

Жириновский:

- Нет, ну я бы, естественно, я бы ушел на пенсию быстрее. И было бы плохо мне. Потому что меня какая работа интересовала? МИД, КГБ, допустим, райисполком, горисполком. Политическая работа. Управлять городом, международные отношения, безопасность, полиция, МВД. Но я не член партии, меня туда не брали. В этом же беда была Советской власти. Ты можешь быть семи пядей во лбу, но тебя никуда не возьмут, куда ты хочешь. Я ходил мимо МИДа: вот бы мне там работать. Ну, потому что вуз-то у меня иностранный был. И работа дипломат звучала красиво. Сейчас я бы не пошел. Вот сейчас мой опыт, вот сейчас выбирать профессию – я бы ни за что не пошел в языковый вуз и никогда бы не мечтал работать в МИДе. Мерзкая работа. Вот посла в Турции убили. Я приезжаю, он меня встречает, он мне все устраивает, он меня обслуживает. Посол – обслуживающий персонал. Это звучит – чрезвычайный полномочный. А что он делает? Обслуживает. Как и Лавров – обслуживает поездки президента за рубеж. Готовит их, бумаги, сопровождение. Мне нужна была самостоятельная работа. Поэтому политическая сфера – здесь я самостоятельный. Здесь мы определяем, чем заняться. А мы занимаемся всем. Поэтому эта школа может помочь. Но не хочет. И вуз может подсказать: ну перейди в другой вуз. Нет, нельзя, ему нужны эти студенты. Ибо у него преподаватели под количество этих студентов. Я сидел, предмет «Введение в спецфилологию», академик Севортян. Помню до сих пор, 55 лет прошло. Я и он – все, двое. Да что ж такое? Понимаете, как тяжело сидеть. С академиком.

- Не прогуляешь.

Жириновский:

- Да не отвернешься. Неудобно. Не поковыряешься в носу, ничего нельзя. Так вот, меня не отпускают и не будут отпускам. Потому что под этого академика нужны студенты. У нас было соотношение студентов – преподавателей самое высокое, как в Академии Генштаба. Один к трем. На три студента один профессор. Это хорошо, если любимая профессия. И тебя научат как следует. А мне было противно все. Я не хотел этого ничего. Я хожу на философский факультет, там пишут курсовые работы. Они узнают и говорят: ты зачем туда ходишь? Они ревнуют. Если вдруг я перейду туда, у них меньше студентов, часть кафедры, хотя бы одного сократят. А зачем? Чтобы преподаватели имели работу, делали количество нужных студентов. А студенты не хотят, их держат. Это страшно. Нужно, наоборот, помочь. Володя (я был молодой еще), давай на философский, мы видим, тебя туда тянем. Я там пошел на третий курс, написал курсовую. Хотел на четвертом, они меня остановили. Ты должен писать у нас. Ты прикреплен к нашей кафедре. Таким методом запугивания. Не то чтобы подтолкнуть меня. Ведь 16 факультетов. Я мог пойти на факультет журналистике, экономический, юридический, философский. Сколько их было! Не делают. Школа не делает, родители не делают, вуз не делает. И на работе там, когда видно, что человек получил образование и профильное, и соответствует учреждению, но работа ему не нравится, и опять никто не помогает. Мы издеваемся над человеком, мешаем ему выбрать, найти правильную профессию и стать специалистом в этой сфере.

- И здесь мы возвращаемся к теме. Итак, допустим, человек устроился, МГУ, биологический факультет, Тимирязевская академия, он агроном. Все прекрасно. Бюджет. Сейчас что предлагают – снова вернуть, а вы это застали, распределение. Государство на тебя потратило деньги, ты занимал бюджетные места. Будь любезен отработать хотя бы пять лет по специальности. Если ты платник – пожалуйста, ты заплатил свои деньги. Хочешь – будь агрономом. Вы к распределению в целом как относитесь?

Жириновский:

- Вот здесь опять будет большая ошибка. Сегодня, действительно, 25 % выпускников не имеют работы по их подготовке, по профилю. На Северном Кавказе – 44 % вообще без работы, не только по профилю. Перепроизводство лиц с высшим образованием. И некоторые говорят: дайте нам распределение. Они не понимают, если государство вновь введет обязательное распределение, все получат направление на работу. Но в другой город, на север, в пустыню, в степь. Они этого не понимают. Как выборы. Я провожу параллель, чтобы было понятно. вот кричат: дайте нам выборы губернаторов. Вам дали. Вы даже выдвинуться не можете. Вам такие фильтры установили, что вы даже кандидатом не станете. А когда назначали, это проще было, быстрее, дешевле. Нет, дайте нам выборы. Или: дайте смешанную систему. Мы хотим через округа идти. Но кто пришел через округа? Ни один. Так и здесь. Мы введем обязательное распределение, и они все завоют. На три года тогда было при Советской власти. А сейчас пять лет, от папы с мамой уедет, всё, там жилья нет ему, ничего нет ему. Работа будет, будет жить в общежитии. Будет снимать комнату. Чужой город. Работа по профилю, сто процентов. Может быть, даже карьера есть. Ты приехал инженером, станешь старшим, главным, начальник станции, то, другое, третье. Но другие люди, другое все. Твоя аура другая будет. Поэтому пускай лучше будет свободное распределение.

- А почему нельзя на место? Ведь в армии сейчас сделали так. Раньше могли парни из Москвы на Камчатку отправиться. Сейчас Московский военный округ. То же самое – закончил ты в Дагестане, иди ты в дагестанскую больницу, в махачкалинскую.

Жириновский:

- Не хватает. Армия – это воинские части. И они по всей стране. И тогда действительно какой смысл был у Советской власти посылать ребят на Дальний Восток или на юг, а с юга – на север. Чтобы лучше узнали страну. Чтобы перемешать население. Чтобы они переженились, вышли замуж не у себя на родине, чтобы плавильный котел какой-то сделать. И действительно, 22 млн. детей родились от смешанных браков. Если бы это продолжали, мы бы сегодня имели однородное, мы все граждане России. У всех несколько кровей, какая там национальность. Извини, мы не можем делать акцент на какой-то одной национальности. А когда уже эта необходимость отпала, поняли, что это не играет большой роли, это дорого стоит – гонять солдат, призывников на Дальний Восток, даже на север. Поэтому, конечно, легче им служить дома, в этой области. На субботу-воскресенье ездить домой, или кто-то приедет к ним. А распределение. Вот Томск – город студентов. Там одни университеты. А работы нет. И прекрасные университеты, прекрасная обстановка. Но нет работы. А работа в Магадане, а работа на Кузбассе, в Калининграде. Работа есть.

Здесь мы как должны помочь? Базу данных дать, чтобы люди… Вот сейчас перейдут на пятый курс, заканчивают. Или четвертый курс – бакалавры. Они сейчас начали и весной закончат. Покажите им, где есть места работы. И ты думай. По твоему профилю вот работа – Самара. А у тебя где? А у тебя – Сызрань. А у тебя – где-то Льгов Курской области.

- Спишись, узнай.

Жириновский:

- Начинай. Скажи: я готовлюсь, у вас есть вакансия, я заканчиваю. И меня могут к вам распределить. Поезжай туда. Потрать деньги, съезди, посмотри этот город, этот завод, лабораторию, мастерскую. Ты должен увидеть это своими глазами. Поговори, кто там уже работает несколько лет. В этом плане базу данных нужно дать. Чтобы он знал, куда ехать. Работа есть. Вот Москва. Здесь вакансий на 30 % больше, чем тех, кто стоит на учете в бирже труда. Все могут работать. Но он не имеет ту, которую хочет. Поэтому он фиктивный безработный. Он ждет места архитектора. Этого места нет. Но работа есть в Москве. Поэтому по количеству рабочих вакансий больше в Москве, чем безработных. Но качество. Например, есть вакансия уролога, а он офтальмолог. Жди, когда освободится место офтальмолога.

Как можно сделать? Например, обязать все предприятия, учреждения принимать стажерами любого выпускника. Шесть месяцев. После этого решать вопрос. Нужен вам – берите. Нет – вы стажировку прошли. У человека есть опыт. Может, он еще в другом месте постажируется, еще. Но когда он придет с трудовой книжкой и он увидит, что он бегает уже пять лет, по шесть месяцев везде стажируется, в пяти местах, наверное, он сам не очень хороший работник.

- Летунами таких называли.

Жириновский:

- Если его нигде не держат. Может быть, он ищет себя. То есть как в любви. Человек может полюбить в 50 лет. А ему говорят: женись в 27. А девушка полюбит в 40, ей говорят: выходи замуж в 20, а то останешься старой девой или вообще какое-то будет впечатление о тебе не то. Мы же не знаем, что заложено. Вот я – до сих пор не могу полюбить. Я жду. Вот мой организм такой. Я посмотрел на отца – то же самое было у отца. Это генетика. Не можем мы. У нас в роду полюбить могут очень-очень редко и в очень-очень старшем возрасте. Ну не нравятся все.

- Но зато уже навсегда, наверное?

Жириновский:

- Это опять не надо. Вы из советской эпохи вышли. Причем здесь – навсегда, до гробовой доски? На время. Мы – временщики на этой планете. И работа временна, и любовь временна, и карьера временна. Все временно. Как получится – месяц или десять лет, два года или пятьдесят лет. Но нельзя ставить задачу. Всё. Это же пугает людей. Все, пришел, у нас до пенсии работай. Не хочет он здесь сидеть до пенсии. Вот все, полюбили – на всю жизнь. Какую на всю жизнь, когда через пять лет они очень изменятся резко. Поэтому мы не должны давать такие ориентиры. Ведь люди сейчас имеют возможность по всему миру ездить. Почему они едут? Может, в Австралии им понравится. Может быть, мне в Канаде понравится. Может, в Африке. Один парень в Таиланд уехал и по берегу моря гуляет, ходит. Сдал квартиру в Москве.

- И остался.

Жириновский:

- Нет, ну как остался? Он москвич, он гражданин России. Но он ищет себя. Сдача квартиры в Москве – 50 тысяч минимум – ему хватает там. На 20 тысяч он живет месяц, снимая жилье, 30 тысяч у него еще накопления. Так он ходит, он ищет себя. Каждый день выходит на пляж и ходит по нему. Теплое море, ничего не надо делать. Вот его комнатка, есть у него питание. Экзотика. Он ждет, когда в нем что-то проснется. Художник он, поэт, писатель. Кто он будет? Сегодня блестящие возможности. Поезжайте, где-то себя поищите.

- Хорошо, если есть возможность квартиру сдать. А у кого нет такой возможности? Работает на нелюбимой работе, потому что деньги нужны.

Жириновский:

- Конечно, трудности есть. Человек квартиру сдал и уехал. А есть – наоборот, вторая квартира пустая стоит, он ее не сдает. Поэтому у каждого человека разные условия жизни. Но мы должны подсказать друг другу, помочь в плане. По любви нельзя помочь. Здесь это такое глубокое внутреннее чувство. Тебе, может быть, сто человек покажут, и никто не понравится. А может, ты выйдешь на улицу, в трамвае ты наконец увидишь свою девушку. Я влюблялся трижды в поезде. У меня натура, я должен быть в движении. Мне 14 лет, поезд Москва – Алма-Ата. Из Москвы возвращаюсь от родственников. Плацкартный вагон, наверху я сел, вторая полка. На боковой – девочка. Мне нечего делать, я смотрю на нее. Другого некуда смотреть. Смотрю – она лежит, она читает книжку. Чем-то понравилась. Три дня поезд идет. И я постеснялся попросить телефон. Потому что первый раз в жизни что-то во мне повернулось. Чем-то мне… Художник папа, две дочки. Видимо, возил в Москву на экскурсию.

Второй раз – поезд Одесса – Злобин. Через три года приблизительно. Через пять лет. Тот был 1960-й год, этот – 1965-й. В соседнем проеме, тоже плацкартный вагон, девочки разговаривают, разговаривают. Тоже как-то одна приглянулась. Взял телефон. Она из Могилева, Белоруссия, я а в Гомель ехал. Тоже как-то пообщались в пользу.

Третий раз - в Паланге. Иду один по пляжу. И девочка лежит и загорает. Светлана из Ленинграда. Три раза мне как-то что-то показалось я мог бы полюбить. Все. Мы расстались, потому что они все из других городов. Сперва я взял телефон, Могилев тоже чужой город. И Ленинград. Я к ней ездил, взял телефон, я к ней приезжаю, она ко мне приезжает. Потом мне мама как-то была, когда мама умерла, как-то это все… Как-то все это не получилось. Потому что не хватало силы. Не очень сильное было чувство. Вроде нравится, а кто научит нас? Кто подскажет? Все я своим путем шел. Но я тот тип мужчины, который не может сразу полюбить и сразу жениться. Я до сих пор жду, потому что я не хочу умирать, не полюбив по-настоящему. А пока нет ничего. Где я полюблю, вот в этой комнате? В своей машине я еду? Это нужно видеть людей. Тысячи людей.

- Обновленная Дума, Владимир Владимирович.

Жириновский:

- Что обновленная Дума-то? Они все враги мои. В том-то и дело. Есть аура отрицательная, нужна положительная аура. Курорт. Песня, помните? Вахтанга Кикабидзе. «По ародрому, по аэродрому лайнер пробежал как по судьбе... Для кого-то просто летная погода, а ведь это проводы любви». Я когда услышал, какая песня! Как она соответствует всем, кто едет на курорт. Там, отдохнув, люди, наконец, начинают смотреть. Просто.

- Время есть поглядеть по сторонам.

Жириновский:

- Время. И они чуть отдохнули, нет начальника, нет родителей. И немножко они начинают смотреть друг на друга именно как мужчина на женщину, а женщина на мужчину. Что это такое? Это же редко бывает. И там, опять, это узкий контингент. Надо таких санаториев сто-сто пятьдесят. Тысячу женщин я смотрю. О, наконец, встретил. Это же невозможно организовать.

А профессия – все-таки легче. Мы должны помочь. Хотя во всех сферах должны прийти учителя-психологи. Социальные психологи. Их нет до сих пор. То есть, мы не помогаем человеку. Мы его репрессируем. До сих пор общество и у нас, и у низ репрессивное. Надавить, наказать, поставить на место, ограничить, не входи, чипы ставят скоро везде. Все чипы, чипы, чипы. Вообще, дома сиди, смартфон, выполняй работу, мы тебе шлем работу по электронной почте, отправь заказ, деньги получишь, пиццу привезут тебе. Ты робот!

- И сразу побольше получать. Давайте вспомним, вам стипендии хватало?

Жириновский:

- Мама высылала. Стипендия была повышенная – 42.70. Сегодня это пять тысяч, грубо говоря. И мама присылала где-то 3 тысячи сегодняшними деньгами. Тридцать рублей. И вот восемь тысяч. Я на них с трудом жил, два рубля в день, в смысле, двадцать рублей в день. Двести рублей. На проезд, покушать, скудное питание. 70 рублей завтрак, сто рублей обед, 70 рублей ужин, 30 рублей на проезд. Все. Вот и все эти двести рублей у тебя в день уйдут. А купить новую рубашку, галстук – это вообще денег не хватит.

Конечно, это проблема. Но эти деньги, мне хватало, чтобы я не шел работать. Очень много ребят шли работать на вокзалы грузчиками, завербовывались в Сибирь на стройки. И там зарабатывали денег, потом они скопили, купили себе кооперативные квартиры.

Я спокойно учился шесть лет, мне этих денег хватало. Но, конечно, я не шиковал. В кафе очень редко, самый скудный заказ, официанты не довольны. Заказал по минимуму и все. Это вот проблема. Но я говорю о другом. О том, что все-таки молодой человек, на него падает все это. И как нам помочь? В принципе, сегодня блестящий набор предметов. Все можно изучать. Сейчас возвращают астрономию, информатика, естествознание. Мне нравилось обществоведение. Тогда были все предметы. История не очень, потому что там много цифр и даты. А именно общество. Классный руководитель же видит: Володя, тебе нравится обществоведение. Ты всегда выступаешь, делаешь доклады. Давай-ка ты пойдешь куда… Социологический факультет. Исторический, может быть, факультет. Ближе к тому, что мне понравилось.

Никто не подсказывает. Никто абсолютно. Даже как-то вот поверхностное отношение. Все это по моде. Модно? Давайте все в технические вузы. Не модно? Давайте все гуманитарные. Это очень опасное. Модно – все в Москву едут. Зачем ехать в Москву? Везде есть вузы. Везде есть преподаватели. Ведь твоя будущая работа и жизнь связана с тем, какие знания ты приобрел. Разве ты в Москве будешь учиться лучше, чем в родном городе? Нет. Что там, преподаватели вуза огромное значение имеют, кто они? Сегодня информация вокруг себя каждый день. Сегодня дистанционное обучение. Даже не надо быть в вузе.

- Прокомментируйте, пожалуйста, есть еще одна статистика. Мы с Сашей в утреннем эфире озвучиваем. 45% нынешних молодых людей в возрасте от 20 до 25 лет хотят жить к сорока годам за границей. Про утечку мозгов. Там лучше, у нас там получится. И еще никто не знает, получится у них там или нет.

- Считается, что нужны мы там все…

Жириновский:

- Обманчивое впечатление. С чем связано? Дома родители создают атмосферу негативную: все плохо, не получилось. Потому что родители росли при советской власти. Все это рухнуло. При новой власти они оказались внизу. И, естественно, ненависть к стране. Это характерно. Лет двадцать пройдет, это все закончится.

Никто их не ждет там. Сегодня есть огромное количество трудовой деятельности, вы получите те же деньги, даже еще больше. Вы быстрее купите квартиру. У вас широчайший выбор продовольствия, одежды, досуг, культура. Вы – гражданин своей страны. Там вы эмигрант, там вы сразу человек второго сорта.

Вот у нас на работе был афганец. Работал. Мы понимали, что он сбежал оттуда по политическим причинам. Его нам жалко было. Он эмигрант. Так и вы. Видите, вот русские приехали, ему дадут такую работу, второстепенную. Потому что никому они там не нужны. Это разговоры: вот там больше получают. Я сколько раз был, ни один не подошел: Владимир Вольфович, как нам здесь хорошо! Наоборот. Я говорю: ну, чего? Домой? – Да с удовольствием. Просто стыдно иногда и неудобно, что, мол, уехал за границу, а теперь хочет домой. Даже в Израиле я собрал там диаспору. Бывшие советские граждане. Ну, чего живете здесь? Чего, нравится? Они головой машут: нет. Потому что все работе на какой? На подхвате. Разнорабочие. Кому вы нужны? Инженеров везде ограничено. Ученые, преподаватели – ограничено. Маленькие страны эти… Говорю: возвращайтесь! А мы все продали. И с родственниками переехали. Им некуда возвращаться. Если бы им сказали: ваши квартиры стоят, ждут вас, они бы уже все вернулись бы.

Это все ошибка советской власти – никого не выпускали. Или навсегда. Да пусть поедут туристами и посмотрят! Как с работой. Поезжай, посмотри этот город, есть вакансия по твоему профилю. Поэтому это все разговоры. Это просто модно. Его же спрашивают! Провокационная постановка вопросов: хотите ли вы после окончания вуза поехать жить и работать за границу? Хочу. Любой скажет: хочу. Потому что молодежи хочется куда-то ехать. Мы с радостью ехали по стране путешествовать: Алма-Ата – Москва – Ленинград. Потом Алма-Ата – Москва – Киев – Крым – Кавказ. С удовольствием поедут туда. Я поехал поработать, я поехал в Турцию, восемь месяцев работал там. То есть, молодежь хочет поехать и посмотреть. Это не значит, что они покидают родину. Они убедятся, что зарплата там не выше, проблем больше, язык очень трудно выучить так, как коренные жители. Это невозможно. Всегда ты что-то не поймешь, всегда ты будешь в стесненном положении, ты не понял. Песни попробуйте понять, о чем там поют. Некоторые русские песни не может разобрать, о чем он там тянет голосом, за околицей, чего там ему виднеется.

Это заблуждение.

- А молодые ученые, которые говорят, что нам здесь лаборатории не дают, а там тут же в институте мне кафедру дают.

Жириновский:

- Все врут. Врут и врут. Все там заполнено. Там своих некуда девать. Это попытка расшатать наше общество. Вот вы уезжайте, а там останутся дураки. А все умные давайте сюда! Я сам встречал одного. Иду по Страсбургу. И он видит, что мы по-русски говорим. Поворачивается. Я понял, что русский. Разговорились. Доктор химических наук! Получает там полторы тысячи евро. Сто тысяч рублей. Кем? В химической лаборатории. Кем? Моет пробирки.

- Сто тысяч рублей зарплата? У нас такой зарплаты - не каждый кандидат получает.

Жириновский:

- Нет. Вы понимаете, чем он занимается? У нас он был завлабораторией, а там он в такой же лаборатории моет пробирки. Для коренного профессора. Который не собирается ему уступать место. Нет там свободных мест завлабораторией, директор, все занято. Лаборантом возьмут. Ему приятно, что русский доктор наук ему моет пробирки. Или, допустим, готовит машину к выезду, ты не будешь летчиком, ты будешь готовить. Врач – ты будешь готовить больного к операции, а операцию будет делать он, местный.

Это разговоры одни. Пусть поедут туда и посмотрят. Я там был много раз и ни один не подошел и не сказал, что отлично все. Блаженство. Всегда их считают за второго сорта. Всегда к ним отношение пренебрежительное, как и у нас, кстати. Все, кто приезжает, это мигранты, переселенцы. Люди ущемленные. Хорошего человека, он везде устроится. А плохой бегает, гастролер. Вот он там посидел, там, там.

Я не вижу здесь какого-то момента, что вот, мол, утечка мозгов. Да нам выгодно! Пускай уезжают. Это мозги предателя. Его интересуют деньги. Ну, вот он здесь останется, дойдет до высоких должностей, а раз его интересуют деньги, он за деньги сдаст наши секреты. Пеньковского дело. Он же был полковник, Генштаб, Минобороны. Но ему еще больше хотелось! И он нас сдает. И сдал такие секреты, это обошлось нам в несколько сот миллиардов рублей! Лучше бы он лейтенантом сбежал.

- Да там и арестовали за границей.

Жириновский:

- Это другое дело. Я говорю о том, тот, если сейчас принял решение уехать, пускай. Как развод. Можно уговорить: не разводитесь. Они все равно разойдутся. Они не хотят жить. Правильно, родители, они будут еще год жить вместе, еще год. Но нет желания. В чем смысл развода? Это ведь не просто вы соседи. Вам это противно и вы можете разъехаться в другие квартиры. Но если брак, то это совместная половая жизнь. Это невозможно. Раз у вас уже внутри негатив, это невозможно. С соседями можно, хорошо и замечательно. Трудовой коллектив. Человек неприятный, ты с ним в одной комнате оказался, через какое-то время в другую комнату перейдешь. Но тут нет необходимости вести близкие отношения. А в семье? Нет, вы давайте живите. Но они могут формально не идти в ЗАГС, не разводиться, но они не могут быть мужем и женой. Надо понимать.

- Резюмируем. Будущему и потенциальному, тому человеку, который сейчас поступил. Абитуриенту и школьнику. Не бояться пробовать, пробовать по-разному.

Жириновский:

- Да.

- Искать любимую работу. Ту самую, к которой лежит душа.

Жириновский:

- И еще я хочу что… Некоторые не поступили. И они дома чуть ли не плачут. Да пускай направляют еще заявление! Вот есть вуз в Москве, он коммерческий, но учат бесплатно. И общежитие бесплатное. Институт мировых цивилизаций. Я был на Поклонной горе, с женщиной разговорился. Приехали из Ростова: Владимир Вольфович, вот приняли парня на юрфак МГУ, а общежития нет. Я им помог, они получают общежитие. Бесплатно. Потому что они должны знать, есть общежитие по доступной цене и бесплатно, есть вузы бесплатные или минимальная цена. И даже на бюджетное можно поступить. Но они сейчас уехали домой. Они даже не приехали домой, им отказали. И переживают.

Я прошу их всех, кто не поступил, но хотят учиться, пусть направят письма мне: Москва, Госдума, ЛДПР. Мы их всех устроим в те вузы, где бы они хотели учиться. И обязательно поможем с общежитием.

А родители не подсказывают. Они решили, что раз им отказали, ведь в пять вузов можно отправлять, везде не получилось. Ну, не принимают, слишком много. И он сидит дома сейчас. Не надо сидеть. Пусть приезжают в Москву, и общежитие дадим. И будет учиться. Первые шаги – надо помочь сделать. Но родители не могут. Они тоже не понимают: раз отказали, то все, будем ждать следующего года. Не надо ждать. Шагом марш в Москву. Если надо, кому-то еще деньги на билет дадим. В плацкартном вагоне.