Кыргызстан
+11°
Boom metrics
Сегодня:

Лётчик Андрей Литвинов: Для того, чтобы строить догадки, нужно иметь информацию

Обсуждаем главные новости дня
Картина дня

Картина дня

Афонина:

- Сегодня мы узнаем, что происходит в Иркутске, где от отравления боярышником уже скончались 77 человек…А затем поговорим о том, что в нашей стране предлагают принять закон Глинки-Халилова - всех, кто пытается глумиться над погибшими, надо наказывать. И поговорим о новых версиях и возможных причинах крушения Ту-154 в Черном море. Сейчас с нами в студии Андрей Литвинов, пилот первого класса, командир А-320. Андрей, здравствуйте.

Литвинов:

- Добрый вечер.

Афонина:

- Сегодня появилась информация о том, что уже не только найден очевидец событий, которые произошли в воскресенье, но он уже и дал показания, и, в частности, он рассказал о том, что после взлета из адлерского аэропорта самолет начал снижаться, потом задел хвостовой частью поверхность воды, после чего она отвалилась и затем самолет полностью рухнул на воду и пошел ко дну.

Баранов:

- Буквально за минуту до эфира появилось сообщение ФСБ, очевидец, якобы, был пограничником, они опровергают действия этого человека, нет у них такого – так что, возможно, здесь мы тоже имеем дело с определенными домыслами.

Афонина:

- По вашему мнению, сейчас, когда уже извлечены из акватории Черного моря бортовые самописцы, их расшифровкой занимаются, и многие части самого самолета… Вы вернулись буквально сегодня из Сочи, да, вы постоянно туда летаете?

Литвинов:

- Да, сейчас рейс был у меня туда.

Афонина:

- Можете объяснить, какие там условия, что там происходит и что в воскресенье-то было с погодой?

Литвинов:

- Погода была отличная в Сочи. Сегодня тоже великолепная погода. Видимость хорошая, ветер слабый, море спокойное. Погоду тут можно сразу отмести – эта версия несостоятельна. Погода великолепная, летная погода и, дай бог, чтобы всегда была такая погода везде.

Баранов:

- Что же там могло произойти утром в 5.25?

Литвинов:

- Для того, чтобы строить догадки, нужно иметь информацию. Конечно, я всегда подчеркиваю, что нужно дождаться расследования, чтобы понять, но кое-что мы можем порассуждать просто на вольные темы, как говорится…

Баранов:

- Да, вы человек с опытом, знающий специфику изнутри, что думаете по этому поводу?

Литвинов:

- Было четыре основные версии. Это топливо некачественное, погода в районе аэропорта, теракт, техническая неисправность и ошибка пилотирования. Погоду мы отметаем сразу.

Баранов:

- Вроде бы проверили топливо – там тоже претензий нет.

Литвинов:

- Да, топливо – я как бы сразу отмел эту версию, потому что мы ежедневно выполняем в Сочи по нескольку рейсов в день, плюс другие компании, много у нас рейсов туда и каждый день мы летаем, и каждый день мы заправляемся, никаких проблем с топливом там не было. Что касается теракта – ну да, ФСБ должны отработать эту версию, но аэропорт Сочи после Олимпиады преобразился, это новый большой терминал, там часто бывает наш президент, официальные делегации, поэтому служба авиационной безопасности там работает и ФСБ, и полиция – там все хорошо в этом плане. Поэтому пронести на охраняемый самолет – а он был охраняем военными и службой авиационной безопасности аэропорта – какой-то предмет, чтобы он взорвался, маловероятно.

Афонина:

- Тем более, сейчас говорят, что вот уже были проведены первые исследования тел погибших, там не найдено следов взрывчатых веществ…

Литвинов:

- Да, в Сочи вряд ли что могли пронести… Остаются две версии. Ошибка пилотирования и техническая неисправность. Проанализировав всю информацию о самолете, об экипаже… Экипаж достаточно опытный, самолет 6000 налета имеет.

Баранов:

- За 33 года эксплуатации.

Литвинов:

- Да, это ничто… даже говорить об этом стыдно. У командира 3500 часов налета у командира – достаточно опытный командир – то есть, для военного летчика это немало. Если учесть, что летчики военные летают 100-150 часов в год, а гражданские летают 90 часов в месяц, здесь, конечно, есть проблемы, но для военного летчика это вполне такой опытный пилот. Вы знаете, вот сегодня прилетев из Сочи, я поговорил там с инженерами, с техниками, с нашим представителем, и вот какая мысль посетила. Ведь они заправили 31 тонну топлива. И у них в остатке было 7 тонн. Тогда очень многие задавали вопрос – для чего они вообще произвели посадку в Сочи на дозаправку?

Баранов:

- 7 тонн до Сирии не хватило бы? Или хватило?

Литвинов:

- Нет, это с пустыми баками они полетели бы. Нет, дело не в этом. Ведь Аэрофлот раньше выполнял рейсы регулярные в Дамаске на Ту-154. Да, зачем они в Сочи сели? А вот зачем. Они заправились так – полные баки – они для этого и сели в Сочи, для того, чтобы долететь до Сирии и там не заправляться, а улететь с этим топливом в Москву. Так как там топливо завозное, скорее всего, и его экономят для боевых действий и т.д. Зачем его вывозить оттуда, когда можно заправиться и улететь на своем топливе? Вот для этого они и сели, я думаю. Когда они залили, получается, 38 тонн топлива, а Ту-154 имеет большую стреловидность крыла, что немаловажно… вот сейчас очень важно, где пассажиры погибшие сидели – это тоже очень важный момент. Либо впереди, либо сзади. Где был груз расположен. И вот чтобы полная картинка была, это, конечно, очень важная информация. Что происходит на самолете? Вот представьте себе рейсовый самолет – приходят пассажиры на борт, они все приходят с посадочными талонами. То есть, у них у каждого есть место. В зависимости от этого, сколько народу в самолете, у нас центровочные графики, у нас служба работает, которая считает центровку, и вот эта служба знает, где конкретный пассажир будет сидеть в самолете. Здесь же картинка другая. Тут летит ансамбль, все друг друга знают, они могут мигрировать по самолету туда-сюда. Поэтому никто им конкретные места, скорее всего, не указывал, где хотели, там и сели. А так как самолет был наполовину пуст, то есть, 90 человек – это половина самолета фактически пустая – там можно было сесть где угодно и как угодно… И вот эта заправка, которая усугубила, плюс могли пассажиры сидеть сзади, и груз тоже мог располагаться сзади. Я не думаю, что там был какой-то большой груз, потому что летела доктор Лиза, которая везла медикаменты. Ну, представьте себе большую коробку с лекарствами – ну, сколько она весит? Она объемная, но легкая. Поэтому вот здесь нарушение центровки просматривается. То есть, если груз был сзади, плюс топлива полные банки, плюс пассажиры, которые сидят сзади, вот и получилось, что самолет оторвался, убрали закрылки и хвост стал опускаться, то есть, кобрирующий момент появился. Дальше срыв потока, потеря скорости и самолет просто завалился на бок, на крыло…

Афонина:

- Да, ну, вот, пожалуйста, еще один возможный сценарий того, что происходило в воскресенье. И есть еще некоторые моменты, о которых хотелось бы поговорить… Кстати, сегодня в течение только этого дня были обнаружены 17 фрагментов самолета, включая 2 шасси, 1 стойку шасси, эксплуатационный люк, часть крыла, 3 части двигателя, пассажирские кресла, личные вещи пассажиров, найдены многочисленные останки погибших и сегодня водолазам удалось поднять крупный фрагмент хвостового оперения, где находятся предположительно два самописца, а накануне были подняты обломки самолета, в том числе, крупные фрагменты фюзеляжа. И сейчас вот наши радиослушатели присылают нам сообщения… «Кто проверил именно то топливо, которое было залито в этот самолет?»

Литвинов:

- Там нет такого, чтобы именно это топливо и именно в этот самолет. Заправщик один, заправляет все самолеты. Кончилось топливо, он поехал к большой бочке, залил опять и опять заправляет все самолеты. Такого не бывает, что конкретный заправщик для конкретного самолета.

Афонина:

- Кстати, по поводу груза тут сразу несколько комментариев. Один из наших радиослушателей пишет: «О чем вы говорите? Груз как был в Москве загружен, так и лежал. Ведь он полетел до Адлера из Москвы и груз этот никто не трогал».

Литвинов:

- Правильно, абсолютно. Там действительно никто не садился дополнительно в самолет, никто не загружал дополнительного никакого груза, как загрузили в Москве его, так он там и лежал. Но мы же не знаем, как сидели пассажиры. Может, они летели из Москвы в Сочи впереди, а потом они пересели назад. Это первое. Второе. Не было такого количества топлива, вылетая из Москвы, как они заправились в Сочи. В Сочи они заправили полные баки. Естественно, образовалась задняя центровка. И просто вот заправка полными баками топлива могла усугубить эту ситуацию.

Афонина:

- Но вот нам пишут: «Перед взлетом бортинженер обязательно должен проверить центровку – это же военный борт»…

Литвинов:

- Ну, во-первых, инженер это не должен делать, рисовать центровочные графики и высчитывать центровку – это в обязанности второго пилота входит. Элементарно человек мог ошибиться – раз. Во-вторых, он мог просто не придать этому значения, так как, например, для того, чтобы считать центровку, нужно знать, где конкретно сидят пассажиры. И нужно делать поправку на топливо… Человек просто мог не придать этому значения – только что прилетели же, что там пересчитывать опять? Хотя даже вот при промежуточной посадке все равно служба должна приносить центровочные графики. Если вот этого не произошло, это и есть возможное слабое место.

Афонина:

- Еще вот о чем спрашивают. Почему не был подан какой-то сигнал об опасности?

Баранов:

- Да, почему так мгновенно все произошло?

Литвинов:

- Во-первых, смысла не было совершенно подавать сигнал. Диспетчер ничем бы не помог. А вот эти драгоценные доли секунды очень ценны в такой ситуации. Вот эта проблема развивалась настолько скоротечно, что экипажу было вообще не до этого. Они просто боролись за свою жизнь и дорога была каждая доля секунды.

Афонина:

- Что, самолет просто не мог набрать высоту?

Литвинов:

- Вот он отрывается. Экипаж не знает, что задняя центровка. Опять же, я подчеркиваю, это моя версия, давайте дождемся результатов расследования, но в этой версии, мне кажется, что нет ошибки пилотирования и нет отказа техники никакой. Вот они отрываются от земли, но они еще не знают, что задняя центровка, они не предполагают. И в этот момент они набирают высоту – то есть, штурвал на себя. Отрабатывает стабилизатор на кобрирующий момент. Дальше, когда самолет начинает медленно-медленно поднимать нос, они же взлетают, и в этот момент они понимают, что скорость начинает падать и командир дает штурвал от себя, для того, чтобы разогнать самолет. А рули неэффективны, потому что центровка задняя. И когда он дает штурвал на себя, рули не реагируют, самолет продолжает поднимать нос, продолжает, продолжает и в результате происходит срыв потока… и почему вот такая загогулина, как будто они возвращались?

Афонина:

- Да, вот об этом тоже спрашивают.

Литвинов:

- Да, это может быть не потому, что они возвращались. Просто самолет заваливается на крыло с креном и ощущение, как будто самолет возвращался. А на самом деле просто они завалились и рухнули боком.

Афонина:

- То есть, ни о каком попадании там птицы в двигатель…

Литвинов:

- Вы знаете, идентичный случай – это случай в Анапе – когда вылетел из Анапы питерский самолет и попал в грозу…

Баранов:

- И слишком высоко поднялся.

Афонина:

- Это 2006 год, да?

Литвинов:

- Да. Возможно, ситуация там такая же, просто высота там другая – они шли на 12000 метров. Они стали перелетать грозу и так как нарушили потолок, то есть, воздух настолько разряжен там, что самолет стал поднимать нос, для того, чтобы ему удержаться. Он поднимает, поднимает, поднимает нос, в результате срыв потока с крыла происходит и он уходит в плоский штопор. Здесь та же ситуация, возможно, только на меньшей высоте и там времени не было вообще.

Баранов:

- Но все-таки, птица могла попасть? Вот в Сочи, говорят, много птиц. В Ростове, говорят, много птиц… Правда это?

Литвинов:

- Вот знаете, я забыл, какой это год был – вот если я последние 12 лет летаю на аэрбасе 320, то до этого я летал на Боинге-737. Вот мы взлетаем в Вене и рядом, на полосе, стая чаек. И они взлетают вместе с нами. И вот эта стая чаек пересекает нам курс и мы просто врезаемся в эту стаю. Представляете, вот эти жирные большие птицы, огромные, мы насчитали, что мы семь штук поймали этих чаек. Одна залетела в двигатель, одна в лобовой фонарь нам залетела, в шасси – в общем, куда только можно, везде залетели.

Баранов:

- Двигатель выдержал?

Литвинов:

- Не то что выдержал, он ее перемолол просто как мясорубка. Единственное, что пассажир сказал, что там какой-то черный дым валит из двигателя, я вышел в салон посмотрел – у нас параметры двигателя все были в норме, никаких отказов не произошло – мы приняли решение продолжить полет до Москвы, прилетели и вот здесь уже мы насчитали семь этих кровяных пятен и, когда двигатели испытывают, в них забрасывают этих курей и гусей, для того, чтобы понять, как они себя ведут… Поэтому, если предположить, что птица, которая летит в пять утра, что уже странно – даже предположить, что она залетела в двигатель – он бы ее перемолол просто… Но даже если бы двигатель встал… - но самолет Ту-154 прекрасно летит не то что на двух, а вообще на одном двигателе.

Афонина:

- Андрей, спрашивают – чем объясняется такой разброс частей самолета на 10 километров. При кобрировании самолет падает целым. Вот такой вопрос задает Александр.

Литвинов:

- Нет, нет, слушатель ошибается. Во-первых, на 500 метров все эти обломки самолета были разбросаны. Второе – вот самолет упал и разрушился, да. Но ведь он же упал не на землю, а в море. Там течение. Естественно, течением стало относить обломки и вот за счет этого, может быть, радиус увеличился.

Афонина:

- Спрашивают, а как пустой самолет летит с полными баками? Как-то люди не могут у себя в голове эту вашу версию уместить, что просто из-за элементарных каких-то недочетов могла произойти такая трагедия.

Литвинов:

- Вот представьте себе самолет. Пустой самолет. И вдруг заходит половина пассажиров. Вариант первый. Все эти пассажиры садятся вперед. И вариант второй – все пассажиры садятся назад. Вот это и есть центровка. Центровка – это центр тяжести самолета, куда он смещается. Он должен быть как бы, так, в центре крыла, да.

Афонина:

- Ну, это мы поняли. А вот это попадает под версию аэродинамического срыва? Вот некоторые эксперты говорят, что, может быть, вот то, что происходило, это как раз аэродинамический срыв. Что это означает?

Литвинов:

- Вот идет обтекание крыла и вдруг крыло задирается на такой угол атаки, что с него срыв потока происходит.

Баранов:

- Не на что опираться.

Литвинов:

- Да. И подъемная сила исчезает. И самолет падает.

Афонина:

- То есть, это практически то же самое, о чем вы сейчас говорите?

Литвинов:

- Да, это то же самое…

Афонина:

- Вот сейчас у нас появилась еще такая информация – проверенный источник в Минобороне сообщает, что никакого груза в погибшем самолете не было вообще. Так как за полчаса до этого в Сирию шел борт, где везли все, включая игрушки детям, подарки и медикаменты до доктора Лизы и действительно сегодня борт с медикаментами уже сейчас разгрузили и весь груз в Сирию прилетел. То есть, был отдельный самолет, о котором, кстати, и говорили…

Афонина:

- Поймите, я сейчас говорю о центровке, а не о грузе. Допусти, груза вообще там не было. Вот выбросим его из головы и из самолета. Но самолет все равно имеет центровку. Даже без груза. Вот топливо вы залили, допустим, 10 тонн – это будет одна центровка. Если вы залили 20 тонн – это будет другая центровка.

Баранов:

- Но оно же в крыльях, топливо, насколько я понимаю?

Литвинов:

- Да, в крыльях, но крылья-то стрелообразные. Они идут назад. И баки в крыльях. И поэтому при полной заправки баков появляется задняя центровка. А люди-то сидят в самолете – это тоже создает определенную центровку… Ну, был какой-то груз личный в самолете все равно – были багаж, были какие-то музыкальные инструменты, были личные вещи, были какие-то запасные колеса, допустим… То есть, неважно, даже там тонна или полтонны – все равно, загрузка самолета имела место. Неважно, был груз или нет, центровка все равно будет та или иная – в зависимости от загрузки самолета.

Вы знаете, не бывает авиационный катастроф по какой-то одной причине – это всегда в одну точку сходятся несколько причин. Здесь не досмотрели, здесь перезаправили, здесь немножко график нарушили… И вот рвется всегда, где тонко. И цепочка событий – и порвалось.

Афонина:

- Ну что ж, спасибо, с нами в студии был пилот первого класса, командир А-320 Андрей Литвинов. Ну а мы переходим к следующим темам. Давайте перенесемся в Иркутск. Уже стало известно о том, что семерым фигурантам дела о массовых отравлениях средством для ванн «Боярышник» в Иркутске предъявлено обвинение. Задержанные обвиняются по статье 238 УК «Производство, хранение и перевозка, либо сбыт товаров продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». По делу задержаны 22 человека. В отношении семи из них избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. 10 – под домашним арестом. 4 находятся под подпиской о невыезде. Кроме того, срок задержания одного из фигурантов продлен на 72 часа – решается вопрос об избрании ему меры пресечения. И сегодня также возбуждено уголовное дело в отношении замминистра имущественных отношений Иркутской области Евгении Нефедовой.

Баранов:

- Вот надо было, чтобы 77 человек погибло, чтоб закрутилось все и начали наказывать тех, кто к этому причастен, возбуждать дела против совершенно не отвечающего нормам и ГОСТам производства… Почему этого не делалось раньше? Где были все эти инспекции, контроли? То ли получали взятки, то ли манкировали просто свои обязанности… Мы не знаем. И не узнают об этом никогда и те, кто уже распрощался с жизнью из-за этого пойла.

Афонина:

- Вот еще сейчас появилась информация о том, что сотрудники управления Роспотребнадзора по Иркутской области обнаружили склад со стеклоомывающей незамерзающей жидкостью, содержание метанола в которой превышает норму более чем в 500 раз!

Баранов:

- Но это же стеклоомывающая жидкость, она не предназначена для питья…

Афонина:

- Андрей Михайлович, а теперь представьте, что вы едете в автомобиле, и стекла у вас омываются вот именно этой дрянью…

Баранов:

- Но они ж снаружи обмываются…

Афонина:

- Но пары-то попадают и в сам салон. К сожалению, это действительно так...

Баранов:

- Ну, дуют теперь на воду, обжегшись на молоке… Но лучше поздно, чем никогда…

Афонина:

- Да, нашими слушателями эта ситуация по-прежнему по-разному оценивается. Кто-то говорит, что это те, кто пьют такую гадость, к этому и должно было привести… Кто-то считает, что это урок тем, кто сейчас продолжает употреблять внутрь то, что для этого не предназначено. А в Иркутске сейчас находится специальный корреспондент «КП» Николай Варсегов. Николай, добрый вечер.

Баранов:

- Коль, какая ситуация на данный момент?

Варсегов:

- На данный момент уже 77 человек погибших мы имеем по этой ситуации… те, которые померли в большинстве своем в больницах и те, которых до больниц не довезли…

Баранов:

- Что говорят-то сами жители?

Афонина:

- Ну, и не только жители, вам же удалось там и с чиновниками пообщаться, которые били во всех колокола еще летом, после обращения людей об этом «боярышнике», однако, ничего сделать не удалось… Что сами чиновники-то говорят?

Варсегов:

- Чиновники не понимают, кто за что отвечает. Есть такая организация – Роспотребнадзор, допустим, в адрес которой поступили эти сигналы, но они говорят – мы отвечаем только за пищевой продукт, а этот «боярышник» пищевым продуктом не является, естественно. Было обращение в областную администрацию, обладминистрация говорит, что это тоже не наше дело. Они обратились куда-то там в Минторговлю, та тоже развела руками. В общем, тут огромное количество организаций, которые как бы и причастны, и в то же время не их дело, получается, все это…

Афонина:

- Николай, вот самое удивительно, - кого находят ответственным. Вот я уже сказала о том, что возбуждено уголовное дело в отношении замминистра имущественных отношений Иркутской области Евгении Нефедовой. А знаете за что возбуждено? За то, что в ее как бы ведомстве представляют земельные участки под размещение временных сооружений наружной рекламы, то есть, она должна за этим следить, и вот следствие считает, что она имела полномочия и все основания обратиться в суд с иском о расторжении договора и освобождении земельного участка от размещения павильона, в котором продавали «боярышник».

Баранов:

- Это странно, по меньшей мере… наворотили товарищи, наворотили…

Варсегов:

- Да, для меня сложно как-то вот сходу все это дело осмыслить… Ну, такое ощущение, что сейчас нужно найти крайних, как говорится. На кого-то нужно повесить вину. А ситуация такая, что невозможно во всей этой истории крайних этих найти…

Афонина:

- Николай, сейчас же введен полный запрет на продажу подобных спиртосодержащих жидкостей в сомнительных упаковках, таре и прочее, он действует в Иркутске? Сейчас уже нельзя приобрести подобные товары?

Варсегов:

- Абсолютно точно. Я сам походил по этим местам, где раньше продавалось все это безобразие, сейчас там уже ничего этого нет. И, как мне рассказали буквально сегодня в полицейских участках, что преступность на почве алкоголизма за последние дни просто удивительно для них резко снизилась.

Баранов:

- Коля, подождем до конца января, до начала февраля-марта… Что-то мне говорит о том, что сейчас снег сойдет и с ним сойдет на нет и эта кампания очередная…

Варсегов:

- Конечно, как у нас принято…

Баранов:

- Коль, вопрос такой. Президент Путин на прошлой неделе сказал, что производители этого пойла – иностранные граждане – и один из них вообще, не понимая, что он делает, заменил этиловый спирт на метиловый спирт. Там говорят, что, может быть, большое южное государство к этому причастно, нет?

Варсегов:

- Ни для кого не секрет, что это граждане Азербайджана в большинстве своем, и один гражданин Сирии. Известно, что граждане Азербайджана давным-давно это поле заняли и успешно не только в Иркутске, но и в других городах…

Баранов:

- Грешили-то на китайцев, которые там тоже шебуршатся сильно…

Варсегов:

- Есть такое подозрение… А откуда же вот сам спирт-то берется, спрашиваю я. Разводят руками, но говорят, что, по всей видимости, это из Китая. Либо из-за границы, из Китая, либо здесь на месте, где вот китайцев очень много обосновалось, и вполне возможно, что там, где они проживают, этот спирт каким-то образом производят. То есть, сейчас ведется какое-то следствие на эту тему, но пока что это следствие никаких ответы на вопросы дать не может.

Афонина:

- Спасибо, Николай. Вот смотрите, что нам пишут. «Нелепая ситуация с боярышником заключается в том, что в России очень медленно меняются законы, в том числе, касательно производства и продажи алкоголя. Как бы это смешно ни звучало, но России надо просто скопировать законодательство и опыт, к примеру, той же Америки и Канады. Там весь алкоголь крепче 13% продается только в государственных магазинах. Законодательство в сфере продажи и производства алкоголя очень жесткое». Уважаемый, все правильно, но мы говорим не об алкоголе паленом, мы говорим о неких химических средствах, которые продавались в обычных палатках, киосках и магазинчиках. Это пить нельзя! Там буквально череп и кости скрещенные и написано – не для употребления вовнутрь! Пьют. Вот, кстати, Андрей Михайлович, Николай сказал о том, что чиновники не понимают, кто за что отвечает.

Баранов:

- Да они сейчас каменной стеной встанут, круговую оборону займут и скажут – мы не знаем, мы не виноваты.

Афонина:

- Или начнут намекать на то, что не худо было бы ужесточить все, что можно ужесточить. Вот, пожалуйста, инициатива вице-премьера Александра Хлопонина.

А. Хлопонин:

- Безусловно, это должно продаваться в аптечной сети и по предписанию врачей, по так называемому рецепту. Ведь это же обманка, когда говорят, что вот тот же самый валокордин или что-то еще… его надо-то 40 капель этого валокордина… для того, чтобы он имел хоть какой-то эффект… Ну, у тебя в баночке такой небольшой у тебя 4000 капель. Вот насколько хватает этой баночки? А зачем это продавать в таре, которая там 500 миллиграмм? Понятно, что это несерьезно. Вот будет ограничение и по таре, и будет ограничение по местам продаж.

Афонина:

- Видимо, вице-премьера неправильно поняли журналисты, поскольку чуть позже он заявил, что правительство не планирует принимать решение о продаже валокордина, йода и зеленки исключительно по рецептам…

Баранов:

- А зеленка-то тут при чем?

Афонина:

- Так спиртосодержащая…

Баранов:

- Зеленку можно пить?..

Афонина:

- Да, прямо «Аватар» какой-то… Так вот, никакой задачи, чтобы усложнить доступ к этим препаратам для граждан не существует, - заявил он журналистам. Но мы все-таки хотели бы услышать еще один комментарий эксперта по фармацевтическому рынку Николай Беспалова.

Н. Беспалова:

- Та трагедия, которая развернулась в Иркутске, никакого отношения к фармацевтическому рынку и лекарственным препаратам, содержащим спирт, не имеет. Проблема связана с отсутствием должного регулирования и оборота метилового спирта, который является по сути ядом. Никто не дойдет до мысли, чтобы принимать валокордин с целью опьянения. Люди, которые страдают алкоголизмом, покупают другие препараты - настойки перца, то же самого боярышника… А что касается зеленки и прочих антисептиков, которые содержат спирт, тоже бессмысленная инициатива, потому что опять же никто ни из алкоголиков, ни из обычных людей никогда не додумаются с целью опьянения принимать йод – это кончится очень плачевно и очень быстро.

Афонина:

- И вот сейчас наш радиослушатель написал нам: «Друзья, может, хватит над народом издеваться? Вчера покупал валокордин.80 миллиграмм – 210 рублей. Водка – пол-литра – 190 в магазине. Давайте теперь пожилых людей гонять за рецептами по поликлиникам! Это же абсурд! Обидно за страну!». Вот еще один комментарий: «В Алма-Ате продают спирт в аптеке, маленькими пузырьками, нет никаких проблем – бери пей или обрабатывай раны», - пишет Сергей.

И вот сейчас буквально на всех информационных порталах появилось следующее. Авиационные эксперты изучили состояние речевого бортового самописца с Ту-154 министерства обороны России и смогли без проблем расшифровать запись, хранящуюся на нем. Пленка, фиксировавшая переговоры экипажа и разговоры внутри кабины, оказалась не повреждена. Разговор прерывается на том, что один из пилотов восклицает – закрылки! Затем звучит крик – командир, падаем!

Литвинов:

- Это не противоречит тому, что мы обсуждали некоторое время назад. Либо действительно это центровка – то, что мы думаем – и кричит один из членов экипажа: «Закрылки»! Что он имеет в виду? Что, может быть, не надо убирать закрылки. То есть, имеется в виду не убирай закрылки. Вот начинается кобрирующий момент и в этом случае надо не только не убирать закрылки, а, наоборот, их довыпустить, чтобы увеличить подъемную силу. Либо другая версия. Либо закрылки несинхронно убираются. Они их начали убирать, а они несинхронно убираются. Тогда у самолета появляется крен, для этого нужно просто вернуть закрылки обратно. Вот нас всегда учили инструктора еще в училище, что, если что-то пошло не так, верни это все обратно.

Баранов:

- Давайте скажем слушателям – закрылки это часть, увеличивающая площадь крыла, да? Это выдвигающаяся деталь, чтобы опираться на воздушный поток во время взлета и посадки.

Литвинов:

- Да, они увеличивают площадь крыла, увеличивают подъемную силу и таким образом уменьшается скорость взлета и заход на посадку. Вот здесь что он имел в виду, непонятно, но, если это рассинхронизация закрылков, может быть, и такое – эту версию тоже обсуждали – тогда самолет кренится, кренится и заваливается на бок, если ничего не предпринять. А так как высота была маленькая, поэтому они не успели сообразить. Поэтому и крик – командир, мы падаем.

Баранов:

- Ну, если так, тогда это действительно отказ одного из механизмов.

Литвинов:

- Да, тогда это отказ техники.

Афонина:

- А если это отказ техники, значит, возможно, что? Недопроверили, недоучли, недосмотрели? В ком тогда то слабое звено?

Литвинов:

- Вот у вас стоит холодильник дома, он работает, работает и вдруг – сломался. Это техника.

Афонина:

- Но мой холодильник не проверяют перед каждым моим туда заглядыванием…

Литвинов:

- Совершенно верно. Поэтому следственные органы должны разобраться, как обслуживался этот самолет, кто продлевал ему летную годность, кто обслуживал, насколько качественное было техническое обслуживание этого самолета. Вот этим и должны заниматься комиссия и следственные органы. Я думаю, они разберутся.

Баранов:

- А технический регистратор может показать, что там на самом деле было…

Литвинов:

- Конечно, обязательно.

Баранов:

- Понятно. Значит, будем ждать расшифровки второго ящика.

Афонина:

- А на связи с нашей студией корреспондент «КП» в Краснодаре Ольга Сухова. Ольга, нас интересует – что стало известно по поводу диспетчера, который вел этот борт?

Сухова:

- На самом деле, 32-летняя диспетчер Юлия Самодурова на время следствия от работы не отстранена, продолжает и принимать, и сажать самолеты, сегодня у нее выходной, в аэропорту сегодня ее нет, обещает выйти завтра на работу, но ни у следователей, ни у ее коллег нет никаких сомнений в его профессионализме. И после прослушивания переговоров диспетчера с Ту-154, ее коллеги сказали, что Юлия проявила себя как настоящий профи. Дело в том, что у нас есть ее телефон и ее адрес домашний, мы звонили сегодня весь день по этому номеру, отвечает нам молодой человек и сообщает, что мы не туда попали… Скорее всего, Юля просто не хочет ни с кем общаться… ее можно понять в такой ситуации. Как я уже сказала, она на хорошем счету на работе, коллеги говорят, что она хороший специалист, и родители у нее не последние люди в городе… ее мама - заслуженный учитель России, преподает в Сочи английский язык…

Афонина:

- Андрей, скажите, роль диспетчера в этой ситуации какова? И лежит ли на диспетчере какая-то ответственность за эту трагедию?

Литвинов:

- Диспетчер – это вообще сложная работа, я не представляю, как они работают… потому что настолько у них у всех устаревшее оборудование… девочка действительно молодец, очень профессиональная, я читал расшифровку переговоров и из этой расшифровки было понятно, насколько быстро стали вертолеты искать упавший самолет, как быстро подняли всех… Все было сделано очень оперативно. Поэтому девочка сработала профессионально, вопросов к ней нет.

Афонина:

- Спрашивают, есть ли на Ту-154 защита от рассинхрона закрылок?

Литвинов:

- Защита есть там. Но, знаете, были разные случаи… Сложно сказать… Ведь это авиация и техника – она имеет такое свойство отказывать иногда. Конечно, вот часто корреспонденты задают вопрос – вот Ту-154 хороший самолет или плохой? Я говорю – давайте вот спросим: «Волга» хороший автомобиль или плохой? Ну да, он продукт своего времени. Конечно, вот летая на этом самолете 8 лет, у меня не было таких серьезных отказов и я был доволен всегда этим самолетом. Но время-то идет. Прошло-то 25-30 лет, конечно, уже другие самолеты, уже другие защиты стоят… Вот сейчас ездят на автомобилях, где навигаторы, стеклоподъемники, гидроусилители руля…

Баранов:

- Все же, Андрей, почему бортовые самописцы не были оснащены радиомаяками? Это же можно было сделать?

Литвинов:

- Вот по этой же причине. Ну, почему автомобиль «Волга» не был оснащен стеклоподъемником?

Баранов:

- Ну, я думаю, что модернизацию борт министерства обороны, летящий в горячую точку, где идут боевые действия, не только над Черным, но и над Средиземным морем, теоретически, он должен был пройти, уж тут- то надо было предусмотреть такую возможность? Если что-то случится, чтобы найти черные ящики… они бы подавали сигналы и не искали бы их два дня подряд…

Литвинов:

- Вот вы произнесли ключевое слово – модернизация. Мы об этом говорим очень много лет. Лет 20 точно. Что у нас хорошая авиация, у нас хорошие самолеты. Вот Ил-62, Ту-154, Ил-86. Нужно просто их доработать, поставить новую авионику, современные компьютеры, двигатели хорошие, экономичные. И все. У нас прекрасные самолеты!.. У нас авиацию убили просто… поэтому нам же летать надо, передвигаться надо на чем-то, вынуждены в лизинг брать аэрбасы, боинги и вот на них летать.

Афонина:

- Кстати, министр транспорта России Максим Соколов заявил, что говорить о запрете эксплуатации самолетов типа Ту-154 после трагедии в Сочи нецелесообразно.

Баранов:

- Но приостановили эксплуатацию, официальное сообщение было сегодня тоже…

Афонина:

- Андрей, вот, кстати, вы говорили, что мы еще затронем тему о разнице летчиков военных и гражданских. Можно коротко на этом остановиться? Может быть, какой-то профессиональный психологический момент здесь есть, который мог бы привести к этой трагедии?

Литвинов:

- Самая главная проблема военных летчиков – то, что они мало летают. Летчик, он как спортсмен, он должен тренироваться. И если вот спортсмен сейчас, допустим, год не будет тренироваться, все, ему опять надо начинать все с нуля. То же самое – военный летчик. У них там все время какие-то учебы у них, какие-то строевые, какие-то документации. И я это знаю не понаслышке. У нас очень много военных летчиков пришли работать в Аэрофлот. И я постоянно летаю со вторыми пилотами, бывшими военными. То, что они рассказывают, я не хочу говорить в эфире, я не хочу, чтобы люди боялись, но это ужас, что там творится… Вот сколько лет прошло – вот летал я недавно со вторым пилотом, он тоже бывший военный – он говорит, вот что 10-15 лет назад было, ничего не поменялось. Поэтому Министерству обороны нужно обратить на это внимания. У них недавно упал Ил-18 – развалился, да, а я уже не говорю о мелких катастрофах – вертолеты падают постоянно, какие-то маленькие самолеты падают… Нужно какую-то комиссию создать, пусть господин Шойгу озаботится этим, создаст какую-то комиссию, для того, чтобы летчики были у нас вот как истребители – всегда готовы к вылету.

Афонина:

- Ведь один из тех, кто был в этом экипаже, мы помним, был человек высочайшего класса…

Баранов:

- Петухов, да, штурман, который, помните, танцующий Ту в Чкаловском посадил… Это страшные видеокадры… он сумел его выправить и посадить…

Литвинов:

- Ну, самолет танцевал, потому что там надо было выключить просто два тумблера и он бы перестал танцевать…

Баранов:

- Но про Ил-18 надо все-таки справедливости ради сказать, что там человек смог сделать так, что самолет не разбился и люди выжили на его борту…

Афонина:

- Ну что ж, спасибо огромное. С нами в студии был пилот первого класса, командир А-320 Андрей Литвинов.