Дмитрий Потапенко: Через репрессивную машину силовых структур прошло 10 миллионов человек, связанных с бизнесом
Предприниматель Дмитрий Потапенко
Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН
Калашников:
- Добрый вечер, дорогие друзья, в эфире программа «Из глубины». У микрофона Максим Калашников. Сегодня мы обсуждаем очень важную тему, очень серьезную тему – силовые структуры и судьи, угроза национальной безопасности. Сегодня в студии у меня Дмитрий Потапенко, известный предприниматель и общественный деятель, и Елена Рохлина, правозащитник. Не так давно Владимир Путин выступил на Совете по правам человека, обратил внимание на то, что творится с судебной системой, какие у нас судьи. Я решил выписать себе, что происходит с судебной и вообще с силовой системой. Известный факт. Только 15% уголовных дел, заведенных против бизнеса, доходит до суда, а все остальное разваливается. Это первое. Второе. Накануне президентского Послания 2016 года приняли закон об увеличении срока до 7 лет за заказные дела. Но при этом мы прекрасно знаем, что этот закон работать не будет, суды проштамповывают просто-напросто то, что написали следователи. Судьи ведут себя совершенно безответственно. Состязательность суда в РФ утрачена, то есть доводы защиты не выслушиваются.
Владимир Владимирович сказал, что у него встали дыбом оставшиеся волосы, когда он прочел приговор суда Геворкян из Липецка, мирового судьи. Это оказалось бурей в стакане воды, и очень жаль, что Владимир Владимирович не прочитал, что творится с судами в том же Краснодарском крае. Там судьи вообще спаялись с местной властью в одну земельную мафию, одно преступное сообщество.
Верховный суд в ноябре принимает постановление о том, что нельзя принимать самооговор, самопризнание человека, потому что просто выбиваются признания. Дальше мы видим, что одновременно идет суд над активистами ИГПР «ЗОВ». Это Мухин, Парфенов, Соколов, Барабаш, люди, которые выступили только за проведение референдума на законных основаниях. То, что сейчас творится с ними, их фактически засуживают, им не могут предъявить обвинения, но суд идет.
Потапенко:
- Тот же Дадин.
Калашников:
- С Дадиным, с другого фланга, либерального, то есть человека за пикеты…
Потапенко:
- Либеральный, не либеральный, он просто человек.
Калашников:
- Эти темы, я считаю, то, что сейчас творят расплодившиеся силовые структуры, которые мне напоминают волков, которые расплодились, а травоядных-то осталось столько же, которые «кошмарят бизнес». То есть уничтожение национальной экономики с помощью силовых структур и репрессии против гражданских активистов – это темы переплетающиеся. Дима, насколько велика эта беда? Силовые структуры сейчас выступают погромщиками национальной экономики.
Потапенко:
- Главное - начать. Велика ли глубина этой кроличьей норы? Она достаточно просто вычисляется. Поскольку наш гарант сказал, что 170 тысяч уголовных дел про отжатие бизнеса, это было именно отжатие среднего бизнеса, в среднем бизнесе работает от 50 до 100 человек. Грубо говоря, возьмем по минимальной планке, 170 умножим на 50, прикинем еще чуть-чуть. Это означает, что через эту репрессивную машину прошло 10 миллионов человек. Что такое 10 миллионов человек? У нас всего работающих 64. И когда по другую сторону идут какие-то программы, общение гаранта с предпринимательским сообществом, и потом это все идет по нисходящей – губернаторы, мэры тоже общаются с предпринимательским сообществом, на мой взгляд, это выглядит следующим образом. Вот я был в Санкт-Петербурге, там выступал представитель одного предпринимательского сообщества, говорил: у нас есть диалог с властью, власть нас слышит, и у нас есть небольшие успехи. Я говорю: в целом власть, конечно, слышит, но это, как лиса приходит в курятник и говорит: «Ну что, товарищи куры, как у вас дела?» Куры говорят: «У нас замечательные дела, все замечательно». Она говорит: ну что, товарищи куры, давайте, плодитесь, потому что, типа, жрать нечего.
Поэтому если убрать всю мишуру разговоров о государстве, понять, что есть такая теория стационарного бандита (это достаточно известная теория одного из американских экономистов), то сегодняшние наши родоплеменные отношения (я не могу это назвать государством), они в целом вписываются в теорию стационарного бандита. Да, конечно, уничтожается частная экономика. Но надо задать себе вопрос: а кому она, на фиг, упирается?
Калашников:
- Это старая наша тема разговоров.
Потапенко:
- Да. Кому она упирается-то? Мы с тобой еще помним выход из СССР. Тогда бюджет России состоял из нефтегазовых доходов от 6 до 8%. Сейчас эта цифра шкалит уже 45-50.
Калашников:
- Ну и баррель стоил, извини, 10 долларов.
Потапенко:
- Это всё понятно. Вот я предприниматель, мне, конечно, неприятно, что из этих 170 тысяч уголовных дел, могу сказать честно, дел с 15 я знаю точно. Часть из них даже цепляла нас. Но дальше-то что? Что после этого, ломанулись главы Следственных комитетов по местам…
Калашников:
- Проверять.
Потапенко:
- Да мало того, что проверять. Банальный вопрос. А кто возбуждал-то эти уголовные дела? То есть против этих 170 тысяч уголовных дел про отжатие бизнеса должны быть уголовные дела. Там же есть следственная бригада, там есть прокуратура, которая утверждала обвинительное заключение. То есть там минимум три ведомства должны сидеть. Миллионы должны сесть. А кто их посадит?
Калашников:
- Получается, что все упирается в реформу судебной системы?
Потапенко:
- Нет. Нельзя реформировать одну систему без реформы полностью системы. Потому что мы можем 300 раз сотрясти этот воздух и сказать: товарищи судьи, что вы обвинительное заключение, которое вам подмахнул прокурор, об аресте предпринимателей и последующем отжатии, утвердили? Вот ты сказал про Краснодар. Я из Краснодара приехал буквально два дня назад. Там даже вышел пересказ моей речи в виде статьи. Ну и дальше что? Ну, тряханули этот воздух. Все знают, что у нашего министра сельского хозяйства потрясающе талантливая дочь, она входит в пятерку крупнейших латифундистов, но ФАС же официально сказала: нет никакого конфликта интересов.
Калашников:
- Мы понимаем, что систему надо реформировать целиком.
Потапенко:
- А кто это будет делать? Я хочу видеть этого человека. Что ломать целиком систему? Какой дурак это будет делать? Это мое частное мнение. Система идеальна, у них все хорошо. То, что у нас все плохо, так это наша половая драма.
Калашников:
- Давайте попытаемся спрогнозировать, что может быть, если все будет катиться по тем рельсам, по которым будет катиться.
Понятно, что невозможно реформировать судебную систему, не реформировав политическую систему. Все взаимосвязано. Попробуем сделать прогноз. Если ничего не изменится (а ведь ничего не изменится), этот закон об ответственности за неправосудные дела работать не будет, чем это кончится? Я боюсь одного. Что расплодившиеся силовые структуры начнут просто-напросто стрелять друг в друга, они будут делить…
Потапенко:
- Вся система идет по принципу СДД – сожрите друг друга. Я много раз это говорил. Надо вернуться к базису, понять, в какой системе мы живем. Мы живем в системе родоплеменных взаимоотношений. Вот есть несколько племен… Понятно, что мы сейчас ходим в галстуках, с гаджетами, но структурно это несколько племен, которые объединены вокруг одного какого-то вождя. Почему нужна национальная идея, национальный лидер? Что такое вождь в родоплеменных отношениях? Это человек, который завалил мамонта, и в зависимости от того, какая ты обезьянка по возрасту, тебе, может быть, перепадет кусочек. По статусу ты получишь свой кусочек мяса. Или не получишь. В обезьяньих стаях маленькие не получают ничего.
У нас есть 4 миллиона племен, а есть 140 с лишним миллионов общей массы. И мы, предприниматели, в том числе. Просто это более вкусный корм, чем обычные граждане. С кормом хоть один человек разговаривает? Ты с червячками разговариваешь, когда рыбу кормишь? Не разговариваешь. Они сначала пожирают корм, потом они начнут жрать себя. Вся история печальна. Ты понимаешь, когда ты корм, твоя история закончится где-нибудь в анусе, если от тебя что-то останется.
Вопрос в другом. Печалька заключается в том, что эта система очень длинная. Когда люди говорят, что очень быстро кончится Резервный фонд… Ни фига, мои хорошие. Сейчас экономика России настолько устойчива, что лет 10 можно дербанить страну, абсолютно не тормозя,
Калашников:
- Это прогноз Дмитрия Потапенко. Лена, вы видите параллели между тем, что сейчас творят силовые структуры, этот судейский корпус, абсолютно ни от кого независимый, с тем, что сейчас делается с гражданскими активистами? Давайте вспомним историю ИГПР «ЗОВ», когда за решеткой за попытку организовать референдум оказались и писатель Мухин, и Саша Соколов, журналист РБК, который исследовал коррупцию с научной точки зрения, как экономист, на космодроме Восточный, на олимпийских объектах. Парфенов, который просто-напросто вел сайт. Кирилл Барабаш, который собирал референдум. Ведь людям дали не подписку о невыезде, а схватили, кинули в СИЗО, не пускали к ним адвокатов много месяцев. И сейчас судят, толком не предъявляя обвинения. Пытаются их представить членами экстремистской организации. Но никакой суд не признавал инициативную группу по проведению референдума экстремистской группой. Вы видите некоторые параллели между репрессиями против предпринимательства и репрессиями против гражданских активистов?
Рохлина:
- Если система заваливается, она заваливается везде. То, что сейчас происходит с инициативной группой «За ответственную власть», которые хотели провести референдум по оценке работы власти, конкретно президента, депутатов, можно коротко объяснить так. Такие люди, как Хурцилава, Крамаренко, Никандров, Бычков… Это высокопоставленные правоохранители, которые ушли сейчас в отставку только потому, что они были замешаны в деле Шакро Молодого. Миллион долларов взятка. Вот эти люди и фабриковали дело против наших соратников и патриотов. В результате они вынуждены были уйти, а Быков сейчас дает показания по этому делу. В результате судить Барабаш, Мухина, Парфенова, Соколова будет судья Криворучко, который находится в «списке Магницкого» и признан преступником во многих странах. Одни преступники сажали и вынуждены были уйти со своих должностей, а другой преступник, признанный во многих странах, сейчас начал судить самых настоящих патриотов своей страны.
Калашников:
- Которые никого не убили, не украли ничего.
Рохлина:
- Нет, своим делились.
Калашников:
- Получается, те люди, которые возбуждали против них это пресловутое дело, они сами попали под следствие, их убрали, они дают показания, но людей никто не выпускает. И никто не компенсирует им эти 1,5 года в СИЗО, поломанных судеб, нищеты.
Рохлина:
- Никто. Туда адвокатов долгое время не допускали. Адвокаты были вынуждены судиться за то, чтобы просто проникнуть в это СИЗО и предоставить возможность защиты.
Калашников:
- Лена, а ваш прогноз? Я думаю, что расплодившиеся силовики просто друг на друга кинутся. Дима считает, что 10 лет они еще протянут.
Рохлина:
- Они будут друг друга сжирать эти 10 лет. Мы же ходим по судам и видим, что в других залах происходит. Губернатор из Коми сидит. Этот губернатор на Екишева когда-то сфабриковал дело, а сейчас он в СИЗО находится. Если вы в своей комнате гадите, вы обязательно в этом всем будете пачкаться, потом невозможно станет дышать, потом вы жить уже не сможете. Мест у кормушки все меньше, конечно, они будут друг друга сжирать. Они никак не могут понять, что невозможно себе обеспечить отдельно взятую какую-то страховку и стабильность.
Калашников:
- Отгородиться от мира нельзя.
Рохлина:
- Нельзя. Тебе на всё плевать, а другому плевать, что на самолет поставят какие-то левые запчасти, и ты полетишь на взятку на этом самолете куда-то за границу отдыхать и упадешь. Гаишник кого-то отпустит за деньги, а тот наедет на твоего ребенка. Вот так это все происходит.
Калашников:
- На самом деле зло вернется.
Рохлина:
- Я вижу это. Люди пишут, звонят. Порой даже те люди, которые сами находились в правоохранительной системе, занимали какие-то должности.
Калашников:
- Здесь произойдет некий закон воздаяния.
Рохлина:
- Он уже происходит.
Калашников:
- Лена, как вы считаете, что нужно делать, с чего начинать?
Рохлина:
- Я считаю, что у нас происходит деградация элит. Когда-то царская элита деградировала, потом коммунистическая, сейчас вот эта элита, у нее никакой связи с народом нет. Мы целыми днями смотрим – Украина, Сирия. Такая огромная страна, а не освещаются события. Если эта деградировавшая элита не придет в себя, то она уничтожит и себя, и страну, и народ. Как долго это будет продолжаться, я не знаю, но на самом деле все это очень печально. Они должны понять, что мы единый организм.
Калашников:
- И я сталкивался со следователями. Иногда это люди ниже средних интеллектуальных способностей, и они, как куча муравьев, действуют вопреки, получается, стране. Они даже себе начинают вредить.
Расплодившиеся силовые структуры, все эти борцы с экономической преступностью и экстремизмом и нынешний судейский корпус, они представляют из себя огромную угрозу национальной безопасности, потому что ведут общество фактически к социальному взрыву и экономической катастрофе. Я думаю, что прогноз сделать нетрудно. Когда кончатся не только предприниматели, но и гражданские активисты (их не очень много), дальше эти борцы с экстремизмом начнут уже придумывать дела.
Потапенко:
- А почему в будущем-то?
Калашников:
- Вернее, они уже придумывают дела, мы это уже видим.
Рохлина:
- Да, они придумывают дела, они начинают сажать людей за посты, на перепосты. Это не твой пост, даже не твое мнение, ты просто разместил у себя на страничке. Они придумали такую вещь, как разжигание розни к социальной группе. Получается, тебя обвиняют, что ты, допустим, ненавидишь всех госчиновников. Но так не бывает же, ты можешь кого-то и уважать. В общем, идет какой-то бред и абсурд. В результате получается так, что наши люди, ограбленные наши соотечественники не имеют права на мнение. Что бы они у себя ни разместили, всё может оказаться экстремистским.
Калашников:
- Начнутся поиски заговоров и прочее. У нас есть звонок. Владимир, слушаем вас.
- Вас беспокоит Владимир из Твери. Я хотел бы спросить. Статья 282, которая сейчас усиленно применяется по всей стране, по которой очень много сидит русских людей. Есть ли среди правозащитников люди, которые писали президенту и просили пересмотреть эту статью?
Калашников:
- Я бы хотел сказать, что Елена Рохлина не входит в эту группу допущенных придворных правозащитников, поэтому она, к сожалению, донести это не может. Лена, я не ошибаюсь?
Рохлина:
- Конечно, писали, и неоднократно, и простые граждане, и в интернете вы можете найти голосовалку, где люди голосуют за отмену статьи 282. Она действительно тупая, репрессионная, в основном применяется к русским людям. Лишили нас наций, но при этом почему-то судят за оскорбление какой-то нации. А доказать в суде ты ничего не можешь – кого ты оскорбил, кто ты сам, кем ты являешься. Потому что в документах у нас не написано, кто какой нации.
Калашников:
- Нам приходят вопросы на WhatsApp. «Может быть, проблема в вас, дорогие ведущие? Вы во всем видите только плохое. Такое состояние называется шизофрения, когда люди видят во всем чью-то игру или заговоры. Сажают коррупционеров, а вы кричите: внутренние разборки. Если не сажают, вы кричите: везде коррупция. Как вам угодить?»
Во-первых, мы только что сказали, что при этой системе борьба с коррупцией превращается в очередное обогащение, в очередной способ отжать, отобрать деньги. На место коррупционера приходит другой просто-напросто.
Рохлина:
- Когда я в метро сидела, посмотрела статью 20-ю антикоррупционную. Ее наша Дума тотально отклоняет каждый раз. Хотя во многих странах она существует, действует, чиновники отчитываются, если что, у них отнимается все имущество, если они уличены обществом, соседями, кем угодно, в том, что у них доход, превышающий ту заработную плату, которую они на службе получают. Так что мы только за борьбу с коррупцией. Вот, пожалуйста, ратифицируйте этот закон, статья 20-я Конвенции ООН.
Потапенко:
- А где мы говорили о борьбе с коррупцией? 170 тысяч уголовных дел – это про предпринимателей. А где коррупционеры посаженные? Вот госпожа Васильева, потрясающая поэтесса, певица, художница. Я считаю, неправильно, что до сих пор Третьяковская галерея на народные деньги не закупила ее картины и не сделала полные залы именно ее работ, а «Золотой граммофон» не вручается госпоже Васильевой. Господин Сердюков, потрясающий менеджер. Потрясающие дети наших чиновников. Я говорил о господине Ткачеве, у которого дочь входит в пятерку крупнейших латифундистов, то есть владельцев земель. По-моему, у нее 500 тысяч га в собственности.
То, что нашей экономике два года назад оторвало ноги, какие меры были приняты? Как мне кажется, в физическом выражении, когда человеку отрывает ноги, вряд ли он думает о том, как он пробежит стометровку. Он принимает какие-то экстренные меры. Я что-то не видел никаких экстренных мер, для того чтобы изыскать альтернативные поставки, чтобы получить такую же валютную выручку, которая поступала на территорию РФ от нефти, чтобы появился какой-то иной товар. Два года прошло. Мы хвастаемся сами перед собой импортозамещением. Но импортозамещение произошло не потому, что мы подписали какое-то эмбарго или якобы европейцам набили морду. Нет, мы просто девальвировали в два раза собственную валюту, которая стала, как резаная бумага. Напомню по поводу резаной бумаги. Поздравляю всех тех, кто принимал участие во флешмобе под названием «Нарисуй свой домик на резаной бумаге в 200 и 2000 рублей». Конечно, вы можете гордиться, но не забывайте, что 6 триллионов вброшено необеспеченных денег в банки.
Калашников:
- В общем, можно сказать, что это профанация.
Потапенко:
- Вот это как раз неверно. Неверно недооценивать людей, которые нами управляют. Чиновники это как раз тот самый креативный класс, который абсолютно креативно…
Калашников:
- Селя защищает.
Потапенко:
- Он не только себя защищает. Они в рамках родоплеменных отношений очень четко отстаивают интересы, очень четко обозначают структуру. Когда вы говорите о том, должны ли они обратить внимание на крестьян, волею судеб коими мы являемся (кто-то большим крестьянином, кто-то меньшим крестьянином, то есть кормом), почему они должны обращать внимание? Нет, у них логика очень трезвая и очень правильная. В их логике надо просто подниматься все время, топя нижний слой, по карьерной лестнице. И они это делают.
Калашников:
- У нас звонок. Олег, слушаем вас.
- Конечно, это тема животрепещущая. Я пожил в советское время и сейчас. Я смотрю, что именно наши судебные органы, которые обязаны судить по закону, они выполняют просто заказ политический.
Калашников:
- Да, они штампуют приговоры.
Олег:
- Ни одно политическое убийство у нас не было раскрыто. И Илюхина убили, и Рохлина убили. Мы правду не узнаем никогда. Вот что самое плохое.
Калашников:
- Мы возвращаемся к тому самому разговору. Если в советские времена, отнюдь не идеальные, когда Мосгорсуд называли Мосгорштампом, на судью можно было пожаловаться по партийной линии хотя бы, если он творил беспредел. Там хотя бы народные заседатели какие-то сидели. Теперь судьи, назначенные неизвестно кем, ни перед кем не отчитывающиеся, они творят ужасные дела. Нам тут пишут, что мы бред несем и пр. Ребята, к вам не приходили с обыском, вам не срезали дверь, как Кириллу Барабашу? Вас не бросали в СИЗО и не допускали адвокатов? Поэтому попридержите язык. Когда вы с этим столкнетесь, будет поздно. Сейчас над обществом висит громадная опасность. Потому что силовики и судьи коррумпированные начнут жрать нас, начнутся массовые репрессии. Они начнут оправдывать свое существование, они будут вас объявлять заговорщиками. Вот почему сейчас надо сопротивляться и протестовать против этого, иначе будет плохо. Они же ведь страну погубят.
Потапенко:
- Все зависит от того, что подразумевать под страной. Когда люди пишут, что все это бред, вы просто конкретизируйте, что бред. Каждый находится в своей степени бреда. Я говорю по цифрам, если у вас есть альтернативные цифры, то их просто предоставьте. А если говорить о том, погубят ли они страну, территория-то останется, они к ней относятся исключительно как к кормовой базе.
Калашников:
- Нам приходят сообщения на WhatsApp. «Какой же свиньей надо быть, чтобы утверждать, что ВВП России на 50-60% зависит от нефтедоходов. Зайдите хотя бы в Википедию, вы узнаете, что нефтедоходы России – это 9-11%. Вячеслав». Вячеслав, может быть, вы подключились к какой-то матрице, но ВВП РФ после девальвации это чуть больше триллиона долларов. 300 миллиардов – это только выручка от экспорта нефти, плюс газ и прочее. Если посчитать все прочие, сумму цен всех услуг вокруг ВВП, то вы получите те самые 50-60%, налоги заплаченные и прочее, то, что связано с топливно-энергетическим комплексом.
Потапенко:
- Хочу сделать маленькую ремарку. Для поколения Википедии напомню, это не является даже банально бюджетом Российской Федерации. Я понимаю, что сейчас поколение, которое не перепроверяет какие-то источники. Откройте, пожалуйста, бюджет. И как только вы увидите налог НДПИ так называемый, налог на добычу полезных ископаемых, и иные налоги, которые связаны с ними, и посмотрите суммарно, так вот, суммарно с металлами и со всем остальным… Коллега, не пользуйтесь помойкой. Конечно, из помойки в целом можно наесться, но вредно для здоровья. Источником цифр бюджет является, а никак не Википедия, которая создается… Я, например, могу завтра в Википедии написать, что Максим Калашников на самом деле является внебрачным сыном Памелы Андерсон. Поверьте, что совместно мы сможем это поддержать.
Калашников:
- Я хочу напомнить, консолидированный бюджет это где-то 40% от ВВП.
Рохлина:
- Мы отняли у Индии первое место. И теперь по разрыву доходов у населения мы занимаем первое место в мире. После 70 лет социализма, более-менее справедливой системы, мы стали самой несправедливой системой в мире.
Калашников:
- Всё, страна третьего мира.
Рохлина:
- После этого говорят: вам что-то не нравится. Люди, начните ходить в суды. Я видела, когда черные риэлторы в обнимку выходили с прокурорами, а простые люди, которые игнорировали политику, свой гражданский долг, в результате оказывались ни с чем в судах, имея на руках документы на свою недвижимость. Ходите в суды. И когда с вами случится такое, вы будете в шоке. Но рядом с вами не будет гражданских активистов, потому что их или пересажают, или вы просто их не будете знать.
Потапенко:
- Я хочу сделать важную ремарку. Единственная недоработка наших феодалов в одном. Надо создать министерство идеологии и информации. Когда Лена справедливо говорит о разрыве с первым местом… Давайте пофантазируем. Как в фильме у братьев Стругацких, создадим то самое министерство с башнями. Надо просто подсократить количество телерадиоканалов до 5, а по всем остальным выпускать традиционное: миллион тонн чугуна надоили хлопкоробы Белоруссии.
Калашников:
- Не получится. Нет миллиона тонн чугуна. Достижений нет.
Потапенко:
- А это неважно. Поверь, профессиональное журналистское сообщество из кирпича может дополировать до состояния самолета.
Калашников:
- Им нужно иметь 180 каналов, чтобы гнать в разных формах…
Потапенко:
- Зачем? Нужно просто ограничить доступ к информации. Даже тот же интернет уже давно не поле свободной информации. Я бы им подсказал, чтобы сократить расходы. Потому что сейчас они сажают в разные каналы. Я бы более масштабно сократил количество каналов и более масштабно гнал чистую пропаганду.
Калашников:
- Это будет их конец. Нас спрашивают: «Как действовать народу в этой ситуации, притом, что даже запрещены митинги?» Я хочу сказать, что на самом деле митинги в защиту политзаключенных разрешаются регулярно, просто люди на них не ходят. Можно подписывать обращения, петиции, приходить на суды. Потому что когда людей судят, они, как правило, рассчитывают, что никто не придет, никто не заметит.
Рохлина:
- Вот, пожалуйста, завтра. Тверской суд, 12.00. Приходите, пожалуйста. Познакомимся, увидимся. Вы увидите много прекрасных, неравнодушных людей, познакомитесь с ними, и это будет только в позитивную сторону, это только вас выручит в какой-то жизненной ситуации. Получилось так, что народ сейчас живет в основной свой массе «дайте нам спокойно умереть». А вот мы не хотим умирать. Давайте объединяться. Проходят марши, митинги, конференции. Просто надо искать друг друга в интернете. Заходите на наши странички, к Максиму Калашникову, ко мне.
Калашников:
- Нас спрашивают: «За 20-ю статью этой конвенции несколько лет агитирует Навальный. Вы с ним не можете объединиться? Альберт, Ростов-на-Дону».
Я хочу начать этот ответ. Алексей Навальный ни разу не поднял голос в защиту ИГРП «ЗОВ», например.
Рохлина:
- Нет, в последнее время, надо отдать должное, либералы, почувствовав то, что постепенно их касается эта погоня за экстремистами выдуманными, начали поддерживать. Они признали политзаключенными ИГРП «ЗОВ». А вообще я считаю, что все неравнодушные люди, вне зависимости от политического окраса, должны против репрессий объединиться, за национализацию в пользу народа природных ресурсов. По многим темам можно объединиться.
Калашников:
- Мы не будем против, если Алексей Навальный к нам придет.
Рохлина:
- Пусть приходит.
Калашников:
- Притом что мы политически с ним во многом не согласны.
Рохлина:
- Вот Наталья Поклонская была сейчас в студии. Она как раз отвергла эту статью. Вроде бы патриотка, а 20-ю статью отвергла.
Калашников:
- Друзья мои, надо не сидеть на диване на пятой точке, а двигаться. Наша власть не любит, когда кто-то движется. Главное сейчас – не сдаваться, не быть пассивным стадом.