Дмитрий Ольшанский: В задержании Улюкаева виноват кризис и падение цен на сырье
Дмитрий Ольшанский: В задержании Улюкаева виноват кризис и падение цен на сырье
Фото: Иван МАКЕЕВ
Афонина:
- В ближайший час с нами публицист Дмитрий Ольшанский.
Ольшанский:
- Добрый вечер!
Афонина:
- Будем обсуждать разные темы, но тема номер один – это задержание министра экономического развития Алексея Улюкаева. Эффект разорвавшейся бомбы произвело это задержание. Поскольку вы человек из глубины социальных сетей и интернет-пространства, что говорят там? Как оценивают? Какие споры и дискуссии ведутся? И как вы оценили это задержание?
Ольшанский:
- Мне кажется, здесь все достаточно однозначно. Тут нет какой-то дискуссии, потому что все понимают, что это просто проигранная аппаратная борьба. Как всегда в нашей жизни, то есть, если у нас крупные чиновники отправляются в тюрьму, то это всегда одно и то же. Это значит, что они кому-то перешли дорогу, зарвались в аппаратном смысле и как-то не оценили опасности того, кому они себя противопоставили.
Афонина:
- Кому?
Ольшанский:
- Ну, есть версия, Игорю Ивановичу Сечину в данном случае, например. Видимо, как-то были, наверное, разные мнения по поводу судьбы компании «Башнефть» и компании «Роснефть», управление этими активами. По большому счету, если немножко обобщить, то здесь, конечно, первопричиной является кризис. И то, что кормовая база очень сужается. Как бы наша элита осталась прежней, а количество денег, которое можно между собой распределять, оно сильно уменьшилось. Потому что пали цены на сырье. И в этой связи борьба стала более жесткой.
Афонина:
- Я сейчас буду задавать наивные вопросы. Из глубины народной может прозвучать вопрос: а зачем им столько денег?
Ольшанский:
- Это вечный вопрос капитализма. Зачем миллиардеру миллиард? Что, ему не хватит сто миллионов? Видимо, есть такой эффект, что деньги имеют свойство накапливаться неограниченно.
Афонина:
- А не кажется ли вам странной сумма? 2 миллиона долларов. Наши радиослушатели пишут, выражают сомнение. Недоумевают: не мелковата ли сумма взятки-то?
Ольшанский:
- Мы же точно не знаем, какие обстоятельства этому предшествовали. Наверное, сумма взятки зависит от масштабов того, что за нее полагается делать. Я думаю, просто было ему удобно сделать это таким образом и в этот момент. Я не думаю, что здесь есть какой-то вымысел.
Афонина:
- Вы уверены, что взятка была?
Ольшанский:
- Поскольку все люди, которые занимают в России существенные должности, они все являются ворами. Между нами говоря. Преступниками. И все это понимают. Все, кто живет в России, знает, что здесь с 91-го года нет людей во власти, которые не занимаются зарабатыванием бабла в неограниченном масштабе. Таких людей нет. Нет человека, на которого нельзя было бы очень быстро организовать материал, произвести арест и так далее. Можно кого угодно взять. Не глядя. Вопрос только в том, что нужно, чтобы этот человек по каким-то другим причинам кого-то не устроила и чтобы это было одобрено.
Афонина:
- Сейчас приходят сообщения. «На пальцах Улюкаева обнаружены следы от помеченных денег». Значит, не банковская ячейка? Наличные были?
Ольшанский:
- Может, сначала ячейка. Одно другому не противоречит. А потом эти деньги привезли.
Афонина:
- Вопрос поступил от нашего радиослушателя. А почему, если Улюкаев кому-то мешал, переходил дорогу, вел себя не так, как нужно, может, действительно, вызывал у кого-то раздражение, нельзя его было просто снять? Зачем арестовывать?
Ольшанский:
- Во-первых, это может быть вопрос характера людей, которые находятся с ним в конфликте. Может, они решили его наказать. Отставка, может, не является таким серьезным наказанием для немолодого человека, который много лет находится во власти. В отличие от юного какого-нибудь карьериста.
Может, они хотели его публично и показательно наказать.
Афонина:
- Если уж публично, то, наверное, чтобы кто-то другой увидел, что он тоже ходит…
Ольшанский:
- Я бы не исключал, что это…
Афонина:
- Показательная порка?
Ольшанский:
- Может быть, да. Что с нами не надо особо шутить. Естественно, любые аппаратные всегда имеют какой-то публичный выход. Это все всегда происходит по одной и той же логике: кто-то зарывается и недооценивает силу своих оппонентов.
Афонина:
- Пишет наш радиослушатель: «Мог с вами поспорить, что судьба Улюкаева – один в один как и Сердюков. Получит другое место. Уйдет в тень, поскольку он уже в шоколаде».
Ольшанский:
- Я не готов это доказательно представлять, но, по крайней мере, я слышал о том, что конфликт вокруг Сердюкова имел личный характер, а не финансово-хозяйственный. С Улюкаевым, похоже, чистый бизнес-конфликт. С Сердюковым там была личная история, поэтому она была как-то потом заглажена и все. И ее обнулили. Это немного разные вещи.
Афонина:
- Дмитрий, к вам взывают, как к человеку, который может растолковать. «Надеюсь, что это начало большой чистки...
Ольшанский:
- Нет.
Афонина:
- … так как время гайдаровцев прошло».
Ольшанский:
- Нет. Их время никогда не прошло. Это не начало большой чистки. Все будет у них хорошо. Я в этом уверен.
Афонина:
- Сергей спрашивает: «Какова вероятность отставки правительства?».
Ольшанский:
- Нет, я думаю, что ничего не будет. Ни чистки, ни отставки правительства. Наша жизнь, наша власть, то, как у нас сейчас все устроено, оно утроено по принципу, что делаются только те вещи, которые делаются, потому что уже совсем никак. То есть, кого-то довели, что называется. Что-то сильно меняется неожиданно только в том случае, если кто-то огрызается, не имея другой возможности, как ему кажется. Но ничего лишнего никто не будет делать. Никто не будет ничего менять. Никогда. Без какой-то железобетонной необходимости.
Афонина:
- Было ли на то указание президента?
Ольшанский:
- Я думаю, да. Не то, что указание, наверное, президент согласился с чьими-то аргументами.
Афонина:
- Наш радиослушатель Олег пишет: «Чем больше в стране иностранных акционеров, тем беднее вы будете. Иностранцы не заинтересованы в больших затратах на зарплату». Я логики не очень понимаю.
Ольшанский:
- Есть какой-то разговор, что Улюкаев и какие-то люди в правительстве могли расходиться с представителями наших госкорпораций в видении того, кому достанутся какие-то активы, ресурсы, в какие руки они уйдут. Поскольку подоплека этой истории тесно связана с судьбой активов крупных, в какие руки они идут. Они будут оставаться в квази-государственной собственности или в частной, если в частной, то в собственности наших частных компаний, таких, как ЛУКОЙЛ, например, которая всплывает в этой истории. Или западных компаний в ходе возможной приватизации. Но для людей это совершенно все равно. Что касается минимизации разных выплат и обременений социальных, то в этом все едины, им всем хочется это все минимизировать. А в смысле денег, которые получаются этими структурами в качестве прибыли, никакой разницы. И частные собственники все это увозят на запад и покупают себе яхту, и государственные менеджеры через разные прокладки все это уводят на запад и покупают себе яхту. Нам все равно.
Афонина:
- Нас спрашивают: «будут ли другие аресты либералов?».
Ольшанский:
- Нет. Это не связано ни с какими либералами. Понимаете, это просто спор хозяйствующих субъектов. Вот и все. Кризис и в связи с тем, что кормовая база, пирог уменьшается, идет жесткая борьба за приносящий какие-то деньги активы.
Афонина:
- Вы же понимаете, когда происходят подобные задержания, а говорят, что чуть ли не первое подобное задержание такого уровня в новейшей истории, сразу возникает вопрос: почему сейчас?
Ольшанский:
- Наверное, были обстоятельства. Я, например, встречал трактовку, что Шувалов в командировке оказался, а там есть какая-то взаимосвязь между Улюкаевым и Шуваловым, чтобы он не мог быстро вмешаться в эту историю. Иногда бывают такие вещи, когда речь идет об арестах, уголовных делах, надо выбрать удобный момент в аппаратном смысле, это правда. Но не все ли равно.
Афонина:
- Нам уже предлагают идеи, что делать с взяточниками подобного уровня. Один из наших радиослушателей, напомню, предложил Геннадию Зюганову внести инициативу о возобновлении смертной казни, мол, референдум объявить и народ будет «за». А вот Сергей предлагает для профилактики взяток ввести поголовное тестирование на полиграфе чиновников из госслужбы на чистоту рук.
Ольшанский:
- Это все смешно, честно говоря.
Афонина:
- Почему?
Ольшанский:
- Потому что это по-детски как-то все. Там же далеко не всегда это происходит таким способом. Есть масса других способов, которые не связаны с тем, что человек получает на руки наличные. Нет. Дело не в этом. Дело просто в том, что этот весь начальственный класс является сугубо паразитическим, конечно, в этом смысле. Но он такой весь. И я не вижу здесь простых и очевидных способов, что можно с этим сделать.
Афонина:
- Тем не менее, премьер-министр нашей страны уже сказал о том, что задержание по подозрению в коррупции министра экономического развития Алексея Улюкаева для него находится за гранью понимания.
Ольшанский:
- Наверное, он имел в виду, что не осмелится это делать представитель той стороны, который его арестовал. Наверное, он думал, что до этого не дойдет.
Афонина:
- А будущее какое у этого дела, если, конечно, сейчас за эти месяцы, которые должны пройти до середины января?
Ольшанский:
- Я думаю, это зависит от аппаратного веса и мощности тех, кто его посадил. Потому что насколько они смогут свою позицию в закрытом аппаратном ключе дальше защищать. Понятно, что будут предприняты разные попытки, наверное, этого Улюкаева вытащить и эту ситуацию переиграть. Получится ли это? Не знаю.
Те люди, которые его вроде как посадили, они известны тем, что все доводят до конца. И характер у них сильный. Посмотрим.
Афонина:
- Получается, что Улюкаев их недооценил?
Ольшанский:
- Да. Это всегда так. Поскольку в нашей системе нет нарочитого садизма или пустых репрессий ради репрессий каких-то сталинских, то в ней всегда кто-то зарвался. Начальники начальников просто так не сажают. И в том числе за воровство. Нет. Это происходит только тогда, когда человек не понял, что с этим конкретно Иваниванычем нельзя играть с огнем.
Афонина:
- Были утечки про то, как происходило само задержание. Некие неназванные источники якобы говорили о том, что при задержании Улюкаев тщетно пытался дозвониться до своих покровителей. Я, правда, не очень понимаю, каким образом определили, что именно до покровителей пытается дозвониться.
Ольшанский:
- А кому еще будет звонить, если не жене и не адвокату? Значит, звонит более высокого ранга начальнику. Тут вариантов мало в такой ситуации.
Афонина:
- А есть предположения?
Ольшанский:
- Я читал предположение о том, что он звонил Шувалову, который был за границей.
Афонина:
- Кто-то из наших радиослушателей, экспертов увидели в этом некую связку с Америкой и Трампом.
Ольшанский:
- Я думаю, это все смешно. Конечно, нет. Тут нет никакой политики. Никакой политики никогда нет в посадках влиятельных лиц в России. И борьбы с коррупцией никогда нет, естественно. Только если совсем дурачков мелких сажают. Это всегда борьба хозяйствующих субъектов.
Афонина:
- А не наступление ли это на весь кабинет министров?
Ольшанский:
- Я не думаю. Весь кабинет министров – это Медведев, а Медведев – это человек, приближенный к президенту. И здесь так просто это… Если это будет глобальное решение президента, связанное с каким-то выборным циклом, с завершением какого-то этапа перехода к новому в связи с выборами президентскими. Это может быть. Но не ранее.
Афонина:
- Кстати, на этой неделе обсуждалось в том числе и не без определенного информационного вброса и мнения профессора МГИМО Валерия Соловья сама идея досрочных выборов президента? В 17-м году досрочные выборы президента.
Ольшанский:
- Дело в том, Соловей упирал на некоторые личные вещи, которые невозможно комментировать, потому что мы об этом не знаем и это некорректно. Если вывести это за скобки, то чисто политически, понятно, что такая идея могла существовать у нас во власти в связи с вероятностью победы Хиллари Клинтон. Чтобы вывести эти выборы из-под возможного удара всяких провокаций, чтобы произвести какую-то перегруппировку во власти, может, выдвинуть вперед каких-то чиновников, которым будет с Хиллари Клинтон удобно вести дела. Но сейчас, думаю, это не актуально.
Афонина:
- А можно ли говорить, что некие кадровые изменения, которые на протяжении практически года происходят, это естественный процесс чего? Одни говорят, что оздоровление. Другие говорят, нет, некие тектонические пласты сдвинулись, потому что нужно показывать, что якобы что-то происходит в стране. Версии и мнения разные. Почему это происходит сейчас?
Ольшанский:
- Первый процесс – это сужение кормовой базы и то, что люди падают жертвами борьбы за ресурсы. Это внутренний наш процесс. А внешний процесс был по отношению к системе, это попытки какой-то немножко фасадной либерализации. Попытки показать внешним каким-то людям, в том числе за границей, что вот что-то меняется в более либеральную сторону. Чурова сменила Элла Памфилова, Володина сменил Кириенко. Такая либерализация якобы.
Афонина:
- Время бежит быстро. То, что другие уже обсудили, мы не успели. То, что произошло в США, казалось бы, кто только свое мнение не высказал. Избрание Дональда Трампа 45-м президентом Соединенных Штатов Америки и прошедший телефонный разговор президента нашей страны Владимира Путина и избранного президента Дональда Трампа, кстати, об этом разговоре хочется более подробно поговорить. Что это? Действительно, потепление отношений?
Ольшанский:
- Вы помните, мы с вами спорили насчет того, что реальна ли американская демократия. Могут ли там происходить события, которые не запланированы.
Афонина:
- Дима, я должна признаться, что на следующий день, когда стало известно о победе Трампа, я сказала, что Дмитрию Ольшанскому я пообещала уверовать в американскую демократию.
Ольшанский:
- Да.
Афонина:
- Я в нее уверовала.
Ольшанский:
- Американская демократия существует. Естественно, в определенных элитных рамках, как все на свете. Но она существует. И мы увидели это шокирующее событие, когда они все были в слезах, Хиллари Клинтон рыдала, ведущие телеканалов. И все там в шоке. И все эти студенты на улицах.
Очень приятно это все было увидеть. А сейчас посмотрим. Идет процесс утряски, утрамбовки. Трамп занимается согласованием своего кабинета с Республиканской партией, с ее представительством в Конгрессе, в Сенате и в Палате представителей, с элитой республиканцев. Думаю, что тот кабинет, который он сформирует, будет компромиссным между теми людьми, которым доверяет лично он и он должен будет пожертвовать какие-то места ставленникам классических традиционных республиканцев.
Что касается нас. Понимаете, думаю, ситуация здесь неплохая. Козыри здесь есть. Хотя бы уже потому, что главным интересом кабинета Трампа, мне кажется, будет Ближний Восток. Я имею в виду внешнеполитическим интересом. И главным интересом на Ближнем Востоке будет борьба за равновесия суннитов и шиитов, потому что тенденция, которая сейчас намечается в связи с тем, что там происходит, это совершенно невероятный с их точки зрения перекос в пользу шиитов.
Во-первых, есть Иран очень сильный, с которого сняли санкции, отдали какие-то деньги, которые были заморожены много лет. В частности, Трамп в ходе предвыборной кампании очень сильно наезжал на эти решения, соглашения, говорил, что вот, мы своими руками усилили Иран, нашего противника. Есть большой сильный шиитский Иран. При этом есть Ирак, где у власти тоже находятся шииты и это в каком-то смысле часть большого Ирана, где они очень сильно теснят суннитов, собственно, ИГИЛ, в частности, это радикально суннитская история. И есть Сирия, где воюют под тесным и плотным руководством Ирана, в частности, с какими-то их подразделениями. Воюет Асад. Асад в каком-то смысле входит в коалицию большую шиитскую. И все это под нашим отчасти патронажем происходит. Получается, что Иран, Ирак и Сирия превращаются в одну большую шиитскую иранскую суперсилу.
Их это сильно беспокоит. Я недавно читал в «Атлантик» большое интервью с Генри Киссинджером. Старик Киссинджер, который умеет смотреть в корень, он говорил о том, что мол, нам надо как-то загнать эту ситуацию в рамки. С шиитами. Уж слишком стало всего этого много там. И Иран должен вернуться в берега.
Я думаю, они будут этим заниматься. И, в частности, ходят слухи о том, что новым госсекретарем может стать Джон Болтон, который известен как большой противник Ирана, такой ястреб антииранский. Конечно, на мой взгляд, здесь намечаются какие-то возможности для переговоров, может, какого-то размена Ближнего Востока на Восточную Европу? С моей точки зрения, это было бы очень хорошо. Не знаю, что наше руководство извлечет реально из ситуации, но в теории такой размен был бы очевиден.
Афонина:
- Спрашивают, будет ли Трамп отказываться от давления на Асада? Наверное, не на самого Асада, а эта риторика, что только уйдет Асад, решится сирийский вопрос.
Ольшанский:
- Он совсем не откажется. Он будет мягче по отношению к Асаду. Но в целом будет некое давление. Понятно, что никто не даст Асаду вернуться к тому, чтобы быть президентом всей Сирии в ее довоенных границах. Этого не будет.
Мне казалось бы разумной идея о том, что наши силы там войдут в компромисс с амеркианцами и под них подстроятся там, а американцы понемножку сбавили бы в Восточной Европе, на Украине. Это было бы очень разумно.
Афонина:
- Появилась информация, что после вот этого телефонного разговора президента России и избранного президента США как-то в Европе начались истеричные высказывания и реплики: что же происходит?
Вот можно ли воспринимать это как то, что может стать реальностью? Или у европейского страха глаза велики? Не случайно Барак Обама обсудил, например, с Ципрасом сохранение санкций в отношении России, то есть, Греция же не самый главный евроигрок? Однако, видать, слабое звено в этой цепочки санкционной, если Обама сейчас пытается выяснить, ч какую сторону греческий ветер дует.
Ольшанский:
- Думаю, там разные точки зрения. В Европе. Более того, в будущем году в Европе будет меняться власть, потому что в разных странах будут выборы. Посмотрим. Но, так или иначе, конечно, да. Вся эта ситуация поплыла и отношение с Россией может здорово измениться в 17-м году.
Афонина:
- Вот Михаил спрашивает: «Почему американцам шииты не симпатичны? Они что, угрожают Израилю?».
Ольшанский:
- Я думаю, что тут дело не в том, кто и кому симпатичен, а в том, что с их точки зрения происходит слишком большое смещение баланса сил в одну сторону. Еще нельзя забывать, что Иран на фоне других государств региона довольно высоко технологическое. Там неплохая военно-промышленная, научно-технологическая ситуация. Армия неплохая. Это не какие-то дикие люди. Это очень цивилизованное в каком-то смысле государство по меркам этого региона. Поэтому им не нравится, что Иран прибирает к рукам и Сирию, и Ирак. И страшно усиливается. Им хочется баланс сдвинуть обратно и немного их потеснить.
Афонина:
- Говоря о избранном президента США многие аналитики делают небольшую оговорку: если ничего не произойдет в декабре. Имеется в виду голосование выборщиков.
Ольшанский:
- Нет. Это исключено. Они сами себе там не враги. Они не будут у себя дома устраивать гражданскую войну.
Афонина:
- А сейчас что происходит? Как вы воспринимаете протестные волнения?
Ольшанский:
- Это ерунда. Это бузит какая-то молодежь. Это все несерьезно.
Все абсолютно ясно и закончено. Трамп президент. Сейчас просто будут утрамбовывать его позицию, кстати, может, и недовольство молодежи тоже используется как некий публичный ресурс. Именно в том, чтобы склонить Трампа немного выглядеть как можно более умеренно, аккуратно, уравновесить его радикальное вступление.
Афонина:
- Негодует Михаил из Твери: «Ну, вот. Про Трампа теперь. Послушайте ваш эфир: восемь лет назад про Обаму говорили то же самое!». Уважаемый Михаил, радиостанции «Комсомольская правда» семь лет. Это так, на всякий случай.
Ольшанский:
- Кстати, должен сказать, когда избирали Обаму, не было этой истории. Вопрос с Россией не был таким большим в избрании Обамы. Да и конфликта с западом такого масштабного не было. Помните, когда была война с Грузией, то никаких санкций против России небыло введено. И ничего похожего, что сейчас, не было.
Афонина:
- Спрашивают, не возможен ли импичмент? Помните, американский аналитик предсказывал результаты всех выборов практически со стопроцентной точностью, сказал, что Трампу долго не президентствовать.
Ольшанский:
- Это зависит от его поведения. Если он будет идти на конфликты и как-то подставится…
Афонина:
- Ой, Дмитрий! Пришла срочная новость! Президент России уволил Алексея Улюкаева с должности министра экономического развития в связи с утратой доверия, сообщает Интерфакс со ссылкой на пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова.
Ольшанский:
- Значит, президент поддерживает ход следствия по Улюкаеву.
Афонина:
- То есть, ничего нового сейчас в этих новых исходных данных нет?
Ольшанский:
- Видимо, не будет резкой перестановки в этом деле.
Афонина:
- То, что могло произойти, если бы президент, может, чуть-чуть подустал от своего близкого круга?
Ольшанский:
- Я говорил о том, что гипотетически возможна была бы ситуация, что вдруг бы президент что-то вовремя не разобрался в ситуации, вдруг взял и занял другую позицию, чем следственные органы. Но этого не произошло. Все логично. Все как надо.
Афонина:
- Нас спрашивают: что же получается? Наше экономическое развитие без министра сейчас окажется? В не очень хорошей ситуации.
Ольшанский:
- Я боюсь, что оно и с министром в не очень хорошей ситуации.
Афонина:
- По поводу того, что все идет своим чередом, это точно. Назначен врио министра зама главы ведомства Евгения Елина. Министерство без министра не останется.
Наш радиослушатель пишет: «Путин начал серьезную чистку. Его рейтинг возрастет еще больше».
Ольшанский:
- Нет, не начал. Но с рейтингом ничего плохого не будет.
Афонина:
- А будет ли у нас еще один праздник, Дмитрий? Хотели бы вы, чтобы в календаре праздничных дат появился день патриотизма?
Ольшанский:
- Нет, не хотел бы. С другой стороны, выходные всегда людям в плюс.
Афонина:
- Праздничный день не значит, что день выходной.
Ольшанский:
- Тогда это бессмыслица. Только для воровства.
Афонина:
- Почему же? День патриотизма. Отмечать его предложено 6 августа.
Ольшанский:
- Освоение бюджета. Понимаете? Мероприятие. Естественно. Там, где празднование, там бюджет. Где бюджет, там воровство. Вот в чем патриотизма такого.
Афонина:
- Нет, Дмитрий. Тут есть другая логика. День патриотизма предложено учредить в день введения в России продуктового эмбарго в ответ на санкции Запада. А это значит, если мы говорим о продуктовом эмбарго, народ трудится, значит, мы поддерживаем наших производителей.
Ольшанский:
- Это кто предложил?
Афонина:
- Кто? Автором инициативы выступил президент ассоциации предпринимателей по развитию бизнес-патриотизма Рахман Янцуков.
Ольшанский:
- Почему всякая чушь попадает в новостные ленты? Это просто даже смешно об этом говорить!
Афонина:
- Уже есть проект соответствующего федерального закона.
Ольшанский:
- Господи боже мой! Знаете, царство маразма. Давайте праздновать то, что мы остались без каких-то продуктов. Ну, знаете, дна нет.
Афонина:
- Нет, мы будем праздновать, что мы смогли преодолеть эту ситуацию! Поднять бизнес, патриотизм, начать импортозамещение.
Ольшанский:
- Нет, не смогли. Пока не смогли.
Афонина:
- Не смогли? А русские сыры?
Ольшанский:
- Пока все не очень. Пока все хорошо с пальмовым маслом. С продуктами и пальмовым маслом все хорошо. Или с очень дорогими продуктами, которые хорошие, но очень дорогие.
Патриотизма тут нет никакого, к сожалению.
Афонина:
- И вы хотите сказать, что импортозамещения тоже нет?
Ольшанский:
- Немножко есть, слава богу. Но в минимальном объеме от того, что нужно. Система так устроена, что она совершенно всего этого не предполагает.
Афонина:
- Значит, день патриотизма нашей стране не нужен?
Ольшанский:
- День патриотизма точно не нужен, думаю. Обойдемся как-нибудь.
Афонина:
- Жаль. А ведь какая хорошая идея была! Впрочем, на ней еще крест не поставлен. Мы с вами можем это обсуждать, а вот как это будет решаться и на каком уровне, думаю, посмотрим за продвижением этой бизнес-политической идеи, потому что у нас сочетание патриотизма как политического явления и как бизнес-движения, которое объединено в идею создания дня патриотизма. Последнее время такие идеи выдвигаются в массовом порядке. Помните, один из Совета Федерации от Крыма предложил нечто похожее. И такая идея обсуждалась на прошлой неделе. Почему движение в этом направлении? Чего не хватает в этом? Почему такой запрос идет?
Ольшанский:
- Просто поток маразма запущен. Кому бы что еще запретить и на чем бы поворовать. Ни одна разумная идея, понимаете, никогда не пройдет. Только бред. И очень тяжелый бред.
Понимаете, хорошо уже то, что что-то хотят праздновать, а не запрещать. Главная линия их придумок касается запретов. Поэтому уже спасибо и на том, что они обсуждают не то, чтобы опять кому-то что-то не давать.
Афонина:
- Нам пишут: «Благодаря бизнес-патриотизму сыр за два года подорожал в два раза. Класс!». Какой сыр подорожал? Весь?
Ольшанский:
- Понятно, что цены сейчас очень дорогие. А хорошие продукты невероятно дороги. Гордиться пока тут совершенно нечем. И в теории это было бы все прекрасно, но у нас абсолютно нет такого рынка, который бы способствовал такому импортозамещению. У нас нет финансовых инструментов для этого, потому что у нас нет доступных кредитов. У нас сидит море чиновников, которые кормятся на каждом человеке, который зарабатывает деньги. Все это известно, как у нас устроена система.
Афонина:
- Тем не менее, вот Серго пишет: «А, может, автор этой инициативы боится, что санкции отменят? Поэтому хочет их и покрасить, и увековечить».
Ольшанский:
- Могут и отменить. Это правда. Да. Что есть, то есть. Посмотрим. Опять же, возвращаясь к Трампу, я бы не исключил потепление в отношениях не только с Америкой, но и с Европой в 17-м году.
Афонина:
- Это что же должно произойти, чтобы Европа сейчас при всей своей бюрократической системе вдруг неожиданно развернулась в сторону России?
Ольшанский:
- Должна смениться власть там. Если там поменяется власть, почему бы и нет?
Афонина:
- А смены власти в Америке недостаточно?
Ольшанский:
- Америка – это Америка, а Европа – это Европа.
Афонина:
- Да вы что, Дмитрий? Серьезно?
Ольшанский:
- Да. Опять же, я вам говорю, что это разные вещи. Увидите. Но я не исключаю, что из-за того, что в главных европейских странах намечаются выборы, может эта линия продолжиться.
Афонина:
- Но есть еще одна линия, которая сейчас наблюдается. Мы ее обсуждали. Это поворот к национальному самосознанию, на что Дональд Трамп-то сделал ставку. Америка для американцев. Германия, мы сейчас слышим, для немцев. Во Франции говорят, а что у нас столько мигрантов? Франция для французов. Что это за движение? Или это слишком примитивно, объясняя процессы, что идут в странах?
Ольшанский:
- Правильные и хороший процесс возврата к национальному суверенитету. Попытка борьбы с глобальной бюрократией. Естественно, это очень здоровый процесс. Я не знаю, насколько он будет успешным, приведет к реальным подвижкам, но это не может не радовать. Но в нашей стране это запрещено полностью. У нас нельзя говорить, кто составляет 85 процентов населения страны. Этих людей нет официально, поэтому у нас, собственно, то, с чем борются там в виде каких-то глобальных бюрократических институций, у нас это просто государственная политика.
Афонина:
- Название самой страны – этого недостаточно?
Ольшанский:
- Недостаточно. У нас существует народ, который составляет абсолютное большинство, больше чем латышей в Латвии и евреев в Израиле. Но его официально не существует. Поэтому всяк волен придумывать здесь, что хочет.
Знаете, я часто вижу такие новости про то, что, допустим, в какой-то Воронежской области прошел фестиваль «Многонациональный Воронеж». И там 26 бригад самодеятельности, олицетворяющих разные народности, представляют, как богат наш многонациональный край разными традициями. Воронеж я сейчас беру условно. Потом мы смотрим это в Википедии, допустим, и видим, что там русские составляют 93 процента населения. А следующая этническая группа 1 процент. Причем, русских нет среди этих 26. Их не существует. Представляется так, что эти 7 процентов и есть все, что там, это и есть наша национальная палитра. Так это сейчас делается.
Афонина:
- Понятно. Фонтан «Дружба народов» нам в помощь.
И все-таки. Не вернется ли Европа сейчас к возведению границ? Причем, реальных. Как вам кажется?
Ольшанский:
- Бюрократия будет упираться. Посмотрим, насколько удастся сломить ее сопротивление и построить старые добрые заборы. Надеюсь, что получится.
Афонина:
- Вам бы этого хотелось?
Ольшанский:
- Конечно.
Афонина:
- Это благо?
Ольшанский:
- Абсолютное. А кому нужно, чтобы переселялось? Понимаете, никто не хочет заселить себе в квартиру миллион арабов. Зачем? За вас такое решение может принять некий абстрактный начальник, которого вы не выбирали. Да, вот это может. Но вы сами этого не хотите. И правильно делаете.
Афонина:
- Дмитрий, спасибо. До следующей недели.
Ольшанский:
- До связи.