Кыргызстан
+11°
Boom metrics
Сегодня:

Почему все чаще стали давать реальные сроки атеистам?

Обсуждаем с директором правозащитного центра Всемирного русского народного собора, профессором МГЛУ Романом Силантьевым в эфире программы «Гражданская оборона» на Радио «Комсомольская правда» [аудио]
Почему все чаще стали давать реальные сроки атеистам?

Почему все чаще стали давать реальные сроки атеистам?

Ворсобин:

- У микрофона обозреватель «Комсомолки» Владимир Ворсобин. Сегодня будем говорить о вещи щепетильной, очень тонкой. Сейчас вообще страшновато об этом говорить, потому что это церковь. Все, что касается отношений общества с церковью, у нас за последнее время все больше и больше выходит на первые полосы газет, информагентств и часто в криминальной хронике. Общение атеистов с церковью теперь у нас часто заканчивается уголовными делами. И случай в Екатеринбурге, который, в общем-то, не свежий, но новые данные об этой истории пришли только сейчас. Эту фабулу мы послушаем. Там молодой человек зашел в церковь, вытащил мобильный телефон и получил срок. По крайней мере, он сейчас находится в СИЗО. Послушаем, как это было.

Справка Радио «Комсомольская правда»

Кировский районный суд Екатеринбурга отправил блогера Руслана Соколовского в СИЗО до 23 января 2017 года. В отношении него было возбуждено уголовное дело из-за видеоролика об игре в Pokemon GO в Храме-на-Крови. Соколовского взяли под стражу в зале суда. Видеоблогер обвиняется в оскорблении чувств верующих и возбуждении ненависти либо вражды, а равно унижении человеческого достоинства. После ареста митрополит Екатеринбургский Кирилл заявил, что готов ходатайствовать об освобождении Соколовского, а священники епархии хотят объяснить ему значение церкви и веры в жизни людей. Митрополит Кирилл предложил Соколовскому поработать в службе милосердия, помочь старикам, инвалидам, детям, увидеть жизнь с другой стороны. Блогер ответил на это предложение согласием. Однако через некоторое время Русская православная церковь выступила с жесткой позицией в отношении Соколовского. Секретарь Епархиального совета Екатеринбургской епархии игумен Вениамин Райников заявил, что РПЦ не будет просить суд о снисхождении к блогеру. По его словам, церковь выступает за перевоспитание, ей неважно, какими путями оно будет достигнуто. Соколовскому изменили меру пресечения, сейчас он находится под домашним арестом.

Ворсобин:

- Сейчас он не находится под домашним арестом, сейчас он находится в СИЗО. Дело в том, что последние дни он был под домашним арестом, но во время дня рождения к нему пришла девушка его поздравить (это его версия) и столкнулась в дверях с инспектором, который проверял, как сидится блогеру. И это послужило причиной, суд отправил его в камеру. Я думаю, что этот узник будет таким уникальным узником пока в России, потому что это дело одного щелчка в телефоне. То есть он навел на алтарь или на что-то святое свою видеокамеру, поймал какого-то покемона, и теперь он среди уголовников, видимо, рассказывает, как он туда попал.

Почему все чаще стали попадать в СИЗО, мы поговорим сегодня с нашим гостем. В студии Роман Анатольевич Силантьев, директор правозащитного центра Всемирного русского народного собора, профессор МГЛУ. Меня больше всего здесь удивила позиция церкви. Стоит ли наказывать наших граждан за неуместное поведение в храме, мы сейчас и обсудим. Роман Анатольевич, как вы считаете, необходимо было сажать в СИЗО этого блогера?

Силантьев:

- Ну да, там совокупность преступлений. Никто его, собственно, за ловлю покемонов в СИЗО не сажал. Человек ведь не просто их ловил, что у нас, кстати, довольно часто происходит в разных местах. Он это матерно комментировал, имел на своем канале в социальных сетях тоже массу такого рода материалов. Потом его за наркотики привлекали, за всякого рода шпионскую технику. Там довольно много статей набралось. Так что ни о какой ловле покемонов тут речи не идет. Это у нас излюбленная форма – как-то всё перевести в состояние абсурда. Человека на самом деле за одно привлекли, а он кричит, что за другое. Он является, например, мошенником или убийцей, а кричит, что он гонимый оппозиционер и узник совести.

Ворсобин:

- Подождите. У него статья – за оскорбление…

Силантьев:

- Но не за ловлю покемонов, а за то, что было до этого на его сайте.

Ворсобин:

- К тому же он в своем блоге достаточно жестко комментировал и церковь, и православных, за что сейчас и находится в СИЗО. Но это не снимает с повестки вопрос, даже если ты воинствующий атеист, действительно ли тебя нужно наказывать таким способом. Роман Анатольевич, еще один вопрос есть. Один юрист, по-моему, в Новосибирске, вообще попросил Следственный комитет запретить Хэллоуин.

Силантьев:

- Есть такие идеи. Спрашивали духовных лидеров разных религий. Мнение, что запреты в данном случае неуместны, надо что-то свое предлагать. Как мне кажется, популярность Хэллоуина сильно преувеличена и снижается постепенно. Могу судить по себе, по своим знакомым. Я лично особо большой проблемы в этом не вижу.

Ворсобин:

- Но наша православная общественность, она юридически подкована стала, все больше и больше напрягает Следственный комитет, следственные органы подобными жалобами. Буквально недавно прошла история «Иисус Христос – суперзвезда», известная история. Я еще могу продолжать долгу, это целая цепочка событий, которые накаляют ситуацию до такой степени, что то, что человек сидит в СИЗО за то, что он оскорбил православных, уже никого не удивляет.

Силантьев:

- Вы знаете, здесь очень простое объяснение. Часто Русскую православную церковь представляют некой организацией, в которой есть жесточайшая иерархия, как в секте или в какой-нибудь спецслужбе, что любой представитель, который назовет себя православным, или священником, или общественником, обязательно выражает точку зрения всей церкви, и иной точки зрения быть не может. По факту мы наблюдаем плюрализм, и по одним и тем же вопросам разные мнения. Например, тот же мюзикл «Иисус Христос – суперзвезда», например, официальный представитель церкви Владимир Легойда одобрил. Взять, например, мультфильм «Дети против волшебников». Мнения разделились диаметрально противоположно. Одни называют этот мультфильм православной пропагандой, а другие православные требуют его запретить как антиправославный.

Ворсобин:

- До мультфильма «Маша и медведь», по-моему, добрались. Правда, психологи добрались.

Силантьев:

- У православных совершенно разные мнения на «Машу и медведи». Я, например, имея маленьких детей, этот мультик одобряю, он мне нравится, а кому-то из православных он не нравится, и они имеют право высказать эту точку зрения.

Ворсобин:

- Нужно как-то определить эту грань между светской жизнью и религиозной жизнью? Не кажется вам, что вот эта привычная грань, когда мы выполняем светские законы, и нас не должно, кто во что верит? Это наша позиция, светская. И религиозная. У них там свой мир, они подчиняются своим законам и т.д. Как точно провести эту линию в юридической плоскости? Потому что сейчас она начинает смещаться в пользу православной общественности.

Силантьев:

- Вы знаете, я не вижу, чтобы она смещалась в чью-то пользу. Ты имеешь право не верить в Бога, быть членом какой-то секты, но ты не должен нарушать закон и кого-то агрессивно оскорблять. Это в принципе касается и политических разногласий. Ты можешь не любить либералов или коммунистов, но если ты начнешь им угрожать, матерные комментарии публиковать…

Ворсобин:

- Я сейчас открою WhatsApp, пролистаю. Тут половина наших слушателей или, может быть, треть слушателей, которые, скажем, недовольны ведущим, каким-то событием и т.д. Их в принципе по статье «оскорбление» и т.д. можно посадить.

Силантьев:

- Вы знаете, некоторых и сажают.

Ворсобин:

- Я не наблюдаю этого. И это было бы очень странно, кстати говоря.

Силантьев:

- Вы знаете, такие случаи бывают, хотя не очень часто. Обычно это касается оправдания экстремизма и терроризма. За перепост какой-нибудь позитивной информации про пресловутый ИГИЛ реально можно получить срок. Вот это, кстати, основная сфера применения этого закона.

Ворсобин:

- Это ИГИЛ. Но истории, когда это касается церкви, тоже увеличивается. Кстати, и то и то касается веры. Там она фундаментальная и страшная, здесь – наша родная, православная. Но, в общем-то, ситуация одна, закон по экстремизму один.

У нас есть телефонный звонок. Сергей, слушаем вас.

- Здравствуйте. У нас в стране много хороших, замечательных законов, но эти законы почему-то как-то однобоко выполняются. Причем выполняется тот бок, который ближе к мейнстриму государства и государственных людей. Например, у нас сейчас очень модно облизывать церковь со всех сторон, а именно РПЦ. Простой тому пример. У вас на радио есть ведущий товарищ Герман Стерлигов, который неоднократно оскорблял атеистов, причем такими не слабыми словечками. Его почему-то никто не привлек ни к чему, а его слушает гораздо больше людей, чем смотрят канал этого ютюбера.

Силантьев:

- Герман Стерлигов как раз не любит Русскую православную церковь, у него своя юрисдикция. Поэтому это надо его спросить. В принципе он свою секту еще не создал, но дело идет к этому. Так что вопрос не совсем по теме.

Ворсобин:

- Давайте вернемся к делу блогера Руслана Соколовского, который, по одной версии, оказался в СИЗО на днях за то, что он ловил покемонов в храме, по другой версии, которую озвучил Роман Анатольевич, он кроме этого оскорблял православных, высказывая свою, видимо, экстремально атеистическую точку зрения. Послушаем высказывание священника. Владимир Василик, диакон, прокомментировал эту ситуацию вот так:

- Что касается этого молодого человека. Даже из чувства элементарной вежливости, интеллигентности и с чувством понимания того, что негоже в чужой монастырь со своим уставом ходить, он не должен был этого делать. Даже если ты человек неверующий, тебе нечего делать в храме Божьем. Здесь иные законы, каковые ты должен уважать. А если ты их не уважаешь, если ты над ними глумишься, то существует известная сфера закона. Другое дело, я должен сказать, что наши дорогие правоохранители реализуют законы не на тех личностях и не на тех организациях.

Ворсобин:

- Последняя фраза меня больше всего заинтриговала. Что имелось в виду, что не на тех личностях, вы можете объяснить?

Силантьев:

- Сложно сказать. Те, кто попадается, на тех и реализуют. У нас люди сами провоцируют такое к себе отношение. Товарищ Соколовский, в общем-то, откровенно хотел прославиться. Идя на провокацию, он надеялся получить дополнительную славу, дополнительные деньги. У нас художник Павленский такой есть. Он много что делал, он много провоцировал власти, пока не поджег дверь в приемной ФСБ, полагая, что будет узником совести. И суд принял очень правильное решение, выписав ему штраф вместо длительного заключения или расстрела на месте. В случае таких людей, как мне кажется, лучше всего штрафы миллионные выписывать. Это резко отобьет желание такими вещами заниматься.

Ворсобин:

- Владимир, слушаем вас.

- Главный поп России Гундяев отобрал у нас половину Баковского леса. У нас там было футбольное поле, у нас там были детские площадки.

Ворсобин:

- Где это у вас?

Владимир:

- Баковка. 8-метровый забор. И на это никакой реакции. Как так можно?

Ворсобин:

- Я слышал эту историю, она очень распространена в социальных сетях.

Петр, слушаем вас.

- Здравствуйте. Я человек верующий, у меня особое отношение к Русской православной церкви. Лично мое мнение, что с этим человеком сделать, Соколовским, если бы это было в моей власти, - 5 лет строго режима, чтобы он больше туда не заходил никогда, и чтобы другим неповадно было. А миллионные штрафы ни к чему хорошему не приведут. Я считаю, даже если ты и не веришь, ты должен уважать тех людей, которые перед храмом молятся. И тебе никакое моральное право не позволяет, чтобы ты заходил и что-то там делал, что тебе нужно.

Ворсобин:

- Это очень по-православному и по-христиански, наверное, - 5 лет. Помните, есть такая Нагорная проповедь. Ее, кстати, мало кто цитирует. Иисус Христос говорил о прощении должникам нашим. О щеках сейчас вообще немодно разговаривать. Если подставить щеку, все будут просто смеяться над тобой.

Силантьев:

- Это касается личных обид и личных оскорблений. Если бы он напал на какого-то священника, тот бы вправе его простить. Но здесь некое публично совершенное деяние, не в храме, замечу, а в интернете. Храм там не фигурирует.

Ворсобин:

- А если я, допустим, атеист. Есть такие люди, убежденные в этом, они выскажут свою точку зрения. На них обидится сразу 280 верующих. Я привожу ситуацию, чтобы понять юридическую перспективу. Что будет с этим атеистом, который четко выразит свою позицию, по нынешним законам и по нынешней судебной практике?

Силантьев:

- По судебной практике все это в правоприменительной практике выясняется. Если человек в рамках приличий, закона кого-то критикует, никаких последствий не будет. Но если идут угрозы, идет разжигание розни, если идут матерные оскорбления, совершенно спокойно это может случиться.

Ворсобин:

- Игорь, слушаем вас.

- Если бы этот человек или те же Pussy Riot смогли бы войти в мечеть, я думаю, им бы так наваляли. В русскую церковь можно зайти, немного поглумиться.

Силантьев:

- Ну, в Марокко зашли. И наваляли. Был такой случай.

Ворсобин:

- А что случилось в Марокко? Их посадили?

Силантьев:

- Я не знаю. Их повязали.

Ворсобин:

- Никакого уголовного преследования, по-моему, не было.

Силантьев:

- До кровопролития дело не дошло.

Ворсобин:

- Поэтому, мне кажется, не надо утрировать, что в мечети их побили бы камнями и посадили на кол. Пока таких случаев я не помню.

Силантьев:

- Мечети бывают разные.

Ворсобин:

- Это правда. Сергей, слушаем вас.

- Мое отношение к этой истории крайне негативно. В том плане, что, я считаю, никакого оскорбления нет. Человек живет в своей стране, он вправе заходить, куда хочет. Он туда не бомбу принес, не пистолет, он принес телефон. Это какой-то бред. Люди верующие, это своего рода секта, они там закрываются, прячутся и не хотят, чтобы кто-то за ними смотрел, чтобы кто-то находился рядом с ними, тот человек, который не разделяет их взгляды или даже против их веры.

Ворсобин:

- А тем, кто против веры, может быть, не стоит приходить в храм тогда?

Сергей:

- Я вот в храм крайне редко прихожу, я человек неверующий. Я считаю, что в полном праве приходить в храм, когда мне хочется. Потому что, я считаю, здания и храмы – это определенное культурное наследие, их строили наши предки. К религии я отношусь негативно, а к памятникам архитектуры – вполне позитивно, и я с удовольствием иногда захожу посмотреть на живопись. Для меня это не иконы, для меня это картины, это интересные с точки зрения акустики здания.

Ворсобин:

- Я понял, культурное наследие – это ключевое слово. Наши слушатели пишут: «Помню случай в церковь. Проходило отпевание, а в это время у батюшки зазвонил телефон. Он посмотрел и продолжал отпевать. Это как?» Это просто случилось, и ничего в этом страшного нет.

Силантьев:

- Смотрите, мы уже 20 минут пытаемся объяснить, что о приходе этого товарища в церковь речь не идет, его не за это судят. Его судят за разжигание розни в интернете. Если бы он в церковь не пришел, его бы точно по таким же статьям точно так же судили бы.

Ворсобин:

- Он просто разместил в интернете свой снимок с покемоном.

Силантьев:

- Да. Но дело в том, что комментарии к этому ролику, собственно, и были причиной для следственных действий. И если бы он в церковь не зашел, было бы то же самое. Сама ловля покемонов в церкви – максимум на мелкое хулиганство тянет.

Ворсобин:

- Извините, а какое хулиганство в покемонах?

Силантьев:

- Если бы человек ловлей покемонов срывал бы богослужение, это было бы хулиганство.

Ворсобин:

- Вы сами ловили покемонов?

Силантьев:

- Один раз попробовал посмотреть, что это такое.

Ворсобин:

- Вы себе можете представить, что вы таким образом сорвете службу?

Силантьев:

- Могу себе представить, что если человек при ловле покемонов под машину подпадет (такие случаи бывали), залезет на сцену театра во время представления. Будет это хулиганством квалифицировано? Будет, конечно. Или, например, вылезет на какую-нибудь территорию закрытого завода. Его за покемонов будут привлекать к ответственности или за то, что он на эту территорию залез? Тут просто причинно-следственные связи надо четко понимать.

Ворсобин:

- Наши слушатели пишут: «А я агностик. И?..» Можно ли заходить в церковь, нельзя ли заходить в церковь?

Силантьев:

- У нас во все храмы на территории России заходить можно. Это в Индии не пускают в вишнуитские храмы, и в Мекку с Мединой.

Ворсобин:

- Изучаем историю Екатеринбурга. Местный суд отправил блогера Руслана Соколовского на этот раз не под домашний арест, а в реальную тюрьму, в СИЗО. Он сидит за то, что оскорбил верующих. Поймал этого покемона в храме, разместил публикации, оскорбляющих верующих.

Мы пытаемся изучить вопрос, к чему мы идем с таким законодательством? С такой судебной практикой. Роман Анатольевич, слушатели сильно разделились. Большинство призывают его покарать как можно сильнее. Пишут: «культурное наследие? Пусть в мечеть сходит посмотреть на изразцы. Отпинают и вышибут». Я был в мечетях просто из любопытства. И в Чечне был. Прекрасная мечеть. Никто меня и пальцем не тронул. И я там фотографировал, и все было очень прилично. Но людей это не смущает. «Максимально жестокое наказание в отношение этого негодяя!». «Вы вправе быть атеистом, но это не индульгенция для совершения оскорбительных действий в отношении миллиона верующих. И не только православных».

Может, ужесточить наказание за подобные вещи? Я слышал об этом. Очень тяжелое наказание есть в Иране, других мусульманских странах. В Афганистане, если не ошибаюсь, за это можно лишиться жизни.

Силантьев:

- Мне кажется, вполне достаточно того, что есть. тут главное – неотвратимость этого наказания. Много у нас, к сожалению, есть фриков. И подобного рода законы призваны держать их в определенных рамках. Если их не преследовать, они наглеют и все более опасные делают вещи. Та же группа «Война» у нас начинала с граффити порнографического, а кончила тем, что машины переворачивали.

Ворсобин:

- Милицейские машины.

Силантьев:

- Да. За это в некоторых странах и стреляют сразу без разбирательств.

Ворсобин:

- Но выглядит красиво.

Силантьев:

- Как красиво…

Ворсобин:

- Если от художника. А они художники?

Силантьев:

- Они же их и жгли, кстати.

Ворсобин:

- Это уже нет. Это уже «Война».

Силантьев:

- И я говорю про «Войну». Да, есть фрики. Люди себя ведут странно. Некоторые хотят на скандале, подобно Герострату, сделать себе имя. Очень популярный синдром Герострата. Как на это обществу реагировать?

Ворсобин:

- Как? Надо ужесточать наказание или нет?

Силантьев:

- Реагировать самым болезненным для этих людей образом – наказания вполне достаточно.

Ворсобин:

- Лишить интернета. В СИЗО.

Силантьев:

- Лишить. Отключить у человека интернет.

Ворсобин:

- Дмитрий, слушаем вас.

- Я из Красноярска. Я думаю, что тут было сказано про свободу: захожу, куда захочу, делаю, что захочу. Есть определенные места, где что-то можно делать, а что-то не нужно. Например, готовить обед в хлеву. Теоретически можно. В принципе, не принято.

Ворсобин:

- А за это надо наказывать? Если вы сделали обед в хлеву?

- Наказывать нужно. Мне кажется, это до очень высокой степени доводится.

Ворсобин:

- Наши слушатели пишут: «Фрики – это выродки общества. Человек превратился в животного. Расстрел или кастрация!». Честно говоря, мысли наших слушателей, которые нам пишут, они становятся все жестче.

Силантьев:

- Нет каких-то сверхъестественных сроков для этих людей. И редко их сажают реально. Надо сильно постараться: тех же «пусей» посадил адвокат. Самуцевич, которая адвоката поменяла, отделалась достаточно легко. Чтобы сесть на реальный срок по такому делу, надо очень сильно постараться. Надо хамить следствию, продолжать разжигать, найти себе адвоката либерального.

Ворсобин:

- Адвокаты их посадили, собственно.

Силантьев:

- Конечно.

Ворсобин:

- «Зато ставить платежный терминал возле церкви для оплаты богослужений можно. И не считается оскорбляющим чувства верующих». Правда, я ни разу не видел такого платежного терминала. Надеюсь, что…

Силантьев:

- Я сам не видел. Но в Казахстане такое есть и в мечети. По-разному можно к этому относиться.

Ворсобин:

- Степан, слушаем вас.

- Здравствуйте! Я христианин, но отношусь к протестантскому движению. И если посмотреть с этой стороны, то получается картина такая, что когда люди узнают, что ты протестант, а у нас страна православная, на тебе сразу ставят крест и говорят: ты сектант. Исходя из этого получается, что я должен либо прощать их как верующий, либо подавать в суд за оскорбление чувств. Я не секта. Я христианин. Да, я не православный.

Ворсобин:

- Вы говорите немного о другом. Но вас же не преследуют уголовным способом, что вы протестант.

- Вопрос в другом. Да, меня не преследуют, но я сталкиваюсь часто с тем, что меня тыкают. Я работаю учителем в школе в обычной. И родители, когда заходят на страничку ВКонтакте учителя. И, допустим, у меня видят, что я отношусь к церкви христианской протестантской. Мне сразу звонят: а как вы имеете право преподавать в нашей школе? Вы же сектант!

Ворсобин:

- Спасибо. Это нетерпимость появилась.

Силантьев:

- Ну, не любят у нас сектантов. Хотя ничего обидного в слове «сектант» нет. Это научный термин.

Ворсобин:

- Раньше они тоже были, но не было такого. У нас сейчас какая-то аллергия началась. Люди начинают искать врагов. Для них святая вещь – христианство, конечно. Они вдруг из атеистов, 95 процентов, а в СССР почти все были атеисты, вдруг превратились в исконно верующих. И начали жутко переживать за ловлю покемонов в храме.

Вам не кажется, что переход очень болезненный?

Силантьев:

- Простите, этот уже тридцать лет. У нас новое поколение выросло, которое советскую власть не застало. Давно все эти переходы закончились. Это обычная ситуация. Просто не вижу я особой нелюбви к атеистам или протестантам, но к тем людям, которые от их имени выступают, разжигают ненависть, а таких людей хватает, потому что человек от имени атеистов может призывать к эвтаназии детей неполноценных.

Ворсобин:

- Понятно. «Самосуд отобьет у него все желание плохо себя вести». Мне кажется, наши слушатели уже просто упражняются в остроумии. Может, уже троллить начинают. Я не очень уверен, что вы всерьез предлагаете за это самосуд, казнь и прочее. Господа, удивительно!

Силантьев:

- В омской мечети как-то пришли местные товарищи нужду справить малую. Их там побили. Был самосуд. Потом, помню, была статья «Не ходи к Всевышнему по нужде». Бывали такие случаи из разряда анекдотических.

Ворсобин:

- Слушатель пишет, что, дескать, не отпинали вас, господин Ворсобин, я рассказывал, что был в мечети и фотографировал. Я был там один. Никто не знал, что я журналист. И со мной ходили такие же русские и фотографировали. Господа, не надо демонизировать наших братьев-мусульман. У них нет таких драконовских порядков, при которых нельзя зайти и посмотреть. Надо просто разуться и пройти. И никаких проблем не будет.

Александр, слушаем вас!

- Владимир, я так понимаю, что у вас там батюшка сидит в студии?

Ворсобин:

- Не батюшка. У нас эксперт такой.

- Может, он мне ответит на вопрос. Скажите, диалог такой в Ростовской области в церкви. Идут крестины. И папа крестный спрашивает у священника: батюшка, а что ж так дорого? Священник: а что ты хочешь? Давай выйдем и поговорим.

Церковь очень сильно стала заламывать цены на все свои услуги. Во всех храмах и соборах они делают поборы с тех людей, которые не могут даже свечку порой себе купить!

И третье. Неужели им мало? Им вернули изделиями торговать. Золото, серебро, полудрагоценные камни.

И четвертое. Неужели они думают, что Спаситель и придет и их очередной раз не выгонит из храма? И просто назначит других священнослужителей.

Ворсобин:

- Спасибо.

Силантьев:

- Таинства за деньги не продаются. Если кто-то за них деньги берет, а есть, к сожалению, случаи венчания, когда просто требуется и хор, и вино. За крещение деньги брать запрещено. Если кто-то будет вымогать деньги за крещение, сразу жалуйтесь начальству священника в епархию. Свечки для спасения души никак не нужны. Это жертва храму. Никто покупать их не заставляет. Во многих храмах они бесплатны и за пожертвования.

Но таинства все оказываются бесплатными. Если где-то происходит по-другому, жалуйтесь. Это противоречит церковному уставу.

Ворсобин:

- Слушатель пишет, интересный поворот, кстати: «А почему покемон был размещен в церкви? Почему к создателю игры нет претензий».

Силантьев:

- У нас покемоны много где размещены. Некоторые конспирологические теории выдвигали, что это способ дополнительно картографировать территорию, некие хитрые места.

Ворсобин:

- Александр, слушаем вас.

- Здравствуйте! Я хотел спросить у гостя, почему тех, кто верит в бога, называются верующие, а те, кто не верит, те атеисты? Но они же тоже верят, что бога нет! Помните знаменитую фразу: все люди верят. Одни, что бог есть, другие, что бога нет.

Силантьев:

- Тут очень непростое объяснение. Некоторые считают атеизм формой религии, но атеизм не является формой религии. Он может быть частью религии. Есть религии, где атеизм является составляющей частью. В некоторых идеологиях атеизм может быть составляющей частью. Но отрицание чего-то само по себе не является идеологией. Например, антифашизм. Фашизм – это идеология, а антифашизм бывает совершенно разным. Есть антифашизм у коммунистов, а есть у либералов, которые коммунистов не любят. Антифашисты очень разнообразны, в отличие от фашистов. То же касается атеистов. Их масса разновидностей. Если верующие христиане достаточно едины в своем вероучении, особенно если ты член РПЦ, то у атеистов масса направлений. Есть либеральный, есть коммунистический, есть сатанисты-атеисты.

Ворсобин:

- Как закончится эта история? Как это отразится на репутации церкви?

Силантьев:

- Зависит это исключительно от него. Если он будет нормально себе вести, признает свою вину, никакого срока он не получит. Если будет вести себя как «Пусси Райот» при помощи адвокатов, то посадят.

Ворсобин:

- Спасибо. Услышимся через неделю.