Кыргызстан
+10°
Boom metrics
Сегодня:

Почему радикальный исламизм становится модным в молодежной среде

Разбираемся со специалистом в области психологии терроризма Игорем Карповым в эфире программы «Национальный вопрос» на Радио «Комсомольская правда» [аудио]
Почему радикальный исламизм становится модным в молодежной среде?

Почему радикальный исламизм становится модным в молодежной среде?

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

Афонина:

- В течение ближайшего часа в программе «Национальный вопрос» с вами будем мы – заместитель редактора отдела международной политики «Комсомольской правды» Андрей Баранов и я, Елена Афонина. Давайте обозначим ту тему, которую будем обсуждать в течение этого часа. В Москве возбуждено новое уголовное дело в отношении пятерых вербовщиков запрещенного в России ИГИЛ, задержанных несколько месяцев назад. Как выяснилось, преступники успели приобрести фальшивые документы и даже оплатили авиаперелет еще одному втянутому в их сети мужчине. Молодые люди убедили его уехать воевать в Сирию, оплатили транспортные расходы и приобрели поддельные документы. Но особую актуальность приобретают истории вербовки в вузах нашей страны, и, к сожалению, таких историй достаточно много.

Баранов:

- Вот передо мной небольшая справка. Три истории приведем для примера. В 2014 году житель Ставропольского края Беслан Мидаев уехал в Сирию вместе с женой и двумя детьми. Кстати, до этого был отличником в школе, успешно окончил юрфак, собирался в адвокатуру, но изменил свои взгляды, отрастил бороду и поехал погибать за всемирный халифат. В России на мужчину возбудили уголовное дело за пособничество террористам. Жив ли он сейчас, неизвестно. Кстати, его отец публично отрекся от сына.

История номер два. В мае 2015 года золотая медалистка, студентка-первокурсница философского факультета МГУ Варвара Караулова втайне от родных улетела в Стамбул, а оттуда пыталась уехать в «Исламское государство» (запрещенная в России организация). Родители девушки обратились к спецслужбам, и уже через неделю Варвару задержали в Турции на границе с Сирией. Девушку в ИГИЛ завербовал парень в соцсетях. По данным спецслужб, студентка хотела поехать в Сирию за ухажером, чтобы там выйти за него замуж. Осенью прошлого года на Караулову завели уголовное дело за участие в деятельности террористической организации. Оказалось, что студентка не перестала переписываться с террористами. Сейчас дожидается в СИЗО Лефортово суда. Ей, кстати, грозит 10 лет колонии.

И третья история. Студентка-пятикурсница Московского медицинского университета Патимат Гаджиева в 2015 году разместила запись с призывом к терроризму у себя в соцсетях, сопроводив ее картинкой флага с символикой ИГИЛ. Девушку арестовали. А недавно московский военный суд рассмотрел ее дело. Патимат оштрафовали на 400 тысяч рублей, но свободы лишать не стали.

Афонина:

- Сегодня мы решили обсудить, почему радикальный исламизм становится модным в молодежной среде. Мы пригласили в студию специалиста в области психологии терроризма Игоря Карпова. Скажите, те истории, о которых сейчас рассказал Андрей Михайлович, это такие единичные истории или, к сожалению, эта проблема становится все более и более актуальной в нашей стране?

Карпов:

- Да, к сожалению, это так, это истории не единичные. В 2005 году я как психолог, работающий по этой проблеме, выезжал на Кавказ. Моя задача была – познакомиться с семьями (кстати, в основном девочек), которые встали на этот путь. Но тогда это не называли радикальным исламом, тогда это называли ваххабизмом. Это отдельная история, Ваххаб никогда не призывал убивать себя. Поэтому он и радикальный, что он не настоящий. Я ехал туда и думал, что это месть – жены убитых, родственники полевых командиров… Ничего подобного. Во-первых, их не так уж и много, во-вторых, они все на учете. Там очень четко была налажена психологическая обработка. Я уже неоднократно выступал с этой темой. Один из самых эффективных методов – это была атака любовью. То есть молодых людей подводили к девочкам. А в горах народ хочет быстрее семьи завести. И они даже родителей не спрашивают, сбегают с ними.

Афонина:

- То есть то, что произошло с Варварой Карауловой. Ее как раз взяли на любовь.

Карпов:

- Когда я спросил у них, сколько заявлений родителей на розыск, - 400 было в 2005 году. То есть это очень давняя проблема, и к ней относились как-то неправильно, то есть не замечали ее.

Баранов:

- Есть ли какая-то статистика, сколько завербовано было людей за последние несколько лет среди российских граждан, которые перебрались в Сирию?

Карпов:

- Я точно сказать статистику не могу.

Баранов:

- Речь идет о тысячах, десятках тысяч, сотнях?

Карпов:

- Проскакивала цифра, говорили, около 2 тысяч туда из России уехало. Не знаю, насколько она точная, потому что были и другие данные. Во всяком случае, есть. Прежде всего из тех республик нашего Союза – Таджикистана и других, которые бедные. Второй момент – материальный вопрос. И самое важное то, что они не получают образование, они не могут по специальности работать. Что им остается делать? Автомат быстрее можно освоить. А если учесть, что они с детского возраста (показывали много сюжетов) подражают своим дядям бородатым и готовы сами резать шеи, это, конечно, страшно.

Афонина:

- А можно сказать, что какие-то регионы находятся в зоне риска?

Карпов:

- Могу сказать, что сейчас, например, с Чечней мы все видим…

Афонина:

- Рамзан Кадыров сказал, что это единственная территория, где нет сейчас радикального исламизма.

Карпов:

- Может быть, не совсем, но он близок к истине. Пока он продолжает деятельность своего отца… А в этом плане сработали сотрудники органов безопасности, в свое время убедив его, что надо объединяться, и тогда будет лучше.

Баранов:

- Проблемный регион – Дагестан. Там уровень жизни, к сожалению, невысокий, бедных очень много, безработных хватает.

Афонина:

- И не только Дагестан. Ставропольский край. И об этом наши спецкоры Александр Коц и Дмитрий Стешин писали и говорили, и у них был целый цикл материалов, которые были как раз этому посвящены.

Вопрос нашим радиослушателям. Почему радикальный исламизм становится модным в молодежной среде? И наблюдаете ли вы эту тенденцию? Знаете, пугает именно это определение – модный.

Создается ощущение, что есть такие регионы, которые находятся в зоне риска. Согласен ли с этим проректор Ставропольского медицинского университета Ольга Семенова. Ольга Андреевна, скажите, какова ситуация в вашем университете? И были ли случаи вербовки ваших студентов?

Семенова:

- Я могу констатировать с глубоким сожалением, что студенты нашего университета в 2015 году были осуждены за принадлежность к экстремистской группировке.

Баранов:

- А что они делали – намеревались в Сирию поехать или развернули свою деятельность на территории России?

Семенова:

- Это было намерение уехать в Сирию и заниматься вербовкой молодежи.

Баранов:

- А известны их мотивы – самоутвердиться или такая приверженность религии, или что-то еще?

Семенова:

- Очень сложно говорить объективно о том, насколько известны их мотивы. Я понимаю, что здесь несколько факторов – наверное, и внешнее влияние, информационное влияние, которое неподвластно нам как педагогам. Мы понимаем, что в нашем регионе есть и некая мода на излишнюю религиозность. Я думаю, наверное, совокупность.

Афонина:

- Ольга Андреевна, как на них вышли? О них сами студенты рассказали или здесь спецслужбы работали?

Семенова:

- Мы работали совместно со спецслужбами. Потому что в университете работает целое направление. Серьезно укомплектована служба безопасности университета, тесное сотрудничество с силовыми структурами нашего края, это работа и воспитателей внеучебной деятельности (у нас программа «Студенты-медики за гуманизм, против экстремизма»), введены часы в рабочие учебные программы. То есть по всем направлениям деятельности университет в этом направлении работает. Это результат совместной деятельности руководства университета и спецслужб.

Афонина:

- А как вы о них узнали? Ходили ребята на лекции, и дальше их что, задерживают спецслужбы? Как эта ситуация развивалась?

Семенова:

- Это мониторинг сетей интернета.

Баранов:

- Задержанные – это люди с корнями из соседних северокавказских республик или там есть и этнические русские?

Семенова:

- Этнических русских ни одного.

Баранов:

- То есть среди черкесов, огромная диаспора которых проживает в Турции, через этот канал, наверное, тоже ведется определенная обработка населения на территории РФ.

Афонина:

- Ольга Андреевна, вы наверняка общаетесь с другими руководителями вузов. Это только ваша беда, вашего университета, или, к сожалению, нет?

Семенова:

- С этим столкнулся весь регион. Мне кажется, с этим столкнулся не только наш регион, с этим столкнулось в принципе все общество. И то, что внешнее влияние… Мы не были готовы, скажем так. Я думаю, что все наше общество не было готово к тому, что мы столкнемся с проблемой экстремизма у молодых людей, которые стремятся к светскому образу жизни, получить светское образование и светскую профессию. Я думаю, что наши студенты (студенты медицинского вуза) они и очень выгодны для вербовщиков, потому что это готовые медицинские кадры.

Баранов:

- А с точки зрения материальной? Может быть, их как-то соблазняли деньгами? Об этом что-то известно?

Семенова:

- Мы не исключаем, но нам об этом неизвестно.

Афонина:

- По вашему мнению, есть ли среди студентов определенная группа риска?

Семенова:

- Очень сложно говорить однозначно, но я думаю, есть студенты, которые требуют дополнительного пристального внимания.

Афонина:

- А кто?

Семенова:

- Мы сейчас очень серьезно работаем. Вы же понимаете, что все вузы нашей страны столкнулись с такой проблемой, как результаты ЕГЭ. Если раньше в вузы шли дети, ориентированные строго на свою профессию, то ЕГЭ в этом плане развязал руки. Теперь вместе с правительством Ставропольского края наш университет четко работает, что называется, над целевым приемом. У нас замечательно работает Малая медицинская академия, два года школьники ориентируются на поступление в медицинский вуз. В этом году мы пошли на дополнительные меры. Это введение дополнительного испытания по биологии.

Афонина:

- А как это связано с вербовкой или не вербовкой?

Семенова:

- Мы надеемся, что эти дополнительные меры и введение часов в учебные программы, расширение наших служб безопасности, пересмотр в рамках профилактической работы наших воспитательных программ, всё это вкупе поможет нам уйти от такой проблемы. Мы надеемся, что исключим от поступления в вузы случайных людей.

Афонина:

- Игорь, прокомментируйте те меры, которые сейчас предпринимает отдельно взятый вуз или высшие учебные заведения края для того, чтобы обезопасить студентов от этой угрозы примкнуть к радикальному исламизму. Это действенные меры?

Карпов:

- Я вряд ли оценю все меры, которые есть, но направление такое ведется. Это в том числе по линии национального антитеррористического комитета нашего. То есть в вузах на Кавказе, я знаю, проводятся специальные занятия по объединению разных национальностей. Видите ли, проблема запущена немножко. У меня есть данные. В 2010 году, когда нынешний президент выступил с такой фразой, что необходимо развивать религиозное образование для Кавказа. Для Дагестана это очень важное направление. Так вот, он статью написал «Станет ли Северный Кавказ халифатом в конце концов». И говорит: куда больше, школы образовательные позакрывались, а число мечетей превышает число средних образовательных школ, число исламских вузов в разы больше государственных вузов. То есть учат религии, а как учат…

Баранов:

- Там проповедники, среди которых очень много людей, специализирующихся именно на вербовке.

Афонина:

- У нас есть телефонные звонки. Олег, здравствуйте.

- Здравствуйте. Да, тема очень злободневная. Но я хочу обернуться на историю Российской империи. Помните, Александр II – жесточайшие войны именно чечено-ингушей, и шейх Шамиль вел борьбу с Российской империей. Все равно царь уговорил его. Не расстрелял, а предоставил ему жить спокойно, чтобы народ ингушско-чеченский, кавказские народы, которые радикально относились к Российской империи, к России, служили верой и правдой…

Афонина:

- Олег, давайте к сегодняшнему дню перейдем. Почему модным становится радикальный исламизм? Нас интересует реальная ситуация в реальной стране.

Баранов:

- Давайте Георгия послушаем.

- Здравствуйте. Знаете, сейчас очень хорошая почва для этого. Они показывают картинки, как Ирак разрушен, Ливия, Сирия. То есть молодежь чувствует несправедливость. И они на этот крючок цепляют: смотрите, вашу веру попирают. Молодежь воспринимают это как несправедливость – можно не просто за деньги, а за идею. И вот их и ловят на этот крючок, что они за братьев своих, за детей, которых бомбят.

Афонина:

- А при чем здесь тогда светские студенты, например, та же Варя Караулова?

Карпов:

- Правильно вы заметили, что они подчеркивают, что там их уничтожают. Понимаете, в глубине души они, может быть, гордятся, что вся Европа дрожит – тут каждую неделю террористические акты и все такое. И они вдруг поняли: так мы же – сила.

Афонина:

- То есть молодежь идет за тем, кто сильнее?

Карпов:

- Конечно. Они даже допустить, наверное, не могли. Большая ошибка Ангелы Меркель, что она потеряла контроль над этой миграцией.

Афонина:

- Зачитаю сообщения, которые пришли на WhatsApp. «Идеологически можно обработать людей, у которых нет знаний, которые не понимают, что террор это не ислам. Надо открывать исламские учебные центры, чтобы люди учились в России». Это сообщение пришло из Америки от нашего постоянного радиослушателя.

Следующее сообщение. «На самом деле очень сложно понять, почему молодые люди увлекаются речами радикальных мусульманских проповедников, и почему против них бессилен традиционный ислам. А вообще сложно представить, что человек, который ранее никак не относился к исламу, становится радикальным исламистом».

У нас есть телефонный звонок. Анатолий, здравствуйте.

- Здравствуйте. Я значительную часть жизни посвятил тому, что называется молодежная политика, работал с молодежью, поэтому могу судить. Дело в том, что молодежь психологически очень радикальна сама по себе. То есть она острее, чем взрослые люди, чувствует любое лицемерие, и она не настолько цинична, насколько циничны люди после 30. А поскольку государство сейчас имеет известные проблемы – и коррупция, и отсутствие какой-либо идеи, в частности, не предлагает молодежи никакого социального проекта и по факту не ведет никакой молодежной политики, то молодежь реагирует на ту альтернативу, которая существует. Существует альтернатива, к сожалению, такая, которую мы сегодня обсуждаем. И она выглядит на фоне полного отсутствия и этого лицемерия власти, которым всё пронизано, она реагирует туда. И в этом большая проблема.

Баранов:

- Получается, люди выбирают террор, выбирают сознательное убийство других, видя в этом смысл жизни, идеологию?

Анатолий:

- Вы сейчас говорите о конечных аспектах, вы говорите о терроризме. А на входе это же выглядит очень привлекательно. Вы сами говорили о том, что работают специалисты, это завернуто в очень красивую оболочку. Никто не говорит изначально о терроризме, о том, что надо будет взрывать себя. Все это происходит очень постепенно и плавно. Говорят об этих социальных проблемах, о несправедливости. Они изначально выглядят борцами с этой несправедливостью. Конечно, для молодежи это выглядит привлекательно.

Афонина:

- Можно представить себе эту ситуацию, если бы об «Исламском государстве» (террористической организации, запрещенной в нашей стране) никто ничего не знал, и это была бы такая закрытая, табуированная тема. Но об их зверствах, бесчинствах, о том, к чему может привести эта дорога, знают, по-моему…

Баранов:

- Как они расправляются с теми, кто разочаровался или просто испугался, попав к ним.

Афонина:

- Получается, молодые люди не понимают, куда их вербуют?

Анатолий:

- Я не специалист в этой области, но я почти уверен, что происходит это очень тонко, и на входе никто не говорит о том, что вербуют туда. Это все происходит плавно и постепенно – и обработка, и подбор людей. Мы все действительно знаем об этих зверствах, но проблема в том, что нет профилактики, а есть почва, к сожалению, у нас самих.

Афонина:

- Нам пишут наши радиослушатели. «Это следствие необразованности молодежи». И вот еще: «В терроризм идут только слабые духом, морально слабые, ну а лапшу им на уши повесить не составит труда».

Баранов:

- Потому что им говорят, что на грешной земле не жизнь, настоящая жизнь в раю. Игорь, может быть, вы зачитаете нам из памяток полевых командиров, что говорят людям, скажем так, совсем не образованным или образованным мало.

Карпов:

- Это уже много раз зачитывалось в разных вариантах, что будет, когда ты попадешь в рай. Как можно верить такому? «Владения самого бедного будут велики, что невозможно пройти за 2 тысячи лет. Его палата будет подобна драгоценному жемчугу, длина – 60 миль, под комнатой речка будет…»

Баранов:

- Золотые и серебряные кирпичи…

Карпов:

- Да. Количество жен – от 2 до 70. Кстати, насчет этих жен. Не знаю, как женщины на это реагируют.

Баранов:

- Причем это гурии, то есть это девственницы, которые восстанавливают свою девственность каждую ночь.

Афонина:

- На это ли берут? Я хочу спросить специального корреспондента «Комсомольской правды» Александра Коца. Саша, неужели на эти сладкие речи сейчас российскую молодежь ловят, причем довольно образованных людей, которые получают высшее образование? Неужели гуриями приманивают?

Коц:

- На самом деле тут комплекс. Перед этим был звонок от человека, который работал с молодежью. Он практически всё грамотно объяснил. Сейчас люди, которые ударяются в этот радикальный ислам, они его радикальным не считают. Они считают, что они исповедуют чистый ислам, это мы называем их радикалами. Их ни на что не ловят, их постепенно подводят к тому, что другой жизни быть не может. Потому что они едут в ту же Сирию не только воевать, они едут туда строить свою новую жизнь, они едут строить халифат. То есть люди уезжают, оболваненные этой ваххабитской пропагандой, они уезжают туда строить новый мир.

Баранов:

- Были стройки коммунизма, а это стройки терроризма, получается.

Коц:

- Ну да. Действительно, все больше и больше молодежи. Это очень просто объясняется. Потому что сейчас вербовка идет исключительно посредством интернета. То есть это модные гаджеты, модные приложения, есть специальные чаты в WhatsApp, сейчас все больше в «Телеграмме». И все делается исключительно в интернете. Они смотрят тоннами эти видеоролики с убитыми сирийскими детьми, за которых надо отомстить. Естественно, они тоннами смотрят фотографиями, как бравые моджахеды живут на виллах с красивыми бассейнами и белоснежными статуями. Естественно, они смотрят все эти пропагандистские ролики с обучением с оружием, как там все это здорово и по-настоящему по-мужски, не то, что здесь. Естественно, их бомбардируют любовью, как в любой секте. И, конечно, на контрасте ловят, что здесь и проституция, и взяточничество, и т.д., а вот тут у нас все по-честному, и против этого мы будем бороться. Правильно говорят, что не хватает исламского образования, именно в плане того ислама, который России больше присущ. Потому что у нас так получилось на Северном Кавказе, что все исламские богословы, которые там в последнее время что-то преподавали, они обучались в 90-е годы кто в Каире, кто в Саудовской Аравии. Понятно, кто завез к нам всю эту заразу.

И что молодой человек на Кавказе видит? Он видит, что имам его деревенской мечети как сидел 40 лет, так и сидит, у него там никаких перспектив, если он хочет пойти по религиозной стезе, нет. Потому что после этого имама станет имамом его сын и т.д., замкнутый круг. Поэтому, конечно, он считает, что надо поехать учиться за границу, чтобы получить хорошее исламское образование, едет в тот же Каир или в ту же Саудовскую Аравию, там заражается этими идеями, приезжает сюда и начинает заражать своих сверстников. Вот такая круговая порука идет.

Баранов:

- Мне кажется, они всё очень просто объясняют: это черное, плохое, а это белое или зеленое, скажем, это враг, а здесь – сила добра и справедливости. Думать не надо, ты выбираешь это простое и на этой стороне окопов ты находишься.

Коц:

- На самом деле многие люди, которые приезжают в Сирию с таким мироощущением, они разочаровываются, только обратной дороги уже нет.

Баранов:

- Да, обратной дороги нет – либо с перерезанным горлом, либо с пулей.

Афонина:

- У нас есть звонок. Сергей, здравствуйте.

- Здравствуйте. Попробую объяснить, от чего отталкиваются эти молодые люди, которые уходят к игиловцам или ваххабитам. Для них наш мир – это мир без чести и совести, это что-то вроде «Дома-2», где три еврейки учат остальных, как жить. Насчет терроризма и того, что они шеи режут, так это ответ на военное превосходство. Сначала их бомбят, а уже потом они отвечают отрезанием голов.

Баранов:

- Так кому головы-то режут? Они режут таким же мусульманам, как они сами, а не американским летчикам, которые бомбят их уже 3 года там.

Афонина:

- Рамзан, здравствуйте.

- Добрый вечер. Я буду краток и категоричен. Вы знаете, что меня удивило? Вот все эти рассуждения о проблеме, в том числе и специалистов, которые сидят в редакции, меня убедили в одном. Мы находимся в удручающем состоянии и не понимаем вообще, о чем идет речь. А суть в следующем. Чтобы избавиться нам от этой чумы, вовсе не надо заниматься каким-то отдельным изучением этих исламских терний. Необходимы две вещи в государстве: социально ориентированная государственная идеология, и государство должно применить легитимное право принуждения населения к порядку, вернее, к правопорядку. И все эти ненужные разговоры утопичные прекратятся сами собой.

Афонина:

- У нас есть уголовные статьи, по которым люди и идут, если они замечены в пособничестве терроризму, и пр.

Рамзан:

- Это все не работает.

Афонина:

- Тогда о каком противодействии вы говорите?

Рамзан:

- Оно должно применяться. Оно не работает.

Баранов:

- Вы не с самого начала нашу передачу слушаете? Я зачитал, как возбуждены дела, сколько светит, кто уже сидит, штрафы…

Афонина:

- И я зачитала, что задержаны еще несколько человек, 5 вербовщиков ИГИЛ, сейчас они идут по тем самым террористическим статьям. Это что, не противодействие?

Рамзан:

- Вы считаете, задержание 5 вербовщиков – это есть результат? Знаете, сколько вербовщиков?

Карпов:

- Надо чаще телевизор смотреть и радио слушать. Какие 5 человек? Речь идет о сотнях арестованных по разным регионам. И предупредили сколько взрывов, в том числе и украинских вычислили.

Афонина:

- Есть еще один вопрос. Ростовский вуз, Донской государственный университет, запретил студентам ходить в национальных одеждах, проявлять особенности национальной культуры вне официальных мероприятий. Вот что сказал ректор вуза Виссарион Месхи: «Раньше некоторые студенты надевали хиджаб. Сегодня у нас не может быть проявлений национальных одежд». За комментариями мы обратились к руководителю информационной службы Донского государственного технического университета Павлу Герасину. Давайте послушаем, что он рассказал.

Герасин:

- В Донском государственном техническом университете есть правила внутреннего распорядка, так же как и в любом университете. Это абсолютно официальный документ, в котором написано, что приветствуется официальный деловой стиль, нельзя находиться в пляжной одежде, в головных уборах и т.д. Национальная одежда не является какой-то отдельной категорией, это всего лишь частность тех правил, о которых я сказал выше. Одежда, принятая в странах Востока, например, если у них считается нормальным, что ходят в хиджабах, то у нас, даже если не брать страну, мы берем сейчас вуз конкретно, вуз это светское учебное заведение, а хиджаб это некое проявление одежды религиозной. Все религиозные проявления можно вне университета проявлять, а университет – это светское учебное заведение. Поймите, это касается не только хиджаба. Человек, грубо говоря, с православным крестом на всю грудь – это тоже не есть нормально, так тоже не ходят люди.

Афонина:

- Игорь, скажите, это действенный способ оградить студентов?

Карпов:

- Мне кажется, что этот способ неплохой, если это объяснить толково, даже как сейчас это все сказано, мне кажется, большинство это должны понять. А те, которые не хотят это понимать, с ними надо…

Баранов:

- А маленький крестик можно носить, если он даже виден?

Афонина:

- Мы сейчас на эти вопросы ответить не сможем.

Баранов:

- Тут очень много таких лукавых вопросов, ответ на которые не подберешь сразу. И опытный вербовщик или проповедник именно на этих неувязках, нестыковках будет подлавливать тех, кто проповедует, допустим, такие методы борьбы с религиозным экстремизмом.

Афонина:

- Знаете, что смущает? Наши журналисты, которые в том числе вращаются и общаются с молодыми людьми, как раз заметили эту тенденцию, что радикальный исламизм становится именно модным. То есть молодые люди, которые хорошо обеспечены, учатся в престижных вузах, для них это некая бравада: а вот я, - говорят они и при этом разъезжают на дорогих машинах, им не нужны эти посулы о некой счастливой жизни, у них в этой всё есть… Можно объяснить это стремление?

Баранов:

- Вот мне 58 лет. Мы же были хиппарями в конце 60-х – начале 70-х годов. Учителя принародно резали наши длинные космы, таскали за них, запрещали приходить. Это был тоже молодежный вызов, выброс молодежного протеста. Против чего? А черт его знает. Против того, что мне запрещают быть таким, как я хочу быть. А я хочу быть таким, как это модно. Мини-юбки девушки носили в конце 60-х такие, что и прикрывать особо нечем было. И с этим тоже школа боролась, и общество боролось. Все равно трудно было. Но мода прошла.

Афонина:

- То есть мы сейчас приравниваем невинные…

Баранов:

- Я сейчас говорю о массовом увлечении молодежи тем или иным поветрием, скажем так. Здесь действуют опытные вербовщики. Здесь речь идет об идеологии, а не о субкультуре или моде на одежду. Мощная идеология, преследующая свои стратегические, планетарные, если хотите, цели. Они хотят в эту печку, в топку бросить тысячи и тысячи человеческих жизней, для того чтобы обеспечить себе, своей верхушке возможность диктовать всему миру правила игры, которые они хотят установить. Люди в возрасте это понимают, люди с высшим образованием об этом догадываются, молодежь – нет. Ей говорят, что это модно, это здорово, ты показываешь, какой ты крутой, весь мир будет трепетать перед тобой. Но в основном пока, мне кажется, это сконцентрировано вокруг выходцев из наших российских регионов, исповедующих все-таки ислам.

Афонина:

- Пишут: «Это та же власть банды: мы крутые, мы сильные».

Карпов:

- Приведу цитату из статьи: «Мы не против религии, но когда она сочетается с подлинным образованием и глубокой культурой». И второе: «Священное писание адекватно поймет лишь тот, кто прочел минимум несколько сот других книг, причем не только и не столько религиозных».

Баранов:

- Но для этого надо заставить себя читать.

Карпов:

- А сейчас кто читает?

Афонина:

- У нас есть звонок. Антон, здравствуйте.

- Здравствуйте. Вы говорите о статьях, о правах. А почему мы не начнете с председателя Исламского комитета России Гейдара Джемаля, который явно пропагандирует ваххабизм, открыто, не стесняясь, и он пытается всех поймать на слове. И он образованный человек…

Афонина:

- Вы знаете, Антон, я с вами соглашусь. Потому что он был у нас в студии, и у меня, честно говоря, был в какой-то степени шок, когда мы услышали слова этого человека о том, что «Исламское государство» - это не страшно, что никого они не убивают, что это некий пиар-ход, что на самом деле они как раз хотят построить новый светлый мир.

Баранов:

- Если вы заметили, в последнее время господин Джемаль редко получает трибуну для высказываний вот таких своих взглядов.

Карпов:

- Знаете, он похож на турецкого президента Эрдогана - куда он приехал, то он и говорит.

Афонина:

- Давайте примем еще один звонок. Александр, слушаем вас.

- Здравствуйте. Мое мнение в том состоит, что в целом у нас церковь в последнее время играет все большую роль. И государство как бы это поощряет. Церковь, религия в целом, кстати говоря, не только ислам, но в том числе и православная религия. Чем больше становится людей верующих, так как в основном это молодые люди - они черпают верующих людей среди молодых людей, - действительно, среди молодых людей на первую роль выходят люди более радикальные. То есть им более понятны радикальная ветвь, причем не только исламской религии, но в том числе и православной. Посмотрите, сейчас достаточно много православных радикалов.

Баранов:

- Эффект двора. Сильный во дворе сколачивает вокруг себя своих сподвижников и захватывает соседний двор.

Афонина:

- Вот так сегодня мы обсудили эту тему. Я понимаю, что, к сожалению, будем возвращаться к этому вопросу, будем в информационных сообщениях видеть все новые и новые задержания вербовщиков в ряды «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная в нашей стране).