Глеб Самойлов: Девочкам в школе стихи не писал!

Музыкант Глеб Самойлов в гостях у Радио "Комсомольская правда"

Фото: Михаил ФРОЛОВ

Лаптева:

- Всем привет. С вами я, Елена Лаптева. Сегодня в моем ночном шоу особенный гость. Послезавтра ему исполняется… Я считаю, что ему ВСЕГО 46, а он говорит, что ничего себе, это же такая цифра.

Самойлов:

- Я считаю, что это УЖЕ 46. Ты оптимистка, думаешь, что 46 – это всего лишь.

Лаптева:

- Я оптимист, я гетеросексуалист, как говорила одна из композиций группы «Агата Кристи». А сейчас у нас в гостях Глеб Самойлов, который в данный момент никакого отношения не имеет к группе «Агата Кристи», разве что он в ней написал львиную долю прекрасных песен. Сейчас он выступает с группой The Matrixx. У него будет 4 августа, в день его рождения, большой концерт в Stereo Hall.

Я хочу предупредить сразу, у Глеба такая особенность речи, поэтому он так странно говорит иногда.

Самойлов:

- Почему странно? На самом деле те, кто меня знает хорошо, включая маму и близких, знают, что я говорю всегда вот так, что понять достаточно тяжело. А когда я стою у микрофона и пою, меня слышно и понятно. Это особенность заик. Тот же Петр Мамонов, в жизни заикается жутко, а как только вставал петь – у него как будто заикания не было никогда. У меня - то же самое. У меня действительно проблемы с дикцией, у меня проблемы с уральским говором еще. Тем не менее, пою я достаточно понятно, по-моему.

Лаптева:

- Главное, что нет проблем с написанием текстов. А сейчас я хотела бы вернуться к вашему концерту. Потому что мне, например, интересно вот что. У вас произошла некая рекогносцировка в вашем коллективе, поменялись музыканты. А почему так?

Самойлов:

- Костя ушел, честно предупредив. Правда, в последние момент он меня предупредил, а все остальные знали это заранее.

Лаптева:

- А почему так вышло?

Самойлов:

- Он стеснялся.

Лаптева:

- Боялся ранить?

Самойлов:

- Ну да. Мы были практически друзьями. Из-за дружбы он сообщил мне последнему, что уходит к Григорию Лепсу, объяснил причины. Одна из них совершенно понятна. Идея взять девушку родилась у многих одновременно. Первым озвучил ее Snake как директор, а я поддержал, сказал, что это действительно верное решение. И девушка нас не разочаровала.

Лаптева:

- Сейчас мы послушаем песню из сольного творчества Глеба Самойлова, которую, я думаю, многие знают.

У нас очень много вопросов в нашем WhatsApp, много поклонников передают приветы. Например, хочет умереть от счастья Артем Плутенко, если ему Глеб передаст привет.

Самойлов:

- Я не хочу его смерти.

Лаптева:

- Есть интересные вопросы, например, про гитары, про дуэт с Шурой «Би-2». Мне, кстати, самой тоже очень интересно, что это такое.

Самойлов:

- Когда они сочтут нужным опубликовать эту информацию, тогда они сочтут. Потому что идея была их, а я поучаствовал.

Лаптева:

- Еще такой вопрос. «Здравствуйте, Глеб Рудольфович…»

Самойлов:

- Здравствуйте. Не знаю, как вас по отчеству.

Лаптева:

- Я тоже не знаю. Тут номер телефона и фотография. «Кстати, как вам нравится – когда к вам по имени-отчеству или по имени обращаются? Как вас друзья называют? Послезавтра у нас день рождения. Не поздравляю…»

Самойлов:

- Я привык, что меня называют по имени. Глебом Рудольфовичем называют только в качестве стеба, как ты меня позавчера назвала.

Лаптева:

- Мне нравится. Я и сегодня назову. «Вы сказали, что своей главной победой считаете, что дожили до 46 лет. Не соглашусь. Вы написали столько потрясающих песен – слова, музыка, все на высшем уровне. Плюс ваше главное достижение – ваш сын. Не принижайте себя, свои таланты. Вы – супер. Так держать».

Самойлов:

- Дело в том, что для меня, как и для любого, я думаю, человека, занимающегося творчеством, ему важнее то, что он сейчас делает и может сделать, чем все его прошлые заслуги. Для меня важнее, могу я сейчас что-то сделать или нет. А то, что я сделал в прошлом, и так знаю.

Лаптева:

- Я смотрела и читала ваши публичные странички в интернете, плюс сама заметила какие-то метафоры в ваших произведениях. Очень много возникает картинок – там, где сердце наружу, много крови. У меня такое ощущение, что это как будто бы, если ты не поделишься самым таким, то ты можешь остаться непонятым. Может быть, в этом дело?

Самойлов:

- То, что я все равно большинством буду не понят, это да. Надеюсь, что хотя бы тем, что я пытаюсь донести, хоть кто-то заинтересуется. На самом деле людей думающих или хотя бы желающих думать в этой стране все-таки не так мало, как кажется на первый взгляд.

Лаптева:

- Я так понимаю, что все-таки многие люди тебя понимают правильно, так, как ты бы хотел, чтобы тебя поняли.

Самойлов:

- Надеюсь на это, хотя надежда все слабее и слабее.

Лаптева:

- Ты часто перечитываешь свои тексты после того, как ты их написал?

Самойлов:

- Скажем так, если я пишу вдруг стихи, я их вообще не правлю ни одной строчки. А тексты я стараюсь отшлифовать до того момента, когда они самому мне будут убедительными казаться. То есть когда я сам себя смогу убедить, что все это правда, это честно, до этого момента я буду над ними сомневаться, шлифовать, что-то менять и т.д.

Лаптева:

- У меня лично такое впечатление от творчества группы The Matrixx, как будто бы раньше ты себя как-то очень сильно сдерживал, у тебя был какой-то клапан или что-то тебя как будто держало, и ты вроде как решил рассказать о себе, чтобы тебя поняли, приняли и т.д. Поэтому творчество стало, может быть, несколько эгоцентрично. Не видно сейчас, например, каких-то лирических героев, которые были раньше.

Самойлов:

- Про лирических героев – это придуманные фразы какие-то, причем не мной. Я всегда почти всё писал о себе. А о ком еще? Правду о придуманном человеке рассказать? Любой писатель, если пишет какую-то правду про человека, все равно он из себя ее черпает, получается. Поэтому я вообще не понимаю понятия «лирический герой».

Лаптева:

- Это, как мне кажется, вопрос того, что человек, условно говоря, создает некую субличность, куда сливает то, что он не может выразить сам.

Самойлов:

- Знаешь, я такой человек, что последние 6 лет по крайней мере я о чем пою, о том же могу сказать и в интервью. Один вопрос – Лубянка рядом всегда.

Лаптева:

- Ты помнишь первый стих, который написал?

Самойлов:

- Очень смутно, но помню. Мне было лет 7, и он был посвящен коту, который жил у нас дома. Это был еще бабушкин кот, из деревни, она его взяла с собой, когда переехала к нам. Его звали Парамон. Я какие-то рифмы придумал на слово Парамон, в общем, в этом стихотворение и заключалось. Дальше было уже немножко по-другому.

Лаптева:

- Посерьезнее.

Самойлов:

- Ну, не сразу.

Лаптева:

- Я, кстати, знаю, что вы, Глеб, неплохо относитесь к творчеству группы «Би-2».

Самойлов:

- С ними сложно не дружить. Потому что ребята открытие и честные. С ними дружат все. Редко кто им отказывает в дуэтах.

Лаптева:

- Сейчас, кстати, мы послушаем их песню.

(полностью послушать запись эфира вы можете в плеере в начале статьи)

Глеб Самойлов в гостях у Елены Лаптевой на Радио "Комсомольская правда"

Фото: Михаил ФРОЛОВ

Глеб, я узнала, что ты начал писать мемуары. И что же с ними стало?

Самойлов:

- Да ладно! Это деза.

Лаптева:

- Нет, это интервью, ты давал сам.

Самойлов:

- Что касается мемуаров, я точно никогда не писал и не собирался. Это было переврано просто в интервью либо фантазия.

Лаптева:

- А было переврано, что ваш двоюродный дедушка летал на горящем «Иле», а другой был личным ветеринаром у Жукова?

Самойлов:

- Да, и то и другое правда. Двоюродный дедушка – это брат мамы нашего отца. Он посадил горящий «Ил», который летал во время войны, но остался жив, слава богу. Дедушка со стороны мамы действительно еще на фронте познакомился с маршалом Жуковым, и когда того сослали в Екатеринбург (тогда Свердловск) начальником военного округа, они как-то нашлись, дедушка был известный ветеринар в городе. А поскольку у Жукова было огромное количество и лошадей, и собак, дедушка ему помогал. Дедушка всем помогал, не обязательно Жукову. Моя мама была счастлива, потому что их в цирк пускали на все представления и давали самые престижные места. Потому что дедушка заходил ко льву в клетку зуб вырывать, и все нормально.

Лаптева:

- Это в каком-то виде осталось? Они не писали никаких мемуаров?

Самойлов:

- Да нет, дедушка мемуаров не писал точно.

Лаптева:

- У вас уже какое-то дикое количество альбомов записалось.

Самойлов:

- Мы записали 4 номерных альбома так называемых, с абсолютно новыми песнями, и один альбом акустический, но он не просто акустический, а все-таки с барабанами, с трубачами, со скрипачами и т.д.

Лаптева:

- Я знаю, что осенью будет какой-то потрясающий концерт.

Самойлов:

- Да, будет концерт с симфоническим оркестром. Все уже отыграли свои концерты с симфоническим оркестром, мы последние, наверное, кто этого не сделал. Мы постарались придумать, как это сделать так, чтобы оркестр действительно использовать не как статистов, а как музыкантов, и при этом самим на сцене оставаться рок-группой.

Лаптева:

- А вы отбирали уже песни?

Самойлов:

- За нас их отобрал уже организатор. Мы с ним спорили дико, вплоть до каждого названия. У него свои приоритеты. Тут такая вещь происходит, что многие в шоу-бизнесе даже не представляют себе, что сейчас у «Агаты Кристи» свои поклонники, а у группы The Matrixx сформировался действительно большой реальный круг. В прошлом году на «Нашествии» мы с трудом выбили себе разрешение спеть хотя бы две свои песни. Все организаторы выбежали посмотреть, как это будет происходить. Когда они поняли, что народ на новые песни реагирует еще больше, чем на «агатовские», они в этом году сказали: спойте хотя бы пополам.

Лаптева:

- Это круто. Вы их под себя прогнули, можно сказать.

Самойлов:

- Да нет. Очень сложно не понять реакцию, когда тысячная толпа под им, организаторам, незнакомую песню начинает дружно прыгать и т.д. Действительно они оказались не готовы к тому, что группа The Matrixx это не фикция.

Музыкант Глеб Самойлов на Радио "Комсомольская правда"

Фото: Михаил ФРОЛОВ

Лаптева:

- Получается, 4 альбома. А что ты делаешь, когда слова забываешь? Ты не можешь не забывать слова.

Самойлов:

- Бывает, что забываю слова. Раньше мне подсказывал Костя. Сейчас подсказывает Стася, потому что знает слова лучше меня.

Лаптева:

- А как это происходит?

Самойлов:

- Я просто смотрю беспомощно в сторону человека, который может мне что-то подсказать. Она понимает, что мне срочно надо дать ориентир хотя бы, что дальше петь.

Лаптева:

- А есть какие-то конкретные песни, где всегда слово вылетает?

Самойлов:

- Знаешь, в любой это может случиться. Я столько написал песен, они очень для меня важны, но, извините, 46 – это уже возраст все-таки, когда можно жаловаться на память.

Лаптева:

- Глеб, мы встречались несколько дней назад на конкурсе молодых исполнителей «Высшая проба» и беседовали на тему того, что сейчас со стихами проблема очень большая. У нас сейчас нет практически поэтов.

Самойлов:

- В попсе-то нет, а в рок-музыке есть такие исключения, есть поэты.

Лаптева:

- Я хочу, чтобы мы сейчас послушали Александра Васильева и группу «Сплин». Я считаю, что человек пишет недурные…

Самойлов:

- Пускай пишет, а ты крути.

Лаптева:

- Зачитаю вопрос от девушки. Она спросила, что вы хотели бы пожелать себе на день рождения. И вопрос от меня - что тебе сейчас нужно для счастья?

Самойлов:

- Если бы я знал, я бы к этому стремился. Ну, хотя бы иметь свободную голову, для того чтобы творить, мыслить. Мне этого давно уже хочется, но, к сожалению, не получается из-за того, что голова забита совершенно другими, мешающими творчеству вещами.

Лаптева:

- Не хотелось бы, чтобы что-то мешало творчеству.

Самойлов:

- Да. Я привык, что моему творчеству мешаю в основном я, точнее, каждый раз моя неспособность что-то сочинить. Любое сочинение альбома, когда я чувствую, что хочется записать альбом, начинается с того, что я понимаю, что я вообще не умею писать песни, я не могу внятной мелодии какой-то придумать, не знаю, про что петь. И проходит достаточно долгое время с того момента, когда я первый раз беру гитару, и до того, как я выдаю первую понравившуюся самому себе песню. Если это случилось, то потом меня не остановить уже.

Лаптева:

- А как ты себя стимулируешь на творчество?

Самойлов:

- Да никак.

Лаптева:

- Сидишь и мучаешься?

Самойлов:

- Да, сижу и мучаюсь, пока вдруг не начнет получаться. Пока удавалось. Получится ли в этот раз, не знаю.

Лаптева:

- Я надеюсь, ничего страшного не будет, если я сейчас в эфире раскрою секрет, что одну из моих любимых песен – «Щёкотно» Глеб написал в 15 лет. Я не понимаю, как может такое в голову прийти.

Самойлов:

- Как-то пришло. Если я начну перечислять все песни, которые написал в 15-16 лет, которые потом вошли в репертуар «Агаты Кристи» и The Matrixx, до сих пор какая-нибудь песня всплывает или какое-нибудь музыкальное произведение, написанное в том возрасте, я собьюсь со счета тогда.

Лаптева:

- Ты как-то очень рано повзрослел, получается. Как ни крути, это не подростковое творчество.

Самойлов:

- По-моему, в подростковом возрасте случаются какие-то озарения странные, когда вроде ничего не знаешь ни о жизни, ни о мире, а вдруг пишешь такое, чему сам потом удивляешься, как это я тогда написал.

Лаптева:

- Ты писал девочкам стихи в школе?

Самойлов:

- Нет. Для меня всегда песни были важнее, чем девочки. Поэтому я, наверное, так долго не замечал, что девочки на меня обращают внимание. А когда заметил, было уже поздно, школа-то закончилась.

Лаптева:

- Не было ли у тебя в подростковом возрасте, чтобы ты, например, писал не только лирические стихи, а что-то сатирическое?

Самойлов:

- Разумеется. У нас была замечательная компания в 10-м классе (тогда это был выпускной класс). Из нашего, из параллельного класса была компания, в которой все вдруг стали писать стихи. А я начал писать музыку на их стихи и на свои стихи.

Лаптева:

- Вне эфира ты, Глеб, говорил, что не понимаешь, почему люди хотят так залезть в голову. А я объясняю. У кого-то никогда в жизни не получится взять всем известные слова, а у кого-то получается. Поэтому, конечно же, хочется залезть в голову и понять, как такое вообще происходит.

Самойлов:

- Ты думаешь, если бы я понимал, я бы тут же не придумал, как этим пользоваться? И был бы такой же талантливый, гениальный, как в 15 моих невинных лет.

Лаптева:

- Я сравню это с работой каких-то комедийщиков. То, что мы видим на выходе, смеемся над какими-то фильмами или шутками, а они сидят, 10 человек, и это вымучивают. Они это всё придумывают, каждое слово у них продуманное.

Самойлов:

- Поэтому, наверное, я не могу смотреть в последнее время ни комедии, ни юмористические шоу. Я смотрю, например, Мистера Бина. Ну, идет по телевизору, а мне переключить неохота. Я понимаю, что все смеются над тем, что он попадает в неловкие, действительно болезненные ситуации. Мне становится так жалко персонаж, который его играет, что мне смеяться не хочется.

Лаптева:

- Я еще хотела спросить про ваш концерт. Будет ли он чем-то особенным?

Самойлов:

- Ты имеешь в виду день рождения? Будет составлена другая программа, не та, которую мы играем в последнее время. Всё уже составлено, Стася учит, поскольку она многие песни The Matrixx не знает наизусть.

Лаптева:

- Я не спросила про вашу девочку. Я знаю, что Шнуров, когда набирал девочек себе в группу, он у них спрашивал, замужем они или нет. У вас такого не было?

Самойлов:

- Да нет. Честно говоря, я пришел, увидел, что человек хорошо играет, выглядит достойно. А это очень немаловажно. Если пригласить на сцену девушку хоть с какими-то отклонениями физическими, ее так заклюют, ее просто убьют и раздавят наши же фанаты.

Лаптева:

- Я думаю, вы сейчас довольны вашим составом. Я очень рада, что вы сегодня к нам пришли. А сейчас мы послушаем одну из старых композиций.