История русофобии и ее последствия

.

Афонина:

- Сегодня в центре нашего внимания будет такое понятие, как русофобия. Действительно, в последнее время создается ощущение, что русские виноваты абсолютно во всем. Говоря «русские», я имею в виду всех россиян, вне зависимости от их национальности. Русские устраивают погромы в Париже, русские виноваты в том, что не так идут политические события, русские виноваты в том, что в спорте у всех, скажем так, нехорошие отношения с допингом. В общем, есть что предъявить именно русским. А может быть, нам это только кажется?

В студии обозреватель «Комсомольской правды» Галина Сапожникова. Наш гость – ученый-международник, доктор юридических наук Алексей Кожемяков. И ведущие этой программы Андрей Баранов и Елена Афонина. Я думаю, что наиболее резонансными стали события последних дней на Евро-2016. К сожалению, спортивный праздник изобилует негативными событиями. Накануне МВД Франции опубликовало данные, согласно которым за первую неделю Евро местные полицейские произвели более 300 арестов, 196 человек были отправлены для проверок. Реальные тюремные сроки получили 6 англичан, трое французов, трое русских и один австриец. Но говорят почему-то только про русских.

Давайте услышим корреспондента портала Чемпионат.com Дмитрия Егорова, который расскажет о том, что же происходит во Франции.

Егоров:

- Единственное, что умудрились делать французские жандармы, это задерживать каждого россиянина, который ходил в атрибутике. Действительно потрясающая ситуация. В одном месте, буквально в 10 метрах пьяные британцы разносят столы, поют, топчут российский флаг, а на другой стороне французская полиция задерживает россиян, просит предъявить документы и предупреждает, что если в данный момент они не снимут российскую атрибутику, то будут задержаны. На вопрос, почему так происходит, французская полиция ничего ответить не смогла. Им нужно было потом провести показательную акцию. Кого, вы думаете, задержали полицейские? Они задержали группу из 7 журналистов ведущих спортивных изданий России, информационных агентств, газет, интернет-сайтов. Просто семерых человек, которые прогуливались по улице, взяли в кольцо, ничего не объясняя, отобрали аккредитации. На просьбу отойти в туалет или попить отвечали отказом. Лил дождь, и была попытка уйти под навес. Любое движение полицейскими пресекалось. Так продержали нас под дождем минут 20, было какое-то обсуждение, чтобы вести нас куда-то в участок. Хорошо, что в последний момент, когда мы очень громко начали требовать консула, кого-то еще, нам все-таки вернули аккредитации и отпустили. И не извинились.

Афонина:

- В прессе пишут, что русские приехали с конкретной целью – драться, к акциям намеренно готовились. Британские полицейские даже написали французским официальное письмо, в котором сказали о том, что из России приехали прекрасно подготовленные бойцы. Сегодня Совет международной ассоциации легкоатлетической федерации принял отрицательное решение по вопросу восстановления членства Всероссийской федерации легкой атлетики и участия отечественных легкоатлетов на Олимпиаде 2016 года. Послушайте, это русофобия или мы всё это преувеличиваем? Может быть, действительно фантомные боли великой державы не дают нам покоя?

Баранов:

- Я скажу, что это явная русофобия. Потому что если говорить об Олимпиаде, всех российских спортсменов вот так, в один мешок, - чистых, не чистых... А чистых-то очень много. Среди них такие звезды, как Елена Исинбаева. Туда же всех, никуда не пускают. Это политическая акция против России. То, что происходит сейчас на Евро-2016 во Франции, это тоже политическая акция. Мы все видели, как два дня подряд английские фанаты громили, жгли, что только не делали с этим несчастным Марселем, русских там вообще не было. Все было нормально, никто не был арестован. Как только где-то появились русские - пожалуйста, это россияне во всем виноваты. Это политическая кампания, связанная с общим негативным отношением сейчас к нашей стране.

Афонина:

- Хотелось бы услышать мнение нашего гостя. Алексей Семенович, как вы считаете, это действительно русофобия или это ничего общего не имеет с этим понятием?

Кожемяков:

- Тут несколько моментов я бы отметил. Первое. Вы заметили, что этот футбольный фанатизм в России явление совсем новое?

Баранов:

- Ну, не совсем новое.

Кожемяков:

- В таких формах. Ведь меры безопасности принимаются и на матчах, которые проходят в России.

Афонина:

- Да бог с ним, со спортом. Давайте поговорим конкретно.

Баранов:

- Разве только российские болельщики бузотерят или делают что-то еще? Кстати говоря, не так уж и сильно, как те же англичане, как те же французские болельщики, французские арабы в Марселе гораздо больше себя проявили с негативной стороны, чем наши. Почему же именно на русских сейчас такой наезд со стороны прокуратуры?

Афонина:

- Галина, вы согласны, что есть определенный наезд?

Сапожникова:

- Я думаю, что это не столько русофобия, сколько кампания. Это определенная кампания, скроенная по какому-то неведомому нам образцу, с кульминацией, с завязкой, с последствиями. Безусловно, кампания, основанная на неком сигнале, то есть на некой формуле, в основе которой лежит русофобия. Но она не генетическая, я бы сказала. Я довольно много уже занимаюсь этим предметом, много лет сама прожила внутри самого что ни на есть русофобского эстонского болота. Я хорошо эти примеры изучила. Бывает генетическая русофобия, историческая русофобия, географическая, природная. На самом деле их очень много. А вот то, что сейчас включено в спорте, это больше всего походит на такую мощную пиар-кампанию.

Афонина:

- Если есть пиар-кампания, есть и заказчик этой пиар-кампании. Чей след?

Сапожникова:

- Я должна сказать, что русофобия это страшно заразное дело, как и любой национализм. То есть радость, сладость кого-то ненавидеть и топотать ножками это такая наркотическая пилюля, которая способна поразить очень многих очень с большой скоростью.

Афонина:

- А потом как это хорошо – всегда знать, кто виноват в твоих проблемах, бедах, неудачах, неприятностях.

Баранов:

- Это стереотип, который сейчас культивируется консолидированным Западом во главе с Соединенными Штатами. Кто виноват? Вот она, Россия. Она всегда была альтернативой, она всегда была плохой, она была варваром. Вот мы ее и будем обвинять снова. Советский Союз, царская Россия, а сейчас вот при Путине, вот такая.

Афонина:

- Нам написали: «Вся Европа настроилась на Россию. Это специально, другие страны творят черт знает что, про них-то молчат». Может быть, действительно, проблема русофобии обсуждается только здесь, в границах России?

Сапожникова:

- Нет, неправда. У меня на столе лежат два конкретных подтверждения того, что этот вопрос интересует не только нас. В марте и апреле вышли две книги в России. Первую написал Джульетто Кьеза, известнейший итальянский журналист, который был у нас не раз гостем – «Русофобия 2.0: болезнь или оружие Запада?». И вторая книга, написал ее швейцарский журналист Ги Меттан, называется «Запад – Россия, тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса». Почему мы так любим ненавидеть Россию? – задает вопрос Ги Меттан. То есть это подробное исследование, с чего все началось, с какого момента, как нас по-разному не любят. Она написана прекрасным языком, я от нее оторваться не могла. Французы нас не любят вот так, а американцы по-другому.

Баранов:

- Есть, наверное, какой-то общий корень, общая причина.

Сапожникова:

- Безусловно. Я думаю, что ответ на этот вопрос знает гость нашей студии, который написал послесловие к этой книге и назвал его «Новый путеводитель по русофобии от Ги Меттана». Алексей Семенович, отвечайте.

Кожемяков:

- Надо перечитать всю книгу, потому что история действительно тысячелетняя. Правда, книгу можно переименовать – «История русофобии от Карла Великого до чемпионата Европы по футболу». История действительно очень глубокая, история тысячелетняя. Факты, связанные с этой историей, прекрасно, на мой взгляд, описаны в книге, начиная от церковного раскола на восточную и западную церковь и кончая приходом к русофобии… Кстати, приход был очень разный для крупнейших стран Европы. Франция была первопроходцем здесь, Германия скорее замыкала в Европе эту цепочку русофобов, Англия стояла в стороне и для нее это явление достаточно новое, с XIX века. Соединенные Штаты – это в основном послевоенный период. В предисловии Владимир Познер высказывает мысль о том, что русофобии, собственно говоря, не было, потому что Октябрьская революция и последующее соцстроительство составляло реальную альтернативу Западу.

Баранов:

- Это ключевое слово – альтернатива западному вектору развития.

Кожемяков:

- Да. Господин Познер развивает там мысль о том, что это скорее не русофобия, это действительно осознание этого как опасности. Потому что впереди была мировая революция. Я тут готов немножко поправить великого мэтра. Предлагаю ему, когда он будет в Гааге, зайти в международный суд. Там есть маленький музей перед входом в само здание международного суда ООН. Там история создания этого международного суда. Мало кто знает, но Россия была среди тех стран, которые заложили первоначальные основы международного правосудия. Там очень интересная картинка, шаржик такой, где представлены ведущие европейские нации. Там, разумеется, в котелке Джон Булль, аккуратненький немец и русский, которого я сразу же среди всех приметил. Почему?

Баранов:

- Мужик.

Кожемяков:

- Совершенно верно. Дикая овечья шапка, торчащие из-под шапки волосы, такая же страшная борода, какой-то оскал. Мягко говоря, это было лет за 20 до Октябрьской революции.

Баранов:

- Нас всегда изображали как варваров современных, с которыми нужно бороться, которым нужно противостоять европейской цивилизации.

Афонина:

- Бороться за что, противостоять во имя чего? Вопросов очень много. Давайте послушаем мнение нашей аудитории. Почему в мире так не любят русских, или нам это только кажется? – вот этот вопрос мы адресовали нашим радиослушателям. Антон нам дозвонился.

- Здравствуйте. Скажите, почему мы сейчас сталкиваемся с такой проблемой, что мы как-то все время хотим, чтобы они нас любили, эти наши западные так называемые друзья? Мне непонятно, почему мы от этого все время страдаем, что они нас не любят. Может быть, такая русофобия сейчас началась только потому, что они просто перестали нас бояться? Ведь в 45-м году, я так понимаю, такой официальной русофобии не было.

Кожемяков:

- Я готов сказать, что Антон фактически повторил тот главный совет, который дает автор книги Ги Меттан, швейцарский историк и журналист. Как он говорит, русофобия пойдет на нет в тот момент, когда вы перестанете на нее так остро реагировать и займетесь своими собственными делами. Когда вы будете больше заниматься своей идентичностью и исправлением тех неполадок, которые есть в стране. Вот, к примеру, санкции против России. Нет такой передачи, где бы не было рассуждений: снимут, не снимут, вернется все на круги своя или не вернется.

Баранов:

- Но ведь это реалии современной политики, поэтому мы должны на них реагировать и комментировать.

Кожемяков:

- Послушайте пример. 1989 год, демонстрация на площади Тяньаньмэнь, которой у нас ошибочно приклеили ярлык студенческой демонстрации. На самом деле там все было гораздо сложнее, там рабочих было больше, чем студентов, которые были против ускоренной капитализации, которая тогда шла, кстати говоря.

Баранов:

- Я тогда как раз был собкором в Дании. Там это преподносили как стремление влиться в западный вектор развития, отказаться от коммунистического верования.

Кожемяков:

- Но Запад наложил на Китай санкции. В Китае ни один из членов руководства, как я слышал… Реакция в Китае была нулевая. Слово «санкции» не употреблялось публично в Китае вообще. Через год санкции самоликвидировались. Первая ликвидировала их Япония, инвестиции прежде всего в Китай.

Афонина:

- То есть вы хотите сказать, что мы сами поднимаем эту волну внутри страны?

Баранов:

- Мы больше интегрированы в Европу, мы связаны с европейской цивилизацией огромными пластами истории. Нам это обиднее, может быть, и задевает это сильнее, поэтому мы это комментируем. Но это не значит, что мы забросили свои собственные дела и не занимаемся самосовершенствованием.

Афонина:

- Давайте выслушаем еще один звонок. Николай, здравствуйте.

- Здравствуйте. Я родился в Восточной Европе. Приехал в Россию на волне, когда только Олимпиаду объявили, в смысле строить Олимпиаду и т.д. На самом деле я рассматривал Россию как очень привлекательную страну. В итоге получилось так, что я женился здесь, у меня двое детей, я живу на Урале. Все детство я провел там, где родился. Все, о чем вы говорите сейчас, поверьте, это вы сами накручиваете. Вы слишком много сами об этом говорите. Это не так. Я помню свое детство. Русские, наоборот, считались интеллигентными, умными людьми.

Баранов:

- Николай, наверное, вы смотрите западную прессу, что там пишут о России, о руководстве России, собственно, просто о русских. Волосы дыбом встают.

Афонина:

- В числе мировых угроз значилась, как вы помните, на одном из первых мест Россия (это высказывание Барака Обамы). В Германии тоже не так просто сейчас в военной доктрине прописана роль России. Я зачитаю сообщение: «Был в Европе, никакой русофобии не наблюдал. К нормальным людям нормальное отношение». А кто-то из наших радиослушателей считает, что «все очень просто: русофобия – от зависти». Или вот, например: «Большинство русских не умеют себя вести в культурном обществе». «Нас не любят, потому что у нас свой, отличный от любого другого характер, сила воли, природная доброта и отзывчивость. Всего этого нет на Западе».

Еще сообщения: «Американцев тоже мало кто в мире любит, но это им не помешало создать самую мощную в мире державу». «Европа всегда ложилась под сильного, а Россия оставалась независимой. Это Европу и пугает».

Баранов:

- Галя, ты же видишь, книги написали иностранцы – швейцарец, итальянец. Значит, они оттуда, изнутри видят, что действительно Россию не любят.

Сапожникова:

- Безусловно, это не наша выдумка. Хотя лет 25 назад, когда развал страны был, нас этот вопрос страшно заботил: вот нас не любят. Нас уже тогда не любили, в частности, не любили поляки, не любили прибалты. Некоторые люди говорили: слушай, а какое тебе дело, все ведь не любят друг друга. Посмотри, у шведов анекдоты про финнов, у финнов – про эстонцев, у датчан – про норвежцев. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Если бы не было юдофобии, например, если бы русофобия не вышла в какие-то политические измерения. Но меня в данный момент волнует другой вопрос. Коллеги, не кажется ли вам, что все это в мире уже было, что ощущение дежавю преследует постоянно? Мы иногда вздрагиваем от повторяемости некоторых лексических оборотов, которые мы уже когда-то читали, в 80-е годы, когда была холодная война, когда был бойкот Олимпиады. Я тогда училась в школе, но я это помню. Многие люди говорят, что нынешняя ситуация в мире невероятно напоминает 39-й год. А вот наш гость Алексей Семенович написал в послесловии, что «есть рассуждения о цикличности российской истории, в частности, о том, что касается ее отношений с Западом, обоснованно показывающие, что за истекшие три века Россия 14 раз меняла свое ролевое отношение к западному миру». Скажите, почему нас не любят по какой-то спирали, по какой-то формуле?

Кожемяков:

- Я бы хотел прокомментировать глагол любят – не любят. Я уже отмечал не раз, что, вообще-то говоря, этим вопросом только мы озадачиваемся. Я прожил три десятилетия за рубежом. У швейцарца или итальянца этот вопрос вообще не возникает. Он не возникает даже в подсознании у них, потому что они самодостаточные, они такие, какие они есть. Вот так глубоко озадачиваемся только мы. И это сам по себе большой вопрос.

Второе. 14 циклов я придумал не из головы, я просчитал эту цифру из интереснейших работ нашего ушедшего политического мыслителя российского Вадима Цымбургского, который эту цикличность разобрал. Она была связана с интересом Европы использовать Россию для решения внутриевропейских проблем. Сегодня такой потребности у европейцев – какого-либо использования России одних европейцев против других – не существует. Европейский союз может решить свои внутренние проблемы, как это ни сурово звучит, без участия России.

Баранов:

- А экономика? Куда же они без нашего сырья?

Кожемяков:

- Мы говорим о политике. Говоря о книге Ги Меттана и о том, что любят – не любят. Для меня, в частности, мое послесловие это прежде всего политическое прочтение этого «любят – не любят». Не то, как относятся к болельщикам, хватают их в кутузку или нет, сколько их забирают и жестче относятся, чем к драчливым британцам. Важнее политические последствия русофобии.

Баранов:

- Мне кажется, здесь все проще. Не считают они нас за равных. Нам это очень обидно. Они не считают нас за европейцев, за носителей той же самой культуры европейской, к которой они принадлежат. А мы считаем, что являемся носителями этой культуры, а они нас оставляют за рамками, отбрасывают.

Афонина:

- Какой культуры – европейской, азиатской?

Баранов:

- Ладно, они считали бы нас просто другими, но они считают нас низшими. Они считают нас плохой альтернативой, а не хорошей. Вот этот комплекс неполноценности, который в каждом из нас сидит немножко, эта обида на то, что нас не понимают и считают плохими, не своими, не дает нам покоя, мне кажется.

Сапожникова:

- Я хотела напомнить выкрик Саманты Пауэр: «Вы - проигравшая сторона».

Баранов:

- Это сказала Кондолиза Райс в 2000 году: «Вы страна, раздробленная в холодной войне. О каком равно партнерстве вы можете еще говорить?» Она тогда была просто доктор Райс и шла на выборы с Бушем-младшим.

Сапожникова:

- Я к другому веду. Стоит ли нам реагировать на каждый выпад? Есть две позиции. Первая – быть независимым, гордым, жить с высоко поднятой головой, прямо держать спину и просто не реагировать. Либо есть второй подход. Мы много лет вели себя, как китайцы, не реагируя на ту ложь, которая обрушилась в конце 80-х, про депортацию, где число депортированных уходило далеко за миллион. Мы гордо молчали. А если бы мы каждый раз не подставляли другую щеку, а отвечали на каждый информационный или политический выпад и звучали затрещины, может быть, лучше было бы. Как вы думаете, коллеги?

Афонина:

- Давайте послушаем, что думает наша аудитория. Михаил, здравствуйте.

- Здравствуйте. Вот про китайцев затронули тему. Первый раз я был в Китае в 1989 году. Они прекрасно к нам относились. Потом, когда в эпоху президента Ельцина большой поток туристов-мешочников хлынул, девушки легкого поведения туда поехали, даже мои китайские друзья говорили: ну как русские себя ведут.

Афонина:

- Это бытовая русофобия. Мы говорим о несколько ином уровне – экономика, политика. Алексей Семенович, ответьте на вопрос, который Галина задала. Может быть, нам не реагировать на проявления русофобии? И нам спокойнее, и другие поймут, что нас невозможно постоянно тычками, пинками к этому подзуживать.

Кожемяков:

- Нет, реагировать, бесспорно, нужно. Что касается политических вопросов, это функция Министерства иностранных дел. И те заявления, которые Захарова делает, они достаточные, мне кажется. На мой взгляд, ошибкой было бы возвращаться к 80-90-м годам. У меня такое впечатление, что возрождается такое: у вас негров вешают. Мы начинаем зацикливаться на различного рода разоблачениях Запада. Критикуя другого, ты сам не становишься лучше.

Баранов:

- Есть такой известный американский журналист Майкл Бом. Начинал он свои дебаты на радио «Комсомольская правда». Он мне говорил: «Боже мой, какая американофобия у вас в России, это же ужас. Надо доносить до американской аудитории, что это ужасно». Видимо, они так же, как и мы, с неким преувеличением относятся к тому, что говорится в наш адрес.

Афонина:

- Вот Виктор из Детройта нам написал: «Простите, но так, как ведут себя в обществе американцы, русские по сравнению с ними леди и джентльмены. Русских не любят? Я русский, это я их не люблю».

Алексей Семенович, вы говорили о некой цикличности, о 14 возвращениях темы русофобии. Скажите, мы сейчас находимся на пике, на спаде? И можно ли представить себе ситуацию, когда эта тема уйдет с повестки дня? Это возможно в ближайшее время?

Кожемяков:

- Я думаю, что если смотреть на длительную перспективу, то поменяется вся международная повестка дня. Она будет неизбежным порядком меняться, потому что мы на пороге создания нового мироустройства. Двуполярный или полутораполярный, был он или окончательно исчез, мы говорим о многополярном мире, что за этим стоит конкретно, пока это только начинает выливаться в некие предварительные внешнеполитические действия. Одним словом, будущее за этим. Но поскольку перед Землей как совокупностью цивилизаций стоят некие общие глобальные проблемы, нам придется их рано или поздно решать, согласовывать, решать вместе. И когда появится это общее дело, тогда, на мой взгляд, она просто отпадет, как какой-то высохший ненужный орган.

Афонина:

- То есть нас сплотит нападение инопланетян, видимо.

Баранов:

- Очень дипломатично ответил наш гость. А я считаю, что мы стоим на пороге страшных событий. И Соединенные Штаты, и Евросоюз испытывают громадные проблемы, сейчас это раненые звери. Я не побоюсь сказать, что Евросоюз и Соединенные Штаты находятся на грани очень сильных катаклизмов, на грани распада – экономического (если говорить о США), политического (если говорить о Евросоюзе). Они предчувствуют это. Не случайно успех Трампа, кстати говоря, который сейчас, почувствовав эту опасность, воззвал к среднему классу американскому спасать Америку. Кто выступает альтернативой? Несущийся вперед Китай и усилившаяся Россия. В военном плане, политическом, геополитическом собралась Россия, как Горчаков говорил, сосредоточилась. И это не нравится. Поэтому на Китай и на Россию сейчас будут всякие гадости литься со стороны консолидированного Запада во главе с США. И нам к этому надо быть готовыми. Это будет обязательно. И эта русофобия на пике сейчас, она будет, не побоюсь этого слова, за всю тысячелетнюю историю отношений России и Запада самым накальным образом сейчас проявляться.

Сапожникова:

- Из всего сказанного меня поражает будущее время, которым вы, Андрей Михайлович, изъясняетесь.

Баранов:

- Оно ближайшее. Мы увидим в ближайшие не то что годы, а месяцы.

Сапожникова:

- Ты хочешь сказать, что мы сейчас еще не внутри этого процесса, мы еще в начале, что будет еще хуже?

Баранов:

- Процесс начался, и его не остановить. И двигает его Запад. Мы этого не хотим. Они вынуждены, логика их подталкивает к тому, чтобы делать козлами отпущения другие страны.

Афонина:

- Простите, а куда хуже? Политический изгой? Можно сказать, в каком-то смысле - да, по некоторым вопросам. Для кого-то исключение из G8 это ничтожное событие, а для кого-то событие большого масштаба. Санкции введены? Введены. Россия рукопожатна на многих площадках? К сожалению, нет.

Баранов:

- И Пекин остался не рукопожатным. Потому что Азиатско-тихоокеанское сотрудничество Соединенных Штатов исключило Китай, и Обама прямым текстом сказал, проговорился, если хотите, что правила, по которым должны играть другие страны, должны писать Соединенные Штаты, иначе их будет писать Китай.

Афонина:

- Историю переписывают. Куда хуже?

Кожемяков:

- Я бы добавил к этому. Очевидно то, что идет реконфигурация мирового устройства. Мы в начале процесса. И то, что вы упомянули тихоокеанское партнерство и грядущие евроатлантическое, это очень серьезные признаки того, что будет такая реконфигурация. Но посмотрите речь президента России на Санкт-Петербургском форуме. Там он дает свою версию будущей реконфигурации, участником которой будет Россия.

Баранов:

- Альтернатива для них неприемлемая.

Кожемяков:

- Тут есть один серьезный аргумент, который вновь вернули в коллективной работе наши ученые-международники – Совет по внешней оборонной политике. Был такой очень интересный тезисный документ о перспективах после 2020 года. Там такая мысль содержится, она довольно ясно прочерчена. Что ядерный потенциал, Россия остается великой ядерной державой. И это автоматом закрывает все сценарии, которые связаны с использованием силового момента. Экономическое соперничество – да, оно будет.

Баранов:

- Мы видим здесь прогнозы обезоруживающего удара, удара за час, еще чего-то высокоточным оружием. Это ведь неспроста идет в качестве утечек из Пентагона, из других американских ведомств. Все-таки они делают сценарии на конфронтацию с нами.

Афонина:

- Давайте услышим комментарий. Официальный представитель МИД России Мария Захарова также коснулась темы русофобии. Мы сейчас говорили о политике, экономике. Она как раз в своем высказывании донесла до аудитории именно эту мысль.

Захарова

- НАТО увеличивает свои бюджеты. Поэтому русофобия – неплохой бизнес. За всем этим стоят в том числе и интересы людей, которые производят вооружение, которые лоббируют свои интересы. Им нужен повод. Нужно каким-то образом завоевать доверие, в том числе и мирного населения, завоевать в том числе голоса этого населения в пользу продвижения и увеличения военных бюджетов. Как это можно сделать в мирное время? Только рассказав о потенциальной угрозе.

Афонина:

- Зачитаю сообщения от наших слушателей. «Нас не любят, потому что мы не ходим с протянутой рукой и делаем все без оглядки на них», - считает Павел. «Не любят, и не надо, обойдемся, а вот они без нас – нет. Санкции не отменять, даже если будут умолять. Жили два года и не умерли». Вот еще сообщение: «Нас не любят отдельные политики, в первую очередь американские, за то, что Россия после Ельцина – Козырева стала проводить самостоятельную суверенную внешнюю политику. И информационные войны, и негативный пиар, а обычные люди к нам относятся по-другому. Да и не надо своих друзей бросать – Югославию, Кубу и другие страны».

Давайте выслушаем телефонный звонок. Александр, здравствуйте.

- Здравствуйте. Мое мнение, что русский народ – соборный народ России, поэтому наша вера спасает нас от тех гадостей, которые происходят в Европе. Мы не принимаем их ценности в принципе насчет семьи, насчет половых отношений, насчет детей. Они находятся в кризисе. Но самое главное, должны помнить, что, как говорил наш царь Александр III, у нас два союзника и брата – это армия и флот.

Баранов:

- Еще Воздушно-космические силы теперь появились.

Афонина:

- Почему сейчас, в XXI веке, такой виток мы наблюдаем, с чем это связано, чем не угодили?

Кожемяков:

- Вновь возвращаю – Ги Меттан, «Запад – Россия, тысячелетняя война». Купите, прочитайте, найдете там ответы. В двух словах этот ответ: действительно, сегодняшний виток, конечно, связан с тем, что Россия проводит самостоятельную линию в политике. И это началось не с украинского кризиса. Наверное, отсчет нужно вести формально с мюнхенской речи Путина.

Сапожникова:

- Не угодили тем, что выжили, что съехали с той роли, которая нам была уготована в 90-е годы, когда нас страшно любили.

Баранов:

- Дело в том, что Россия всегда была альтернативой Западу в историческом, культурном, геополитическом смысле. Сейчас эта альтернатива усилилась, и это им не нужно, Россию надо сдерживать. Что они и пытаются делать с помощью этой русофобии. И не удастся им это никогда.

Афонина:

- Зачитаю еще сообщения. «Нас не любят, потому что мы для них сильно независимы». «Они нас просто боятся».

Наверняка есть часть нашей аудитории, которая скажет: все, о чем вы говорили в студии, это, наверное, какие-то фантомные боли великой страны, а мы считаем иначе. Милости просим, можете с нами продолжать спорить по этому вопросу. А вопрос действительно актуальный и серьезный.