Кыргызстан
+8°
Boom metrics
Сегодня:

Екатерина Рождественская: Кобзон любит жареную картошку с луком и залитую яйцом, Рошаль - гречневую кашу с жареным луком, а Евтушенко обожает баклажаны

Знаменитый фотохудожник пришла в гости к РАДИО «Комсомольская правда», чтобы рассказать о своей новой кулинарно-биографической книге [аудио]
После эфира ведущий РАДИО "Комсомольская правда" Антон Арасланов сделал на память селфи с фотохудожником Екатериной Рождественской.

После эфира ведущий РАДИО "Комсомольская правда" Антон Арасланов сделал на память селфи с фотохудожником Екатериной Рождественской.

Фото: Евгения ГУСЕВА

Арасланов:

- Наш разговор можно было бы начать с долгого перечисления регалий, достижений, должностей, наград нашей сегодняшней героини. Но можно начать гораздо проще. Просто перечислить фамилии тех людей, с которыми она работала в рамках своего знаменитого и во многом уникального фотопроекта «Частная коллекция». Это и Людмила Гурченко, Эльдар Рязанов, Иосиф Кобзон, Елена Образцова, Владимир Спиваков, Николай Басков, Елена Ваенга, Тамара Гвердцители, Полина Гагарина и многие, многие другие. Конечно, я уверен, что эти ярчайшие фотоработы у многих из вас всплывают в памяти… Сегодня у нас в гостях Екатерина Рождественская.

Наша справка: «Екатерина Рождественская – дочь известного поэта Роберта Рождественского и литературного критика Аллы Киреевой. Окончила МГИМО по специальности международные отношения. Екатерина – профессиональный переводчик художественной литературы с английского и французского языков. Она перевела более десятка произведений, в том числе, таких авторов, как Джон Лекаре, Джон Стейнбек, Сомерсет Моэм и Сидни Шелдон. В самом конце 90-х годов у нее появилось новое увлечение – фотография. Именно тогда у Екатерины родилась идея уникального проекта – «Частная коллекция», который стал важной частью ее жизни и своеобразной визитной карточкой ее творчества. Работы Екатерины Рождественской не только публикуются в журналах «Караван истории» и «Коллекции «Каравана истории», но и участвуют в выставках. На сегодняшний день у Екатерины состоялось более 150 персональных выставок, их география обширна – Россия, ближнее зарубежье, Европа. Екатерина Рождественская – лауреат национальной премии признания достижений женщин «Олимпия», почетный член Российской академии художеств, Указом Президента России за большие заслуги в развитии отечественной культуры и искусства награждена орденом Дружбы. Екатерина замужем за Дмитрием Бирюковым, президентом крупного российского издательства, у них трое сыновей».

На сегодня Екатерина Рождественская выступает не в роли фотохудожника, не в роли профессионального переводчика художественной литературы, не в роли журналиста или художника-модельера, сегодня Екатерина Робертовна у нас в гостях в качестве писателя. Вышла первая книга Екатерины Рождественской, которая называется «Жили-были, ели-пили. Семейные истории». Это своеобразное кулинарное путешествие, это своеобразное кулинарное воспоминание о гастрономических пристрастиях семьи Рождественских, о том, как питались, о том, что стояло на столах в обычной жизни, в будни, что стояло на столах в праздники, что предпочитали есть звездные гости семьи. А приходили в гости и Евгений Евтушенко, и Муслим Магомаев, и Владимир Высоцкий, и многие другие. Книга именно об этом. Екатерина, скажите, а что известные гости вашей семьи предпочитали? Кто что любил? Говорят, например, что Людмила Марковна Гурченко никогда не придерживалась диет, говорят, что она очень любила вареники, например, могла есть в любое время дня и ночи.

Рождественская:

- Ну, у нас был как салон такой литературный, где были и Утесов, и Плятт, и Райкин, и Андрей Миронов, и Кобзон, Магомаев, Юрий Гуляев, замечательные композиторы Бабаджанян, Фельцман, Фрадкин. И они все были вроде как нашей родней, потому что они настолько часто нас посещали, что… Меня они все раздражали, потому что они очень много внимания отвлекали на себя моих родителей, которых я обожала и очень редко видела, поэтому я таким была очень противным подростком, я любила сидеть под столом, на всех смотреть, а потом я, правда, перешла на кухню и там готовила всем этим людям… Ну, скажем, каких-то особых рецептов не было… Ну, Иосиф Давыдович любит жареную картошку с луком и залитую яйцом. Леонид Михайлович Рошаль ест гречневую кашу с жареным луком. Плюс, естественно, все, что стояло на столе. Но вот это блюдо было специальное такое, индивидуальное. Евтушенко обожает баклажаны. В общем, у каждого были какие-то свои предпочтения, так что мы всегда это старались учитывать и это всегда очень было приятно людям, которые приходили к нам.

Арасланов:

- Но тот же Рошаль не просто к вам в гости ходил, он, естественно, помогал и лечил, сестру вашу, насколько я знаю…

Рождественская:

- Да, да, он был нашим педиатром.

Арасланов:

- Правда, что рецепты подписывал…

Рождественская:

- «Доктор Неболит», да, да.

Арасланов:

- Прелесть! Если говорить еще об атмосферности, кто чаще всего задавал тон? Вот вы говорите, что они перетягивали одеяло на себя – в отношении родительского внимания…

Рождественская:

- Да, да, я их очень любила. Просто они там или пели… ну, можете себе представить, что Магомаев поет, Бабаджанян играет, а я их ненавижу в это время? Ну, маленькая была, дурочка, конечно.

Арасланов:

- «Баба Поля делала пирожки в большом количестве, жаря в синей чугунной гусятнице с высокими краями, чтобы не брызгалось масло. Заканчивались они очень быстро, потому что многие гости, проглотив порядочную порцию за столом, просили еще с собой на дом по 8-10 штук». Это лишь коротенький фрагмент первой книги Екатерины Рождественской, известной фотохудожницы, дочери поэта Роберта Рождественского…

Рождественская:

- Вообще надо было мне, конечно, сидеть где-то в углу и записывать за всеми, потому что эти люди – это гордость страны. Не то что они были тогда гордостью, они и сейчас гордость. Выше их никто не прыгнул пока. И они все были очень острого ума. Но, хотя, задавал настроение всем отец, потому что у него был такой мрачный юмор, он был очень тихим, спокойным, добрым человеком, с потрясающим чувством юмора, когда он сам не смеялся, но все вокруг не могли прийти в себя, икали и плакали от смеха. Он что-то такое говорил, что производило какое-то потрясающее влияние на людей, а сам он сидел и дальше спокойно курил и смотрел на эту дурацкую реакцию окружающих.

Арасланов:

- Что он любил покушать? И готовил ли сам?

Рождественская:

- Он иногда готовил сам. Но поскольку у него была язва и он всю жизнь промучился на диетах, иногда он мог себе позволить съесть шашлык. Он сам делал замечательные шашлыки, сам мариновал и курицу, и рыбу, и мясо, и опять же все рецепты его в книжке. Он готовил себе мокрый омлет – там, где больше молока, чем яиц, поэтому получается такой взбитый замечательный омлет. В основном готовила ему теща, бабушка моя, которая так его обожала, что писала ему записочки: «Робочка, если ты проснешься раньше меня, разбуди, я сварю тебе кашку». То есть, у нас были отношения, правда, редкие в семье и я вот варилась в этой кастрюле любви и, в общем, очень впитала в себя много.

Арасланов:

- Ну и сейчас сыновьям, естественно, это все….

Рождественская:

- Конечно, да, да.

Арасланов:

- Бабушкины какие-то советы, какой-то подход к кухне, к кулинарии – что-то запомнилось такое? Что-то, что вот очень остро попало, осело и запомнилось? Понятное дело, что столько времени прошло и поколенческие какие-то истории, в том числе «сейчас так не готовят»…

Рождественская:

- Нет, конечно, сейчас так не готовят. И я слышала, что люди, которые купили книжку, в Фейсбуке мне пишут, что с большим удовольствием готовят по этим рецептам, потому что они живые, они не где-то там услышанные, списанные, а они живые и в них душа. Прабабушка моя изобрела тогда, ну, не изобрела тогда, а у кого-то услышала, у соседей, может быть, губернаторскую икру – это икра из баклажан. По идее, это соте такое астраханское, южное, где баклажаны, лук, морковь, в общем, обычные продукты, но она это делала очень долго, она туда клала много яблок, поэтому это с кислинкой получается и этим привлекла - почему губернаторская – эти задела, зацепила губернатора тогда Астраханской области, который как-то попал с ним в гости и вот приходил на эту икру специально. То ли он влюбился в прабабушку, я не знаю, но, во всяком случае, до сих пор у нас она называется губернаторская икра. Ну и много всяких других рецептов. Бабушка моя все время во все блюда клала немножечко сахара – будь то борщ или салат, или какой-то другой суп. Поэтому совершенно другой вкус получается. Если вы попробуете положить немного сахара в тот же салат из помидоров и огурцов, то вы поймете, о чем я говорю. То есть, всякие были секретики. Еще моя бабушка очень любила добавлять цветы и травы. Она из тех редких людей, у которых, знаете, как говорят, - зеленый палец. Она на ты общалась с растениями, они очень любили, слушались ее, хорошо росли, без всяких удобрений. И она умела найти, знаете, вот такой леший, который знает секреты, знает тайны, и она добавляла что-то такое, что я не могу повторить. И вот в еде присутствовал какой-то вкус леса всегда. Или можжевельник, или еще что-то. Вот цветки настурции, она сама солила каперсы. То есть, она была уникальной женщиной.

Арасланов:

- Это уже какая-то такая надкулинарная история.

Рождественская:

- Да, да, это изнутри идет, этому нельзя научиться, она по наитию это делала, интуитивно, и всегда попадала. Она была потрясающей кулинаркой.

Арасланов:

- Разговор о еде не может состояться без разговора о любви. Хотя бы потому, что путь, как принято считать, к сердцу мужчины через желудок идет. Наверняка были какие-то истории, наверняка в этом вареве творческо-кулинарном происходили истории, которые с этим связаны. Что-то такое приходит на память?

Рождественская:

- Все были молодые, это была такая атмосфера любви, поэтому к нам приводили будущих жен известные люди за стол и мама строго следила – пошла ли претендентка помогать на кухню, понесла ли тарелки… То есть, она в этом бытовом женском плане всегда смотрела. К нам Муслим Магомаев привел впервые Тамару Синявскую и мы тоже с интересом и любопытством на это поглядывали. Иосиф Давыдович привез Нелю свою из Питера тогда совсем молоденькую, потрясающей красоты, она тогда только что закончила кулинарный техникум и тоже нам давала какие-то советы, рецепты. И мы ее приняли безоговорочно, потому что она очень хороший человек. Но мне это было мало интересно, потому что я стояла на кухне и готовила, а что там у взрослых проходило это меня мало интересовало.

Арасланов:

- Но вы по-девичьи не могли не обсуждать…

Рождественская:

- Нет, нет, обсуждали потом… У меня воспоминания о детстве это другое обсуждение. Бабушка была балериной до того, как она стала просто тещей и бабушкой. Она была очень легкомысленной, у нее была куча романов, любовей и ее очень любили, потому что она была редкостного обаяния женщина. И она всю жизнь провела среди балетных, среди танцующих девушек, среди не очень традиционных мужчин и они стали друзьями моего детства, потому что они собирались все у нас, они были одинокими, почти все. Это только бабушка умная сохранила ребенка – мою маму – а все в основном делали аборты, как могли, отказывались рожать и…

Арасланов:

- Правда, что ради сохранения фигуры это все делалось?

Рождественская:

- Ради сохранения работы, им надо было закончить этот спектакль и плавно перейти в другой спектакль, им надо было уехать на гастроли, им надо было получать деньги. А я там занималась у стула, я тоже хотела быть балериной, где-то месяца два или три хотела, и они мне, вот все эти старики – а им тогда было лет по 60 – такие прожженные, пахнущие «Шипром», очень смешные, они при мне рассказывали какие-то свои истории, думая, что я не слышу или не понимаю, или не интересуюсь, и при мне вот эти женщины рассказывали, как они избавлялись от плода. И вот это воспоминание детства, потому что я помню все досконально, я помню все эти ужасы – и я их так поглощала, слушала – и только потом в течение какого-то времени я понимала, о чем они говорят. Потом я захотела стать врачом, наверное, вот поэтому. Я помню, как они говорили, что «Людка вон пила вино красное с порохом, вот она болтала этот порох, потом пила, у нее ничего не получилось, потом она села в ванну (там надо было нагреться до 45 градусов и чтобы все время шла горячая вода), то есть, все вот эти истории – это был для меня шок, конечно. И вот это обсуждалось, обсуждалось и, может быть, это и было толчком к тому, что я захотела стать врачом. И потом в 9-10 классе я ходила к знакомому врачу смотреть роды – кесарево сечение, аборты, всякие миомы.

Арасланов:

- Вот это и отвадило от профессии врача?

Рождественская:

- Нет, нет, меня отвадило незнание физики, химии и т.д. Я врач до сих пор в душе. Я считаю, что я замечательный врач была бы, но вот не сложилось.

Арасланов:

- Ваши сыновья взрослые, состоявшиеся уже парни. Один у вас спортсмен, насколько я помню, картингист, да?

Рождественская:

- Да.

Арасланов:

- Второй?

Рождественская:

- Музыкант.

Арасланов:

- В рок-группе, если мне не изменяется память, играет. А третий?

Рождественская:

- А третий мелкий совсем еще, ему 14 всего.

Арасланов:

- У двоих старших наверняка есть или были девушки.

Рождественская:

- Нет, они есть. У среднего семья, у старшего девушка, да. Тем более, вот эту книжку я им как раз и написала, и они, и девушки прочитали, и ребята прочитали…

Арасланов:

- Вот я как раз и хотел спросить – связь с девушками у вас есть такая, да? Как бы вы ее описали, кстати?

Рождественская:

- Подружеская. Подруги.

Арасланов:

- Прямо вот так?

Рождественская:

- А почему нет? Какая? Я не свекровь. Я вообще не понимаю, что это такое.

Арасланов:

- Это очень редкая история. То есть, они могут вам позвонить и сказать – вот то-то случилось, посоветоваться…

Рождественская:

- А зачем я нужна? Конечно.

Арасланов:

- Но это, правда, редкая история.

Рождественская:

- Ну, я не знаю. Главное, чтобы детям было хорошо, чтобы они были счастливы. А я уже как-то подстроюсь.

Арасланов:

- Из тех, кто описан в книге, из тех, кто участвовал в ваших фотографических проектах, вообще друзей семьи, кто-то эту книгу уже прочитал? Уже реакция есть какая-то?

Рождественская:

- Мне кто-то сказал, что эта книга как Библия или Уголовный кодекс – ее можно начинать с любого места читать. Это не мои слова, это мне кто-то сказал. И действительно, можно начать с рецептов. Мужчины, кстати, рецепты пропускают, не читают, они читают только воспоминания. А женщины начинают с рецептов, начинают чего-то пробовать готовить, а потом уже читают сам текст.

Арасланов:

- Ну чья вот реакция была самая ценная, которая запомнилась?

Рождественская:

- Всем, во-первых, очень интересно было окунуться в то время. Во-вторых, все готовят по рецептам. Эта книга прикладная и мне это очень нравится. Это книга живых рецептов, а не каких-то там компьютерных. И вот это очень здорово. То есть, это такой рецептурный роман о жизни. Рецепты жизни, в общем.

Арасланов:

- Не могу вас не спросить про самый известный в широком смысле, для массового читателя и потребителя, как хотите назовите, это фотопроект «Частная коллекция». Из тех, с кем доводилось работать, кто самый яркий? Я понимаю, что сейчас такая картотека перед глазами пробегает…

Рождественская:

- Ну, когда меня спрашивают об этом, у меня нет никакой картотеки, у меня один ответ – это Гурченко. Это вот удивление жизни. Удивление, что есть такие люди, такие незащищенные, ранимые, сволочные, страшные, гениальные, красивые. Это человек, который сосредоточил в себе все эпитеты, которые могут быть вообще в русском языке. Она настолько разносторонняя, она такая удивительная… Мне посчастливилось, что она мне встретилась прямо в самом начале моего фотохудожества и очень многому научила. Относиться с уважением к своему времени, к чужому, к людям. Она очень была ранимая, она боялась все время какого-то подвоха и предательства – видимо, ее жизнь хорошо поклевала и она все время ждала, она удивлялась, когда этого предательства не было. И она относилась к работе… она репетировала фотографии – это единственный человек из 5 тысяч, который репетировал фотографии. Она уходила в соседнюю комнату, она переживала за эти несколько минут всю биографию, вот она придумывала ее сначала. Скажем, вот любительница абсента Пикассо… Она говорит – мне надо порепетировать – она вышла в соседнюю комнату и вернулась совершенно другим человеком, с такими булавочными глазками, уже такая клюнувшая абсенту, у нее уже пошли галлюцинации, у нее уже был хриплый голос, у нее уже были такие паучьи пальцы, которыми она взяла себя за лицо, она была уже с таким опытом и с такой ужасной биографией, страшной, что это все читалось на лице. Она ничего не говорила, но она села, так вот прикрыла глаза и я все поняла. По-моему, я сделала всего два кадра вместо там сотни, когда вот я просто снимаю мальчиков и девочек. Потому что в этом кадре было все, что нужно.

Арасланов:

- Я только сейчас понимаю, почему он так врезался в память. Я лично его помню до сих пор, этот кадр. Это очень мощная работа.

Рождественская:

- Да. Вот это она такая вся…

Арасланов:

- Момент знакомства, первых слов, первых взглядов помните?

Рождественская:

- Я помню, мы готовились, мы боялись, что она не придет… Ну, я с ней была знакома, так, немножко, она приходила несколько раз к отцу, когда она пела какую-то песню его и спустя лет 20, наверное, вот она пришла первый раз. Я снимала тогда дома и она очень была настороже. Пришла, помню, в таком жабо, белая кофта такая апаш красивая и мы с ней долго-долго выбирали. Она спросила – что вы мне приготовили? Я себя тогда прямо почувствовала шеф-поваром, который что-то готовит. Я говорю – ну, вот это. Она отринула всех красивых женщин в париках, там Гейнсборо ей не понравился… Она говорит – нет, я хочу что-то другое, давай искать. И мы стали искать. Знаете, я готовилась как к экзамену. У меня стол был завален альбомами с репродукциями и мы стали листать, листать. Она говорит – я всегда хотела быть Елизаветой Английской, я безумно мечтала сыграть эту роль, потому что это я, я вот внутри Елизавета Английская, и я все про нее знаю… Она помнила, что специально для Елизаветы изобрели унитаз, чтобы она величественно могла оправляться, она знала, что у Елизаветы была переписка с Иваном Грозным и он ее задаривал всякими каменьями, одеждой и т.д., он хотел очень жениться на ней. Вообще каждая съемка – это маленький сюжет для большого романа, а Гурченко – это сага.

Арасланов:

- Спасибо вам большое за этот разговор, я вас поздравляю с выходом книги. Еще раз напомню, что книга называется «Жили-были, ели-пили. Семейные истории». У нас в гостях была Екатерина Рождественская, дочь знаменитого поэта, известный фотохудожник, теперь уже литератор, кулинар…