Начинается реформа реформ Российской армии
Разве стоят «Мистрали» потраченных на их закупку миллионов, если способны нести всего 16 вертолетов с мелким стрелковым оружием?
Баранец:
– Добрый вечер. С вами сегодня я, военный обозреватель «Комсомольской правды» полковник Виктор Баранец и мой постоянный собеседник военный эксперт, полковник Михаил Тимошенко.
Тимошенко:
– Здравствуйте, товарищи!
Баранец:
– Сходу берем быка за рога, и сразу объявляем тему нашего очередного «
Ревю». Чем больна российская оборонка? Сейчас я, Виктор Баранец, со мной еще в студии по традиции Михаил Тимошенко. Минутки три-четыре отниму у вас, чтобы доложить вам общую диспозицию этой проблемы. А потом Михаил выскажет свое видение этой проблемы. Итак, какую оборонку Россия приняла у СССР. Это более двух тысяч предприятий было (сейчас их стало 1600), на которых работало более двух с половиной миллионов людей. Дальше наступил период стагнации, финансирования, и наша оборонка спасалась почти исключительно за счет иностранных военных заказов. В тот период я приехал к этому генералу военно-промышленного комплекса и сказал, что же вы делаете, вы предатели, вы 75-80% своей продукции гоните за рубеж. Он сказал мне, остынь полковник. Вот эти вот китайские, индийские, малазийские деньги, они сегодня и спасают нашу оборонку. Так длилось лет десять. Вы помните, был период конверсии, когда мы вместе с ракетами кастрюлей клепали лопаты, иногда даже титановые. Ходят такие легенды. И таким образом мы сегодня имеем то, что мы имеем. Сейчас Михаил продолжит. Но я бы не хотел здесь, чтобы прозвучал некий некролог. Сегодняшняя оборонка она очень разная. Она такая островная. Есть острова, которые еще способны делать продукцию мирового плана. Да, тут можем предъявить какие-то претензии, но, тем не менее, покупают. Не зря же мы на втором месте в мире по экспорту вооружения. И есть, конечно, серенькая зона, где кое-что еще фурычит, где мы пытаемся что-то сделать. И есть провальное. Есть провальная зона, где мы уже не делаем то, что можно продавать. Еще одна трагедия. Мы за эти двадцать лет очень сильно насытили мировой рынок вооружений. И китайцев, и индийцев накормили по горло. Они уже даже брезгуют. Мы шли даже на то, что продавали лицензии, фактически свои ноу-хау. Этим помогали будущим покупателям и сужали свой рынок. Вот сейчас мы и вышли на такую диспозицию. Здесь появился Рогозин, который на чапаевском коне ездит по военно-промышленному комплексу, делает заявления о том, что у нас будет. Но будет ли через двадцать, через тридцать. Армия говорит, я хочу оружия сейчас, и хорошее. Ну и новое поветрие. Прежде чем передать слово Тимошенко, не от доброй жизни мы стали покупать израильские беспилотники, французские, большие десантные корабли, итальянские броневики, уже замахнулись на немецкую сталь, уже замахнулись на снайперские винтовки. Я заканчиваю, и передаю слово Михаилу Тимошенко. Михаил, пожалуйста.
Тимошенко:
– Здравствуйте, товарищи. Мы ждем ваших звонков. А насчет нашего УПК могу сказать, Виктор. Вообще говоря, господин Маслюков, последний принц Госплана и председатель ВПК считал, что в Советском Союзе было 1215 оборонных предприятий. А потом они после распада Союза стали плодиться как кролики. Директора стали делить предприятия на цеха. Каждый цех получал юридическое лицо. И точно сказать, сколько их на сегодняшний день, никто не может. Но трагедия-то в другом. С распадом Союза распались кооперационные цепочки. И многие наши производства или испытательные станции, как например, торпедного оружия, оказались за рубежами страны.
Баранец:
– И ракетное оружие тоже. Днепропетровск.
Тимошенко:
– Тут видишь, совсем весело. Я уж так сказать отвлекусь, поскольку ты меня спихнул с мысли. Вот мы собираемся, и так хоть проанонсировали, что к 2018 году мы сделаем новую, тяжелую, жидкостную ракету. И тут же начались вопли. А вот мы будем делать ее вместе с «Южмашем». Я хотел бы посмотреть на того, кто это пишет, и спросить – он читал соглашение, которое Украина подписала с Соединенными Штатами относительно «Южмаша». Думаю, что нет. Потому что если б читал, он бы даже не заикнулся об этом. Потому что трудно сказать, чей же этот сейчас завод и кто же им управляет? А возвращаясь к теме нашей оборонной промышленности, скажу, что больна она уже лет тридцать. Ты правильно сказал, началось с конверсии, потому что как только Михаил Сергеевич залепил про конверсию, наши американские партнеры, политики тоже услышали про конверсию. Но у них же все не так. У них же сделано по уму. И конгресс вместе с сенатом встал на дыбы. Чего вы хотите сделать? Лишить нас голосов избирателей? Это вот русские хотели делать конверсию, вот они ее в Бийске сделали, на Сибприбормаше. Калибр ракеты точь-в-точь совпадал с калибром стиральной машины «Рига». И вот теперь они делают «Ригу-5». И пусть делают. Ракеты в вас не полетят. А вот относительно управления УПК хочу сказать, что вот сегодняшние, ты сказал про чапаевского коня, я бы сказал больше. Это знаешь мне что напоминает? Напоминает замечательную песню «Комсомольцы-добровольцы». Сквозь огонь мы пройдем если нужно. Ну и что? Увидел человек пистолет, ему понравился. А давайте примем на вооружение. Какой черт его принимать на вооружение, если этот пистолет армейский. Надо сначала проверить, как он там, в грязи, в пыли, и прочее. А вот давайте примем на вооружение эти винтовки. «Орсис», да, хорошая винтовка, штучное изделие, елки-палки. Парень, ты с автоматом разберись. Кто бы заказал, кто бы сформулировал ТЗ. А теперь все давайте ставить на колеса. И вот я смотрю по телевизору, боже мой, как я давно его не видел, замминистра обороны, начальник тыла, генерал Булгаков. Тыловики же они известны своей смелостью в расходовании денег. И крайней сметливостью. И вот он рассказывает всем, показывая, за спиной у него стоит огромный автозаправщик. Вон, говорит, у него десять сосков, он может заправлять сразу десять машин, у него двенадцать кубов бак, и у него мотор имеет ресурс два миллиона километров. Замечательно. В среднем, сколько автозаправщик наезжает, пусть даже ежедневно? Километров пятьдесят. В год двадцать тысяч. Делим два миллиона километров на двадцать тысяч. Он будет сто лет эксплуатироваться. Значит тот, кто подпишет это соглашение о поставке этих замечательных топливозаправщиков, через сто лет с кем рассчитываться? Там уже не будет не то, чтобы памяти и косточек его. Как пел шакал в «Маугли». Мультфильм, который теперь не будут показывать детям, потому что он жесток. Это нелепица. Тем более, такого слона можно вывести из строя одной миной или одной гранатой. А ты сделай три топливозаправщиков по четыре куба и хрен ты их подорвешь одной миной.
Баранец:
– Разные концептуальные подходы у Михаила Тимошенко. Я вот о чем хочу тебя спросить. Миш, вот смотри, только мы затеяли покупку «Мистралей», я уже не знаю, только за горло адмирала не хватал, только бутылку коньяка не ставил. Хочу сесть как перед тобой, и садился, и говорил: «Товарищ адмирал, убедите меня, что это нужно российскому флоту». Михаил, ну давай, может быть, хоть ты мне скажешь.
Тимошенко:
– Не генерал, не адмирал. Генерал, кстати говоря, тоже, потому что план-то должен быть сверстан общий. Тебя не за деньги, не с пьяных глаз убедить в этом не сможет. Меня занимает сейчас другой вопрос с «Мистралем». Вот мы подаем как достижение во всех средствах массовой информации. Определись с авиационной группировкой для «Мистраля»? Чем определились-то? 16 вертолетов как было, так и есть на борту. Не влезут они туда, не затолкаешь. Это у Гоголя в церкви не было мест, а пришел городничий, и место нашлось. С вертолетом так не получится. Вопрос ведь в другом. Пришел «Мистраль», вертолеты перекинули на берег батальонам морпехов с мелким стрелковым оружием. Это хорошо, если там папуасы. А если кто-то посерьезней. Значит, «Мистраль» должен был прийти и в Ангрен, Николай Москаленко, и высадить на упор танки. Так мы же только что решили грена порезать. Елки-палки! А эти корветы и фрегаты, которые должны обеспечивать сохранение. Весь Тихоокеанский флот не может сейчас на «Мистраль» собрать.
Баранец:
– Говорят, что весь флот будет за ним ходить выводком. Авиация висит в воздухе.
Тимошенко:
– Представляешь, какая классная вещь. Тут же назначаются учения на Дальнем Востоке. Тут же солидно выходит «Мистраль».
Баранец:
– Подожди ты с «Мистралем».
Тимошенко:
– Тут же это широко анонсируется в прессе. Что учения будут освещены присутствием Верховного главнокомандующего и премьера. И вот это хрень-корыто уползает в море, вокруг него тучи кораблей. Чего они делают? Никто не знает. Понять не премьер, не президент не в состоянии. Потому что их вообще может быть и не видно. Они за горизонтом. Но зато на вертолете, на палубу, иностранные гости, ну класс! А тут рядом Гамов, и прочие. Какая гордость будет!
Баранец:
– Могу сообщить тебе по секрету. Фокин будет.
Тимошенко:
– Во всяком случае, один будет стоять.
Андрей, звонок:
– Здравствуйте, товарищи полковники! Я живу в Краснодарском крае. Здесь трое суток шли учения на нашей территории. И постоянно летали самолеты, и днем, и ночью. Это радует, что такие масштабные учения, и сколько техники задействовано и людей. По поводу оборонки. Я считаю, что, может быть, пришло время и ракеты стратегические заказывать в Китае где-нибудь. Может быть, там подешевле.
Тимошенко:
– А я думаю, что таджиков надо позвать, и таджики сделают ракету с напильниками, паяльниками и отвертками.
Андрей, звонок:
– Это объективная, экономическая реальность. Все равно, рано или поздно придется ракеты заказывать в Китае.
Тимошенко:
-Да. Они будут дешевле, быстрее, и качественнее.
Андрей, звонок:
– Сейчас чего-то изображает из себя Рогозин, это чистой воды популист. Я не видел еще ни одной внятной идеи от него. Вот с этим гиперзвуком, станция на Луне, на Марсе, на Юпитере, ну зачем?
Тимошенко:
– Десять спутников грохнулись бог знает куда, да хрен с ними, уважаемые товарищи граждане России, и россияне. Зато мы лет через сорок построим станцию на Луне. А насчет ваших учений, которые вы видели. Да, сердце, может быть, и радуется. Только вот какая штука. Ведь это командно-штабные учения. Была задачка проверить, так сказать, автоматизацию управления войсками. Готовы ли мы к пресловутой сетецентрической войне. Вот на этот счет молчание гробовое.
Баранец:
– Молчание ягнят. Спасибо вам Андрей за звонок. Хорошо, что вы так оценили. Я ждал, что сейчас будем ныть. А у нас, оказывается тут хорошие впечатления. У нас на связи Борис. Добрый вечер.
Борис, звонок:
– Хочу попросить прокомментировать снятие этой женщины Воробьевой. Я ее давно снимать пора. И которая академией командует. Прокомментируйте.
Баранец:
– Я начну. А закончит Михаил Тимошенко. Ему тоже хочется по этому поводу сказать. Проблема общеизвестная. Сердюков привез с собой из федеральной налоговой службы огромную женскую команду. Поскольку они из налоговой полиции, то наш остроумный российский народ назвал их наложницами Сердюкова. Вы знаете, что натворили эти девчата, хотя им выдавали там такие вот авансы, что это матерые профи. Но эти матерые профи намазывали языком акцизные марки на сигареты, и на водку. Понятия не имели, как оружие закупать, как устроена система финансирования, как устроена система денежного довольствия, ценообразования. Короче говоря, это были свои тетки. Повторяю, это команда своих теток. И вот, когда, несмотря на неоднократные указания, и требования президента навести порядок, когда президент сам устраивал разгон за тоже финансирование, за тоже жилищное обеспечение, в конце концов, у Путина не выдержали нервы, и первый пошел. Конечно, это – Воробьева. Армия ждет, что там, в конце концов, придут люди. Я не хочу сказать, что всех женщин выгонят, но, в конце концов, туда придут люди, которые будут заниматься всерьез делом, которые будут знать армию. Устранение Воробьевой меня лично радует. Ждем очередных кандидатур.
Тимошенко:
– Я вот тебя слушал сейчас про этих теток, и так далее. Ты знаешь, они ведь не только в Министерстве обороны. У меня такое сочувствие к Дмитрию Анатольевичу Медведеву. Он как Сизиф катит этот камень Сколково. А кем мы будем укомплектовывать Сколково-то? Вроде какие нужны новые Ломоносовы, Феофаны Прокоповичи, и прочие. Их же ты не возьмешь из берлоги, из какой-нибудь ночлежки? Нет же?
Баранец:
– Ну, мальчика, который….
Тимошенко:
– Таких мальчиков довольно много. Я заканчивал московскую физико-математическую школу. Так она, по сравнению с новосибирской, была, это все равно, что с бугра смотришь в лужу. Нам до новосибирской школы было как от Петровско-Разумовского до Боровицких ворот ползком. И вот тетки, свирепые бабы из Новосибирского управления образования вдруг запрещают преподавать в этой школе профессорам, потому что у них нет диплома об окончании педагогического училища. Варум, ну нет у него диплома педагогического училища, он профессор, и хрен с ним, не надо преподавать. Дмитрий Анатольевич, не ужасное ни министерство обороны, которое вам не подчиняется, а министерство образования. Может их разогнать всех к чертовой матери, оставить только одно министерство в Москве, а на местах разогнать. Мы же не слышали, например, об управлении народного образования Нью-Йорка. Или, например, о муниципальном, унитарном народном дошкольном образовании Бронкса. Как-то живут же люди. Может этих обалдуев, которые не представляют, с чем имеют дело, разогнать. И нам будет надо гораздо меньше гастарбайтеров. Слушаем вас, Николай.
Николай, звонок:
– Здравия желаю, товарищи полковники. Очень хочу задать вопрос. Я в Смоленской области живу. Меня система ПРО интересует, которая в Европе. Я понимаю, если что-то случится, закроют сначала Калининград, а потом Смоленск. И вот этот ответ, есть ли за этими словами что-то или нет? Страшновато потому что.
Баранец:
– Тимошенко и я – гуманист.
Тимошенко:
– За этими словами есть слова. Все.
Баранец:
– Я в добавление Тимошенко хочу сказать, что специалисты, которые знают истинное положение дел, они столь же саркастичны, как и мой коллега Тимошенко. Алексей Иванович, добрый вечер, вы в эфире.
Алексей Иванович, звонок:
– Здравствуйте, товарищи полковники. Я живу возле Торжка, где у нас знаменитые вертолеты летают. Какие-нибудь нормы есть у них по высоте летать? Я знаю, что такое вертолеты над головами. В ночное время, керосин нам только по ночам привозят. Такой вой стоит, что дети и больные люди подпрыгивают на кроватях.
Баранец:
– Вы живете неподалеку от Торжокского учебного центра? Там у вас дача?
Алексей Иванович, звонок:
– Да. Дома частные, поселок Медное.
Баранец:
– Сколько лет существует учебный центр?
Алексей Иванович, звонок:
– Я живу в поселке уже 23 года.
Баранец:
– И 23 года Торжок вам мешает жить?
Алексей Иванович, звонок:
– Да. Это расстояние примерно от Торжка до Медного, пусть 25-30 километров. И какой-то маршрут над рекой они летят, и гул стоит над поселком.
Баранец:
– Много молодых летчиков, они часто теряются. А речка – это хороший ориентир.
Михаил, ну дай пошутить немножко. Почему над дорогой летают? Потому что ориентир. Это одна сторона вопроса. Но я бы усмотрел, тем не менее, в вашем вопросе претензию. Да, наверное, надо что-то делать. Тем более, что город все ближе и ближе напирает поселки к нашим учебным центрам, публика недовольна. Родная армия мешает им жить на родной земле. Пожалуйста, Михаил.
Тимошенко:
– Сколько раз обсуждалось утащить оттуда учебный центр, из Торжка.
Баранец:
– В Сибирь куда-нибудь?
Тимошенко:
– Конечно, где домов рядом нет.
Баранец:
– Тогда в Арктику, там вообще ничего нет, кроме медведей.
Тимошенко:
– Да. У нас же все так. Понимаешь, нам мешает аэродром. Что тебе мешает? Шереметьево. А ты чего хочешь в отпуске делать? А я хочу за рубеж слетать? Откуда полетишь? Из Шереметьево. А что кто-то не знал, что они свою дачу, я сужу по тем, кто живет рядом со мной, что они свою дачу строили сорок лет назад под глиссадой Шереметьевой. Знали. Зачем строили?
Баранец:
– Это их не интересовало. Михаил, меня больше всего заботит, что армия все больше и больше начинает некоторые части нашего населения мешают жить. Ты заметил вот этот скандальный случай, когда пилот пролетел вдоль дороги, там его охаяли. А потом, оказывается, что он просто выполнил упражнение.
Тимошенко:
– Пожарить армию. А сообщили даже в мировое сообщество, высказывали возмущение. А кто там высказывал возмущение. Зачем мутить воду? Зачем катить бочку на родную армию? Уважаемые, у нас есть Сергей. Сергей, добрый вечер. Поехали.
Сергей, звонок:
– Добрый вечер. У нас на территории города Волгограда и вообще Волгоградской области находится несколько военных частей. Понимаете, о чем я говорю? Так вот недавно у нас компания «Унифор», есть такая, продала сеть хлебных заводов американскому инвестиционному фонду.
Тимошенко:
– Это доказано? Это не сплетни?
Сергей, звонок:
– Это не сплетни, это распространенная информация, в частности, в интернете, достаточно шумной была.
Тимошенко:
– Это серьезная информация. Ее надо проверять.
Сергей, звонок:
– Согласен. Но, тем не менее, министерство обороны контролирует вот такие вещи? Это вопрос о продовольственной безопасности, касающийся напрямую армии.
Баранец:
– Мы продолжаем наше «Военное ревю» с крайнего вопроса волгоградца о том, что три воинские части снабжаются хлебом от фирмы, хозяином которой являются американцы.
Тимошенко:
– Новые хозяева насыплют в тесто отраву? Или перестанут отпускать армейцам хлеб?
Баранец:
– Я бы, чтобы не было таких вопросов, надо определиться, до какой степени какие части иностранные, владельцы фирм могут проникать. Михаил, так не ровен час, патроны будем делать.
Тимошенко:
– Да хрен с патронами. Не в патронах счастье. Этот наш позор, падение качества, оно теряется вместе с людьми. Смотри. Алжир плюнул нам в лицо, вернув мигари 29 СМТ. Странные алжирцы, не хотят летать на машинах с контрафактом. А нашим летчикам можно. Потом было расследование. Признали нехотя, что да, там датчик в предельных режимах.
Баранец:
– Это была позорная страница. Алжирская страница позорная была. У нас Сергей в эфире. Добрый вечер, Сергей.
Сергей, звонок:
– Добрый вечер. Здравия желаю. Вопрос об образовании. Конечно, обидно, что наша военная реформа начинается с того, что религиозные планы, о кадрах не буду говорить, потому что уничтожены училища, о восстановлении пока никто не говорит. То, что сейчас происходит в системе образования, на учебном комбинате мы продолжаем не летчиками-инструкторами, а водителями-инструкторами работаем. И отношение как говорят, нет у меня педагогического образования, хотя 25 лет занимался воспитанием кадров и личного состава. Сейчас создал свою систему обучения вождение автомобиля, которая основана на методике обучения арабских летчиков. В свое время я обучал летчиков летать. Система работает. Сейчас на курсах повышения квалификации профессора рассказывают про инновационные методы, у них красивые названия. Самый главный вопрос, надо было с кадров начинать.
Баранец:
– Они и начали с кадров, с офицеров, генералов, налоговиками бывшими. И все.
Сергей, звонок:
– Министр обороны у нас, который, об армии имеет смутное представление, при всем моем уважении к Владимиру Владимировичу, почему до сих пор у нас военная реформа.
Баранец:
– Он не одинок. Дмитрий Олегович Рогозин имеет об оборонном производстве ничуть не большее понимание, чем в армии Сердюков.
Сергей, звонок:
– Почему у нас так? Потому что мы Третью мировую войну проиграли?
Баранец:
– Да нет. Я думаю, что все гораздо проще. Тех, кто знал, они же советские по закваске, с ними трудно договариваться. Они начнут упираться, говорить начнут, ты чего хочешь оседлать финансовый поток? Фиг тебе. Мне вот это нужно для производства. Это нужно для производства. А сейчас тут читаешь и слышишь воспоминания всех наших реформаторов, они говорят, знаешь как смешно. Еду я как-то с директором артиллерийского завода, у него за забором аж стволы торчат, как лес, пушки. Мы говорим, что тебе нужно для помощи? Он говорит – заказ на производство. Чего производства? – Пушек. – Мы думаем, вот дурак, нет, чтобы встроиться в рынок. Мы встроились в рынок, елки-палки, и плюнули в лицо индусам. Сначала мы чуть не утопили «Нерпу», лодку атомную, многоцелевую, типа проекта «Щука», который должны были передать Индии в аренду. Заправили систему лодочного, объемного химического пожаротушения вместо хладона жидкостью для выведения пятен. А теперь, хотя индусы поняли все прекрасно, и они даже командира лодки просили отдать им в аренду на пять лет. Но мы-то решили зачем же это? Мы сейчас же виноватым назначим командира лодки. Хотя не он этот растворитель принимал. А так бы утонула лодочка вместе с индусами, был бы международный скандал, мы бы никогда не дружили. Но мы не успокоились на этом. Мы теперь угробили силовую установку авианосца, которую делали для индусов. Ты понимаешь? У них кирпич, который использовался для теплоизоляции, вдруг растребовался.
Тимошенко:
– То есть, мы утратили технологию производства кирпича? Нет, ты мне ответь?
Баранец:
– Говорят, на наших было асбестовое покрытие. А индийцы сказали, что нам не нравится, это опасно. Юрий, добрый вечер.
Юрий, звонок:
– Здравствуйте. Хотел бы услышать от вас оценку. Десять лет путинских, с 2000 года, и десять лет ельцинских, относительно армии. По одному положительному моменту, и по одному отрицательному. Ваша оценка.
Баранец:
– Почти что в три раза, якобы, повысили денежное довольствие, о чем ныли офицеры. Двадцать лет, вы знаете, мы жили у подножия социальной лестницы. Конечно, если говорить в три раза, то это будет ложь. Почему? Потому что отняли многие социальные льготы, и где-то, может быть, в два раза повысили денежное довольствие. Это плюс. А минус, я считаю, что до сих пор не снят Сердюков. Я доклад закончил. Пожалуйста, Михаил.
Тимошенко:
– Я вот чего хотел бы понять. 20 марта этого года наш тогдашний президент и верховный главнокомандующий Дмитрий Анатольевич Медведев заявил, что военная реформа окончена. А тут вдруг оказывается, что у нас теперь вместо бригад на их базе формируют усиленные батальоны, потому что там не набрать народу больше ни на что.
Баранец:
– Начинается реформа реформ, Миша.
Тимошенко:
– Ведь Путин сказал, что невозможно иметь в стране армию, в которой ты не можешь найти ни одной боеготовой полностью укомплектованной части. А нам Николай Егорович что рассказывает? У него все время боеготовность повышалась, укомплектованность. Потом – хлоп! – есть – не готова.
Баранец:
– Ни одна бригада постоянной боеготовности не укомплектована до того минимума, даже которая положена. Геннадий, пожалуйста.
Геннадий, звонок:
– Добрый день. Оборонка еле дышит, мы все это прекрасно понимаем. Я в свое время готовил доклад по результатам действий, что в правительство предоставлялось. И понятно, что отставка Воробьевой, свидетельствует о том, что при существующем положении дел просвета не будет. Мои офицеры и коллеги ушли. Я Панкову написал, вопрос, как могут мои офицеры уходить, им даже не представляют документы, они подготовленные люди. Приходят в центральный аппарат люди, молодые люди, девчонки.
Баранец:
– Суть вопроса?
Геннадий, звонок:
– Как вы считаете, будет ли меняться положение дел при существующем министре обороны? Есть ли перспектива, сменят ли его? По-моему мнению, по мнению моих коллег, это будет наравне с 9 мая, и 23 февраля, очередной праздник намечается.
Баранец:
– Пожалуйста, Михаил.
Тимошенко:
– Я думаю, что нужен визит жареного петуха.
Баранец:
– Я тоже так думаю. Но пытаюсь немножко ответить в другом ключе. Когда сменится Сердюков? У меня есть некие такие подозрения, что, возможно, даже этой осенью. Если нет, то следующей весной. Я аккуратненько ставлю на март, потому что я был вообще-то убежден, что после выборов его сменят. Теперь вы говорите об этой девичьей команде, о наложницах. Я думаю, что эта команда, наверное, уйдет, наверное, не все, но, во всяком случае, процентов семьдесят, уйдет при появлении нового министра, здравого министра, который постарается из министерства сделать министерство, а не филиал Мебельторга.
Тимошенко:
– Елки-палки, Виктор, что же ты говоришь такое? Если они уйдут, у нас же все рухнет. Военное образование рухнет сразу все. Потому что там две дамы сидят.
Баранец:
– Браво! Вам будет, наверное, приз, как самому добросовестному слушателю «Военного ревю». Поехали.
Звонок:
– Добрый вечер. Как вы считаете, в чем тут дело? Завод Хруничева, работающий на нас, запорол несколько спутников. А Химкинский ракетный завод Энергомаш, работающий на американцев, вроде на него жалоб нет.
Тимошенко:
– Хруничев запорол не спутники, а ракеты. А Химкинский завод, ну и что? Работает, и слава Богу, радоваться надо.
Баранец:
– Выполняет, может быть, американские заказы. Давай не продавать военные секреты.
Тимошенко:
– Да нет. Дело не в этом. Дело в том, что по любой аварии должно быть назначено расследование, сделаны выводы, и приняты меры. Я помню глухое советское время, когда при проклятых большевиках один из спусков морской макеевской ракеты привел к тому, что все было вроде бы хорошо, у нее не запустились двигатели второй ступеньки. Но стартовое устройство волокло ее честно до Новой Земли. Само стартовое устройство. Уже потом оказалось, выловили ракету. Ведь что сделали, представляешь? Значит, надо найти, куда она упала, поднять, приволочь, расчленить, отдефектовать. Оказалось, что слесарь не снял заглушку с одного трубопровода. Выяснили и фамилию слесаря, и начальника участка. А дальше возник вопрос о другом.
Баранец:
– Забыли навсегда?
Тимошенко:
– Нет. А как вообще эта заглушка попала к ним в цех? Она не должна была попасть. КГБ вырыло яму глубиной в самую большую кузбасскую шахту. И наконец нашло. КГБ, ладно. На заводе были приняты меры, вплоть до изменения формы заглушек. Чтобы тактильно слесарь ощущал, что он не то взял в руки. Порядок и установки снять, ответственность вплоть до того, что лежит. Будем говорить – доска с дырками. Пока все дырки не закроются заглушками, 27 заглушек ты должен снять, вот 27 дырок закрой. Не закрыл, изделие из цеха не выходит. И военпред стоял. А теперь военпреда же надо искать с собаками, и найдут капитана.
Баранец:
– Кажется, что на Химкинском заводе роль военпреда выполняют американцы и у них все хорошо. Михаил, добрый вечер.
Михаил, звонок:
– Добрый вечер. У меня вот такой вопрос. В Советское время существовала Военно-промышленная комиссия при Совмине, которая определяла, что делать, как делать. Там была команда высоких профессионалов, не только военные, но и ученые. Что сейчас? Кто командует вот этими вещами? Или никто? Теперь только министр обороны?
Тимошенко:
– ВПК командует Дмитрий Олегович Рогозин. Причем дел у него так много, что он утратил технологию контроля документов. Потому что вдруг обрушился на Степашина в своем твитере, что тот, вместо него документ отправил якобы в газету. На Степашина, которого пригласили на радио «КП», он же имеет подготовленный аппарат, а те действовали как? Также действовал в свое время и я. Мой маршал подписал бумагу, ее отправили. Я через три дня звоню и говорю, извините, номерочек входящий, пожалуйста. Самому доложили – доложили. Что косо написал и кому? И вот степашинские волчата, они все это выяснили, папе доложили, папа пришел – и когда ему об этом сказали, да елки-палки, месяц назад отправлено, через четыре дня он адресовал своему аппарату, письмо гуляет в аппарате. А Дмитрий Олегович сказал, не будите во мне зверя. Как же так, елки-палки?
Баранец:
– Можно я добавлю? Константин, побудьте на проводе. Я вам хочу сказать. Я за военно-промышленной комиссией наблюдаю близко еще со времен своей службы в Генштабе. И скажу, более синекуристой структуры я не видел. Вы знаете, военно-промышленная комиссия с 1992 года также влияет, по-моему, на наш военно-промышленный комплекс, как облака на посев картошки где-нибудь в какой-то африканской стране. Но что меня поражает? Это было сборище неких серостей с министерскими повадками, с огромными аппаратами, с огромными льготами. Но меня больше всего поразил недавно факт. Вы знаете, что у нас военно-промышленная комиссия ни разу не добилась за последние годы выполнения гособоронзаказа. Но вы меня спросите, у кого самые большие доходы в правительстве? Больше чем у премьера правительства было? У заместителя председателя военно-промышленной комиссии. Вот так мы живем. Кто там у нас в эфире?
Тимошенко:
– Я наблюдал за работой ВПК с 1976 года. Когда первый раз меня туда затюляли, вроде как дурачком, который должен бумажку привезти, а на самом деле подставляли под вопросы. Я скажу, что более квалифицированных людей я не видел. Приходили люди туда с полигонов, с заводов, из институтов, заместители главных конструкторов работали в ВПК. Значит не было вопроса, на который я бы не получил ответа. И не было ситуации, в которой мы бы не пытались с ними что-нибудь сделать, а нам бы позволяли что-то упустить.
Баранец:
– Михаил, то, что ты говоришь, для меня это «Мерседес» и телега. Примерно такое же. У нас Константин в эфире. Мы потихоньку идем на посадку. Добрый вечер.
Константин, звонок:
– Здравия желаю, господа-полковники! Первый вопрос. Когда будут сборы офицеров запаса? Восстановите, пожалуйста, 18 августа, день авиации, как и было.
Баранец:
– Хорошо. В случае избрания меня президентом, я это сделаю. Дальше поехали.
Константин, звонок:
– Почему сняли с военных судей погоны?
Баранец:
– Я думаю, что с военных судей сняли погоны в какой-то мере справедливо. Знаете почему? Потому что демократическая общественность грызла нас потому, что есть некий корпоративный фактор. Если в погонах, значит, не будешь объективно судить военного.
Тимошенко:
– А как ты представляешь себе погоны на мантии?
Баранец:
– Ну что, дорогие друзья, там был еще какой-то вопрос. Мы идем на посадку. Михаил, я что-то не ответил человеку.
Тимошенко:
– Ты практически на все ответил. Про праздник, мантия. По-моему все.
Баранец:
– Мы встретимся через неделю.
<<Самые интересные эфиры радио "Комсомольская правда" мы собрали для вас ЗДЕСЬ >>