Алексей Пиманов: «Давайте мы будем называть эту акцию «так называемый Марш миллионов»

В прямом эфире радио и телеканала «Комсомольская правда» режиссер и журналист Алексей Пиманов объясняет ведущему Александру Яковлеву, почему у нас что бы ни произошло, во всем виновата власть.

Яковлев:

– С почтением представляю нашего сегодняшнего гостя. Режиссер, журналист, продюсер Алексей Пиманов. Какое событие последних дней кажется вам наиболее значимым?

Пиманов:

– Мне кажется, годовщина гибели «Локомотива». Я к спорту имею прямое отношение. Я с детства им занимался. И очень люблю. И сам сейчас играю в хоккей, в футбол постоянно. И знаю многих великих спортсменов, с ними дружу. И знаю, какое горе они пережили. Это было какое-то невероятное горе всех. Год прошел, а казалось, что это было вчера. Причем жалко их невероятно. Надо же было так на взлете, молодые. Просто по дурости каких-то людей, которые… элементарно из-за бардака, из-за разгильдяйства.

Яковлев:

– Вчера появился первый обвиняемый в гибели хоккеистов «Локомотива» и экипажа самолета. Им стал Вадим Тимофеев – бывший заместитель гендиректора авиакомпании «Як-Сервис». У многих складывается впечатление, что истинных виновных не найдут. Вы верите в то, что это дело будет доведено до конца?

Пиманов:

– А истинные виновные – это кто?

Яковлев:

– Ходят разные предположения, что к этому имеют отношение чиновники.

Пиманов:

– Которые летали на самолете? Первое, что мы сделали в своей программе, мы рванули в Ярославль и по горячим следам, пока еще не расставили акценты… Вы понимаете, когда ты расследование проводишь, ты очень быстро находишь людей, которые все равно скажут, что было, как было. Мы буквально на следующий день работали в Ярославле. Опросили очень много людей, которые к этому имели непосредственное отношение. Никакого встречного самолета, все это чушь. Это ужасная ошибка этой компании, которая управляла этим самолетом, этого человека, который реально допустил до полета людей неподготовленных, не спаянных, не слетанных. Мы в первом же эфире сказали о том, что это был резервный экипаж, не основной. У нас был человек из основного экипажа, который сказал, что они отказались лететь.

Яковлев:

– Вы доверяете выводам следствия, считаете, что они справедливы?

Пиманов:

– Я уже не первый год в расследовательской журналистике, поэтому я стараюсь не заниматься дешевым журналистским популизмом и все время объявлять, что я не верю вот этим, если это исходит от некой официальной структуры, то это значит обязательно вранье. Зачем врать?

Яковлев:

– Не кажется ли вам, что некоторые ваши коллеги, наши коллеги, некоторые общественные деятели даже эту трагедию использовали в своих политических целях?

Пиманов:

– Конечно. К огромному сожалению, мы живем в этом смысле в очень зачаточном политическом состоянии. Мы не умеем правильно, не переходя какие-то грани, даже спорить между собой. Мы обязательно бьем под дых, бьем в какие-то коренные устои. У нас что бы ни произошло, у нас во всем виновата власть, у нас во всем виноваты какие-то люди, везде ищут следы большого человека, который дал или не дал команду, или неправильно себя вел. Я к этому отношусь достаточно спокойно. Надеюсь, что политическая культура в стране рано или поздно выйдет на какой-то нормальный уровень.

Яковлев:

– Уж сколько эфирного времени на всех каналах, сколько полос было посвящено этим неприличным словам – Pussy Riot. Уже выучили эти фамилии: Толокно – или Толоконникова, Алехина. Путин стоял рядом. А тут в какой-то момент неожиданно в этом списке появилось имя уважаемого журналиста Алексей Пиманова. Вы предложили в своей программе «Человек и закон» выступить девушкам. Причем это было очень уважительное письмо с вашей стороны. Телекомпания не имела к этому письму отношения. И тут вы получили жесткий отказ. Ваша реакция?

Пиманов:

– Наша реакция очень простая. На самом деле, ведь сразу открою тайну, я об этом говорил в Интернете очень много, и даже мы с адвокатом Полозовым были долго на связи. Мне кажется, выяснили кое-какие вопросы, интересующие всех. Так вот, дело в том, что вообще это была переписка с адвокатами. Мы не собирались делать никакого открытого письма. Мы просто написали адвокатам, выступили с таким предложением. Что имелось в виду? Они же ведь весь процесс выступали как политики. Они не выступали как адвокаты. Они писали в Твиттере параллельно что-то. Я считаю, это недопустимо с точки зрения адвокатской этики. Они выходили к зданию суда и говорили какие-то гадости про судью, хотя они не имели на это права. Если в Америке адвокат бы вышел во время процесса к зданию суда и что-то начал говорить про судью, я думаю, он бы из профессии очень быстро ушел. Это недопустимо. Они оскорбляли судью, они много что делали на суде – это отдельный разговор. Это была политическая акция. Но дело в том, что она сейчас зашла слишком далеко.

Мы могли бы шутить в первый месяц после всех событий. Сейчас, когда начался крестоповал, когда начались эти все истории, я просто понимаю, что в нашей многонациональной стране, в нашей многоконфессиональной стране, которая может научить любую страну, как жить в межнациональном мире, потому что 200 национальностей больше не живет ни на одной территории. И у нас за все это время была, может быть, только одна большая кавказская война, которую мы никак не можем до конца успокоить. А все остальные нации и народности наши никогда между собой… Может быть, на бытовой почве кто-то кому-то из соседней деревни морду набил. И поэтому у нас нельзя, мы умеем, у нас на уровне генов есть какой-то тормоз, когда мы не можем пойти куда-то дальше, мы должны останавливаться. И то, что они сейчас делают, вообще все, что сейчас делается вокруг этого процесса, это, мне кажется. уже перешло все грани, какие только возможно.

Я больше всего боюсь, что какой-нибудь крайний православный, не очень здоровый человек возьмет какую-нибудь бомбу и подпалит или взорвет синагогу. Или кто-то пойдет в отместку в мусульманскую мечеть. А оттуда пойдут сюда. И так далее. Тем более, мы все живем на одной территории. Одной Москвы достаточно. Вы знаете, сколько у нас мусульман живет в Москве. Этого нельзя делать категорически. И поэтому мы обратились к ним с закрытым письмом, с предложением.

Яковлев:

– Это было закрытое письмо?

Пиманов:

– Конечно. Мы обратились с перепиской. Мы им написали, а потом позвонили и сказали: мы вам сейчас письмо отправим. Смысл его следующий: из этой ситуации хоть как-то надо менять атмосферу осады, атмосферу большой драки, когда одна стороны не слышит другую, все дерутся, ругаются, обзываются, матом в Твиттере ругаются. Давайте попробуем сделать так. Мы знаем, что на суде девушки очень обтекаемо как бы извинились. Они сказали: если мы кого-то оскорбили, зайдя на амвон, то мы этого не знали. Поэтому мы извиняемся. При этом одна из них в этот момент смеялась – Толоконникова. Но это ладно. Если так, давайте так. Так как они первые сделали в свое время этот шаг, пусть они первые сделают шаг к примирению. Давайте вы просто принесете извинения верующим. Вы остаетесь при своих политических взглядах. Вы будете петь то, что вы пели, где хотите, если вы не нарушаете общественный порядок в том виде. Но только давайте так: вы приносите извинения верующим в эфире программы «Человек и закон». А мы со своей стороны, не переоценивая себя ни в коем случае, будем выступать за то, чтобы эта ситуация как-то нашла разрешение.

Яковлев:

– Компромисс был бы найден.

Пиманов:

– По-другому невозможно. У нас история слишком кровавая, чтобы мы играли в такие игры. Но были потрясены, когда после нашего звонка одному из адвокатов в Твиттере появляется хамская надпись: звонили с Первого канала, предложили покаяться, а в ответ перестанут травить на Первом канале. Ну что это такое? После этого мы вынуждены были опубликовать подлинный текст того письма, которое мы им отправили. После этого произошел взрыв, начались вот эти знаменитые переписки, перепалки. Но я абсолютно считаю, что адвокаты сделали все для того, чтобы девушки сели. По непрофессионализму ли, по тому, что они просто сами посчитали, что они с такими политическими крайними либеральными взглядами, и они изначально к этому относились как к политическому процессу. Они нарушали все возможные этические нормы.

Что должен сделать адвокат? Он должен наладить отношения с судьей. Потому что существует объект суда. Некое действие в Храме Христа Спасителя. Дальше начинается процесс. И ты должен в нем работать не как политический деятель, а как адвокат. Ты не должен писать в Твиттере оскорбления судьи, ты не должен задавать ей вопрос: а вы сама православная? Мы очень внимательно отсмотрели все, что они там делали на суде. Они сделали все для того, чтобы девушки сели.

Яковлев:

– Главное обвинение со стороны сторонников и защитников этих девушек, что слишком жесткое наказание – 2 года заключения за какие-то танцы и песни.

Пиманов:

– Отвечаю. Песни не было той самой. Это был монтаж. Вы видели исходные материалы, как это все происходило в храме?

Яковлев:

– Фрагменты.

Пиманов:

– Не с музыкой, а с интершумом. Я говорил об этом адвокатам. Когда они предлагают поменять статью, по которой все происходило, я всегда говорю: скажите спасибо, что в нашей крайне либеральной стране, если честно, немножко бардачной… Мы в своем открытом письме приводили законодательства других стран. Что за это положено в Испании, в Германии. Там все жестко. Я уж не говорю про Ближний Восток. В нашей крайне либеральной стране следствие пошло по пути, по которому слава богу, что оно пошло. Если бы они взяли и включили бы в следствие не один эпизод в Храме Христа Спасителя, а если бы они включили обливание мочой полицейских, знаменитую историю с автозаком, знаменитую историю в супермаркете, где повесили «Москва без евреев и без гастарбайтеров». Если бы в это включили Елоховский собор, после этого Храм Христа Спасителя, я уж не говорю про Лобное место и все остальное. И совокупление в музее. То вот это называется экстремизм. Они попадают под статью под экстремизме. Я очень хорошо изучил все материалы. А там жестче намного история. Слава богу, что у нас следствие решило пойти по статье хулиганство.

Яковлев:

– Недавно на вручении премии MTV был показан ролик, в котором оставшиеся на свободе участницы группы Pussy Riot сжигают большой портрет Путина и благодарят за поддержку Мадонну и других известных в мире исполнителей. Это сами девушки такие креативные, способные и с большими возможностями? Это видео увидели люди по всей Европе. Или у них есть хорошие помощники?

Пиманов:

– Я могу сейчас ошибиться, но я давно занимаюсь профессиональной журналистской работой и внимательно слежу за всякими пиар-кампаниями, откуда что получается, откуда что возникает. Я абсолютно уверен, что Pussy Riot – это очень большая и сильная пиар-кампания. Не думаю, что сами девочки это понимают до конца. Они чувствуют себя там героинями. Я не говорю, что эту акцию специально делали и задумывали именно с такими последствиями. Но то, что после этого определенные финансовые вливания были в пиар-кампанию по раскручиванию этой истории, – сто процентов.

Яковлев:

– Кто-то из своего кармана или из чьей-то казны это все оплачивал?

Пиманов:

– Я думаю, что надо просто проверит биографию адвокатов тех же.

Яковлев:

– Думаю, что вы уже проверяли. И что нашли?

Пиманов:

– Не скажу. Не хочу навязывать свое мнение. Есть и поклонники Pussy Riot и всей этой истории. Но это их проблемы. Это не очень адекватные люди. Потому что даже наша с вами журналистская профессия сейчас дискредитирована после этой акции в Киеве, когда спиливали крест. Помимо самого креста, который поставлен в память о жертвах сталинских репрессий, там же почти за веревочкой стоят журналисты. Представьте себе ситуацию, что следующая история будет такая: киллер позвонит кому-нибудь и скажет: у меня на Старом Арбате, 28, заказное убийство громкое будет, съезжайтесь, будет эксклюзив. И они поедут. Это уже за гранью профессии. Это дискредитация профессии.

Яковлев:

– Вы бы вмешались и попытались остановить?

Пиманов:

– Конечно. Даже не обсуждается.

Яковлев:

– Не кажется ли вам, что журналисты сделали все, чтобы о Pussy Riot узнали все?

Пиманов:

– Когда затеваются такие пиар-кампании, они рассчитаны очень правильно. С ней очень сложно не то что бороться, а иметь дело. Люди попадают в очень больные вещи.

Яковлев:

– Кунцевский суд Москвы отклонил иск жительницы Новосибирска Ирины Рузанкиной, которая пыталась добиться от панк-группы Pussy Riot компенсации морального вреда в размере 30 тысяч рублей. Судья Максим Соколовский постановил, что представителям Рузанкиной не удалось доказать, что она испытала нравственные страдания. На одном из сайтов появился заголовок «Pussy Riot выиграли гражданское дело о моральном вреде». Легкая манипуляция. Потому что они ничего не выигрывали. Это проиграло обвинение. В Интернете, кажется, абсолютное большинство считает, что это кровопийца-Путин посадил несчастных девушек. Может, чуть помягче. С другой стороны, мы видим здравые аргументы с вашей стороны. Так почему же в Интернете складывается такой образ этого дела?

Пиманов:

– Потому что, к сожалению огромному, сейчас появилось в стране две среды. Среда информационного пространства вне Интернета, в которой живет большинство населения страны. И есть некая группа в Интернете. За этим будущее, я с удовольствием сам в Интернете общаюсь. Но так получилось, что первая волна, пришедшая в Интернет и сплотившаяся там между собой – в Фейсбуке, в Одноклассниках и так далее, – это волна очень молодых людей, потом уже подошли люди постарше и начали это использовать. Как в свое время ходили на стадион фанаты. Когда «Спартак» в 1977 году возвращался в Высшую лигу, тогда появились первый раз эти организованные фанаты, которые начали ходить на игры. И тогда казалось: вот здорово, собираются люди, все кричат. Все говорят: обалдеть, надо же! А потом это превратилось в «Русские – вперед!» и так далее. Это превратилось в очень серьезную проблему. Поэтому посещаемость стадионов падает. И понятно, что там уже появились люди, которые эту организованную массу используют соответствующим образом. И не дай бог в каких-нибудь беспорядках между «Анжи» и московским «Спартаком», питерским «Зенитом» придет еще и религиозная тема. Кто это может подпалить, тоже не знаю.

То же самое в Интернете. Там организовались некие группы, которые сами с собой общаются. Они не слышат никого. В чем их беда? В том, что они не хотят слышать ничего другого. Они сразу ставят клеймо. Наш – не наш. Этакая большевистская психология. Ты – враг, ты – не враг, ты враг народа, ты враг нашей тусовки. Мы не очень понимаем, почему ты против, но если ты против и мы тебя не понимаем, значит ты сволочь.

Яковлев:

– За Путина – значит сволочь. Получается так.

Пиманов:

– Давайте оставим Путина в покое. Для него эти Pussy Riot – это где-то внизу, у него другие задачи в этой жизни. И дай ему бог за шесть лет эти задачи решить. Тут совсем другая история. Тут ясно, если хотите об этом, если хотите даже историю с Pussy Riot использовать для того, чтобы ударить именно по нему, я думаю, что очень просто. Если хотят мое мнение услышать, я могу это сказать. Я не боюсь этого говорить. Я в силу некой аналитичности мышления и некоего образования, пытаюсь понимать, что было. Я сейчас говорю с молодыми, они дальше 1999 года не видят ничего и не помнят. Я говорю: вы знаете, что золотой запас России в 1999 году был 10,7 млрд. долларов – на два дня пожить. Страна – банкрот. 1991 год – развалился Союз. Есть Америка, есть американский президент, который любит свой народ, свою страну. А против него есть империя, как они тогда считали и считают до сих пор, империя зла, у которой есть ядерное оружие. И вдруг эта страна развалилась. Что я буду с ней делать и с ее экономикой? Я буду ей помогать встать заново на ноги, чтобы после этого, сохранив это ядерное оружие, продолжала еще 40 лет мне угрожать? Да нет же. Я постараюсь, чтобы она экономически упала. После этого ее ядерное оружие заржавело. После этого я уже сделаю четвертое поколение. А после этого я скажу: значит у вас есть нефть и газ, вы молодцы, ВТО, разделение экономик. Блестящая комбинация по подведению России к дефолту 1998 года – она описана в книжке «Исповедь экономического убийцы» Джона Перкинса. Он убивал Эквадор, Панаму и так далее. И к нам эту технологию применили абсолютно. Когда читаешь, просто стыдно. Потому что великую страну опускали по технологии банановых республик.

Яковлев:

– Почему-то сразу вспомнилось слово «белая ленточка». 15 сентября, возможно, состоится «Марш миллионов».

Пиманов:

– Давайте я вас на слове поймаю. Я очень люблю всех своих коллег, но я призываю всех сейчас: пожалуйста, давайте мы будем называть эту акцию «так называемый Марш миллионов», «провалившийся Марш миллионов». Ну какой марш миллионов? О чем вы говорите?

Яковлев:

– Я хотел сказать, что не факт, что там будут миллионы.

Пиманов:

– Это информационные технологии. Через три года, если кто-то вспомнит про 6 мая, они будут писать: на Марше миллионов 6 мая перед инаугурацией Путина произошло то-то… И все будут уверены, что шел миллион.

Яковлев:

– И все же. Сейчас обсуждают координаторы этого шествия и представители московской мэрии – как, где. Есть ли тут тоже влияние Запада? Или это проснувшееся гражданское общество, которое недовольно результатами выборов, коррупцией и так далее? Или все вместе?

Пиманов:

– Все вместе, конечно. Очень сложная комбинация.

Яковлев:

– Можете разложить?

Пиманов:

– Что произошло после 90-х годов? Я очень много вижу недостатков в современной России, среди чиновников, системы, законов и так далее. Хуже страну, чем Путин, никто в истории России не брал. По демографии, по спившемуся населению, по смертности, по уровню экономики, по разоренности предприятий, по безработице, по золотому запасу. Хуже не было просто. У Путина не было нефти, потому что ее приватизировали. Ее надо было еще собрать и в бюджет какие-то деньги найти, чтобы элементарно пенсионерам платить, рабочим. Когда это было сделано… Я вспоминаю, как наш президент писал на колесо, дирижировал оркестром, как у нас был жуткий дефолт. И потом за эти десять лет вдруг… У настоящего политика есть три критерия. Первый – это ты создаешь рабочие места или уничтожаешь. Второй – страна при тебе стала беднее или богаче. Если она стала богаче, ты создаешь рабочие места. И при этом еще третий критерий – это культура. Если эти три вещи у тебя происходят, я считаю, что десятилетие, которое было с 2000 по 2011-й, оно в этом смысле было с плюсом, а не с минусом. Я очень хорошо помню 90-е годы.

Если вдруг опять встает на ноги огромная страна, которая вдруг начинает в чем-то даже диктовать условия – на нефтяном рынке, на газовом рынке, на рынке вооружений, на рынке космоса, она начинает в политику вмешиваться, с ней надо считаться, с ней надо разговаривать. А самое страшное, что если этот рынок, эта огромная территория, которая вдруг встала на ноги, соединяется с Китаем, потом присоединяется в чем-то Европа, потому что там тоже не все так сейчас легко, а если еще Ближний Восток и Индия, а если еще появился ШОС, где 3 млрд. жителей, возникает огромный единый рынок, то зачем тогда нужен будет этот остров, который чуть подальше находится? С его 15 трлн. долга, с его очередным вирусом – знаменитый кризис, который пошел оттуда. Тогда это заставило всех задуматься о совершенно иной конфигурации. О второй единой валюте.

Вы встаньте на место людей, которые находятся там. У вас есть возможность одни только перевыборы. Если этот лидер, который все 10 лет шел в эту сторону, что надо с ним сделать? Его надо убрать любыми средствами. А ты понимаешь, что он придет. Что он выиграет в одни ворота – 64 %. Если это не «Единая Россия», а Путин, то это 64 %. Все это знали. Что ты будешь делать? Ты попытаешься хоть как-то раскачать эту ситуацию сейчас и вырастить поколение, которое через шесть лет постарается остановить ситуацию. Другого варианта воздействовать на Россию нет. И это был «час Х» – три месяца.

Яковлев:

– Выращивают?

Пиманов:

– Выращивают. Это нормально. Но при этом в этом движении огромное количество честных людей. Работают профессионалы, очень точно попадают в очень такие красивые идеи. А когда у тебя кругозора не хватает, не хватает образования, ты сразу за это цепляешься. Извиняюсь, если я против кого-то жестко сказал. Уважаю огромное количество людей, которые ходили и искренне хотели честных выборов. Я их тоже хочу.

Яковлев:

– Очень многие критикуют телевизор в нашей стране. Как вам современное телевидение?

Пиманов:

– Надо уходить далеко в 90-е, надо понимать, что в свое время единую систему Гостелерадио развалили. Как и милицию, бросили на вольные хлеба. Сказали: живите как хотите. Никто не знает, что Первый канал из госбюджета не получает ни копейки. Часто принимали решения, не исходя из желаний собственных, а исходя из неких рейтингов, которые влияют автоматом на распределение денег между каналами. К сожалению, это было так. И все попытки не учитывать рейтинги. Канал «Культура» не учитывает рейтинги и живет себе. Но там госфинансирование.

Яковлев:

– И там нет рекламы.

Пиманов:

– Там совсем другая история. Здесь все поставлены в очень жесткие условия рынка, который государство в свое время, не отрегулировав, так вот бросило и сказало: как хотите, так и плывите. Оттуда все эти беды до сих пор. Понятно, что сейчас каналы начали задумываться о детском вещании. Много чего происходит такого достаточно положительного. Но очень многое – это за гранью. Я не боюсь говорить, что с ужасом смотрю, что делает канал НТВ в прайм в субботу и воскресенье. Весь ужас в том, что это смотрят.

Яковлев:

– Государство должно вмешаться?

Пиманов:

– Чтобы государство могло серьезно влиять на такую политику, нужно, чтобы государство было богатым. Мы богатыми стали году в 2006-2007-м. В этот момент можно было подумать, куда эти деньги по-настоящему вложить. Но в этот момент Кудрин пришел к Путину и сказал, что будет кризис. Я утрирую ситуацию. Поэтому все программы, куда можно было эти деньги вложить, просто придержали. Потому что надо было пережить этот кризис. Сейчас опять ситуация такая, что да, надо вкладываться. Я надеюсь, что когда-нибудь в телевидение, не зависимое от рекламы, не зависимое от политики, придут очень большие государственные деньги. Другого варианта нет.

Яковлев:

– Спасибо большое за этот разговор.

<<Самые интересные эфиры радио "Комсомольская правда" мы собрали для вас ЗДЕСЬ >>