Мария Арбатова: «Сейчас женских партий будет ровно столько, сколько удастся отлоходромить спонсоров»

В гостях у радио КП писательница и общественный деятель Мария Арбатова рассказывает ведущему Арташесу Антоняну, почему не хочет сейчас идти в политику.

Антонян:

- Вы пишете книги, пьесы, работаете над киносценариями, переводите.

Арбатова:

- Нет. Это ошибка Википедии, с которой я никак не могу справиться. Была одна книга. Моего брата-англичанина, в которой сдуру написали, что я ее перевела. Я не знаю ни одного иностранного языка.

Антонян:

- И вы не приписываете себе…

Арбатова:

- У меня была «рыба», из которой я сделала текст. И все. И каждый раз мне приходится опровергать…

Антонян:

- Вы занимаетесь и политикой. И столько всего… Как вы находите время и что вам ближе?

Арбатова:

- Политикой я не занимаюсь. Публичной политикой я занималась на предпоследних выборах, когда баллотировалась в Госдуму. И с тех пор, скорее, занимаюсь общественной деятельностью. Времени мало. И не вижу ни одной политической партии вменяемой, на которую хотелось бы потратить силы и время, как я это делала сдуру раньше.

Антонян:

- Вы активно участвовали в политической жизни…

Арбатова:

- Да. У меня было четыре политические партии. Из них в двух я отчасти была лицом партии. Первым, вторым… Такой этикеткой. Это были маленькие, но гордые партии. Они умерли своей смертью. Все они были либеральные.

Антонян:

- Вас что-то разочаровало в политике? Может, вы сейчас копите энергию, чтобы еще что-то организовать?

Арбатова:

- Нет. Мне задавали вопросы, хочу ли я сейчас, когда опять разрешили… Не то, что разрешили… Я, как человек, который структурно образованный, у нас очень много людей выдает себя за политологов, болтают о политике, я уже не беру обывательский слой, но они не знают, как это делается вручную. Я – человек, который там вручную делал, как минимум, две партии. И поэтому я хорошо понимаю, как это делается и каков ресурс этого. И понимаю, что сейчас женских партий будет ровно столько, сколько удастся отлоходромить спонсоров.

Антонян:

- А нужны нам женские партии?

Арбатова:

- Нам нужна женская политика. Другой вопрос, что партия может быть серьезной, взрослой и эффективной, только если у нее есть серьезные политические программы. Я имею в виду экономическую политику, как сконцентрированную экономику. А вот опыт создания женских партий в мире, их было штук пять, показывает, что они политически неэффективны. Они быстро вспыхивают, быстро гаснут. У нас была как бы партия «Женщины России», которая не имела серьезного лидера, политики, заточенной на права женщин. Она оттолкнула «Солдатских матерей», не решила ни одной женской проблемы. И она тихо умерла своей смертью.

Антонян:

- Почему что-то не получалось? Вмешивались мужчины?

Арбатова:

- Причем тут мужчины?

Антонян:

- Кто стал виной тому, что что-то не получилось?

Арбатова:

- Знаете, когда рождается нежизнеспособный ребенок и ни одна реанимация ему помочь не может, а весь вопрос в том, кто повезет политическую партию в реанимацию, кому это нужно. Поэтому сегодня я не вижу пока… С одной стороны, в России, мы не довольны властью, с другой, мы не меньше недовольны оппозицией. И, как шутил, по-моему, Олег Митволь, что он обращается к Госдепу, пришлите нам уже нормальную и вменяемую оппозицию, чтобы стыдно не было.

Я это к чему? К тому, что можно выходить колонной 150 тысяч, миллион, это не имеет никакого отношения к реальной политике. Реальная политика – это создание политических реальных инструментов. Но никто не готов сливать свою кровь в это сегодня. И даже мой любимый Немцов, благодаря которому я осталась жива на выборах в СПС в 1999-м… Борис для меня священная корова, какие бы глупости он ни делал. Я его люблю двумя руками. У него никогда не было политической партии. Даже когда его сливали в СПС, у него и у Хакамады были нарисованные на бумаге партии. И у Кириенко была такая же липовая партия. И та же самая проблема у Гудкова. Последняя партия, от которой я баллотировалась, она пришла не просто на место, но даже в здание той партии, которая у него была перед тем, как он пришел в «Справедливую Россию». Там тоже все клочьями висело на деревьях, сидели люди, которые говорили, что им не заплатили. Это, как правило, случается после выборов.

Надо засучивать рукава и делать политику на законном пространстве. Будучи абсолютной по крови либералкой и оппозиционеркой, бывшей хиппи, я вижу, что делает наша оппозиция, и мне просто стыдно. Безумно. Она предлагает шпилькой выкаливать глаза омоновцу или размещают 60-летние дядьки, которым о душе пора думать, как и мне, картинку, что Путин – краб… Ребята, это детсадовское гражданское сознание. Стыдно.

Антонян:

- Вы писательница, общественный деятель. У вас находится время на разные интересы. Вы занимаетесь феминистским направлением. В хиппи побывали…

Арбатова:

- Хиппи… Я была девочкой юной.

Антонян:

- Отказались от комсомола. Много периодов жизни. Как меняется вокруг вас все? Как наши политики меняются? Мы вспомнили Бориса Немцова. Он был одним десять лет назад, сегодня – другой. Или у него такие же идеи, как были?

Арбатова:

- Что касается Бориса, то мне вообще очень странно, когда человек из такой большой системной политики ушел ходить с маргиналами. Я уж не говорю про фашистов… И людей в масках, с которыми и стоять-то рядом стыдно.

Это очень серьезная проблема – в политике быть сбитым летчиком. А Борис, на мой взгляд, как человек, который некоторое время работал политическим психологом, потому что я там наблатыкалась, как психоаналитик настолько, насколько можно было в нашей стране, где еще не давали системного обучения. И меня сразу засунули на выборы, естественно. И я могу сказать, что Борис – один из людей с самым ярким политическим потенциалом. Но он вообще не в состоянии слушать консультантов.

Антонян:

- А еще есть этот потенциал? Или растрачен?

Арбатова:

- Как говорят англичане, если у тебя есть талант, ты должен иметь еще немножечко таланта, чтобы знать, что делать с основным талантом. Я Борису еще в 90 лохматом году говорила, что ты Клинтон, у которой нет своей Хилари. Потому что стоило консультанту дать ему какие-то советы, он через пять минут все делал по-своему. Как говорят в этом случае люди из политического консалтинга: лучший клиент – это мертвый клиент.

Они делают глупость за глупостью. Играют в казаков-разбойников. Это болезнь роста естественная. Но… Но врут же все время! Вот эта история с Бастрыкиным и Соколовым… Я до сих пор задаю вопрос: ребята, в лес он его возил или нет? Тут не бывает криков о том, что нет, ты не хочешь защищать либеральные ценности! Если возил, значит, Бастрыкина судим по одной статье. Если мы строим правовое общество. Если не возил, значит, Соколова судим по другой статье.

Антонян:

- Мне кажется, просто не все так честны, как вы…

Арбатова:

- Нет. Вы поймите, это не вопрос честности. Это вопрос профпригодности. Если Муратов, будучи лидером средства массовой информации, говорит, что это так мутно, мы закроем все это шторкой… Как я могу потом верить его газете? Возил или не возил? Мужик, который описался от страха и убежал в другую страну, а оттуда рассказывает, что возил. А потом не подтверждает этого… Не выпустив ролик в интернете, ни на своем сайте… Знаете, я тетенька и прошла в 99-м году реальные угрозы. Не дяденька Быстрыкин в лес вывозил, а приходили дядьки со стволами и я ходила с охраной. Было покушение на начальника штаба. И мои сыновья через пять лет мне только сказали: «Знаешь, мама, мы только сейчас начали спокойно в подъезд заходить».

Я знаю, что такое грозят. У меня стекла от гранатометной очереди укрепляли. Страшно. Но ты остаешься человеком все равно. А если ты превращаешься в гусеницу, которая что-то там шушукает, ты уже не журналист. Уже вон из профессии.

Антонян:

- А способна ли женщина в нашей политике себя проявить в таком случае?

Арбатова:

- Слушайте, ваш глубоко шовинистский вопрос… Я даже не знаю, как на него отвечать. Сразу в суд подавать за дискриминацию!

Антонян:

- Просто вы сказали, что «должна быть своя Хилари Клинтон». Ведь во всех странах женщины проявили и зарекомендовали себя. И у нас много примеров, где они стали лидерами. У нас представляете женщину – лидера страны?

Арбатова:

- Лидером страны мне все равно, кто будет. Лишь бы законоизбранный. Женщина, мужчина. Гермофродит… Мне все равно.

У нас про правительство Гайдара говорили, что у нас там есть единственный мужик – это Элла Панфилова. Потому что когда они все сказали, что Гайдара убрали, мы сейчас все уходим, ушла только Элла. У нас было много историй. Галина Старовойтова. Оксана Дмитриева, которая родила сына и через три дня делала в Думе доклад по бюджету. Я могу привести пример не только Тимошенко, которая всем мужикам в большой политике даст просто фору, я вспоминаю Ветренко, украинскую, которая стояла и выступала на выборах. И у нее в ногах взорвалась бомба. И мужик сразу бы впал в запой и так далее, а она отряхнулась и сказала: «Суки! Юбка новая, испортили!». Взяла сумку и пошла дальше.

Антонян:

- Ангелы Меркель у нас нет. Маргарет Тетчер вроде как бы… И даже такой, как Хилари Клинтон мы не видели.

Арбатова:

- Если бы Хилари занималась своей карьерой, она бы давно была президентом. Но она вбахивала…

Антонян:

- Чуть-чуть не хватило…

Арбатова:

- Как чуть-чуть не хватило? Она вбахала всю свою жизнь в мужа-придурка, который, стоило ей оглянуться, испортил всю карьеру овально-моральным кабинетом. Лучше бы она сама была президентом.

У нас есть некоторая сложность. Дело в том, что наша экономика в основном углеводородная. А в тот момент, когда дяденьки хапали себе недра, тетенек не было в номенклатуре. Они не могли конвертировать свои заводы и пароходы… У нас директор Газпрома становился хозяином Газпрома и так далее. Они в это время стояли в очередях и меняли колготки на детское питание.

Антонян:

- Упустили волну?

Арбатова:

- Безусловно. У нас до сих пор в большой политике, в большом бизнесе сидят люди, которые успели подойти к ресурсу именно тогда.

Мало времени прошло. Двадцать лет. Их замечательные дети… Посмотрите, второй эшелон. Это дети. Это ни плохо, ни хорошо. Это реальность. Естественно, там, где в рамках законодательства.

Антонян:

- В ближайшей перспективе что-то изменится?

Арбатова:

- Конечно.

Антонян:

- Женщин же достаточно сейчас в политике, в Госдуме?

Арбатова:

- Где это достаточно? Во-первых, у нас нет Госдумы. У нас некий муляж Госдумы, которая выполняет определенные функции, которые нужны в этот момент правящей власти. Я не говорю, что Путин кровавый тиран. Я была в политике, когда либеральные команды ничего не могли сделать, потому что на любое обсуждение закона надо было платить коммунистам. Поэтому был сделан орган, который не мешал бы чего-то развивать. Естественно, он болен теми же болезнями, что и все общество. И говорить о том, есть у нас женщины в парламенте или нет, при такой муляжной думе их могло быть 99 процентов. Но там все фигуристки, гимнастки, боксерши…

Антонян:

- Они политики?

Арбатова:

- У политиков образование другое. Они не 8 часов ногу кидают наверх…

Антонян:

- Такие женщины могут заниматься политикой?

Арбатова:

- Какие?

Антонян:

- О которых вы сказали только что.

Арбатова:

- Политикой они заниматься не могут. Но там и нет такой задачи. Помню, когда Третьяк только попал в Думу, в «Единую Россию», на какой-то тусовке я к нему подошла: «Вы не устаете?». Он говорит: «А чего уставать? Нам утром дают, за что голосуем, куда карточку суем…».

Антонян:

- Вы ни один десяток лет занимаетесь клубом женщин, которые вмешиваются в политику.

Арбатова:

- Ему уже лет 13.

Антонян:

- С 96-го года.

Арбатова:

- Все правда.

Антонян:

- Серьезный срок. А какая направленность у вашего клуба? Какие консультации вы даете?

Арбатова:

- Это такой дискуссионный клуб, скромный, не преувеличивающий своих возможностей, возможностей своего ресурса. Я его создавала в 96-м году во время выборов Ельцина, когда представители женских элит очень активно участвовали бесплатно и идеологически в выборах президента. Притом, что все деньги штаба были уже «распилены» Сосковцом. Я оказалась сначала в качестве жены, а потом в качестве эксперта в группе экспертов, которые сидели в Волынском и писали документы для выборов. Я подтянула каких-то своих подруг. И в этот момент мне казалось, что мы можем создать солидное движение или партию. Но со временем я поняла, что мы пролетели, как фанера над Парижем… У нас не было денег. Для того, чтобы посадить даже самую скромную партию, нужно в регионах найти комнаты, снять их, туда сунуть людей с компьютерами, что-то им в мозги вложить. Это все очень дорогостояще.

Антонян:

- Одного желания не хватит. Деньги решают…

Арбатова:

- Я не знаю. Говорят, невозможно выбраться в президенты, потому что невозможно собрать миллиард подписей. Я на это всегда отвечаю, если вы не можете собрать миллиард подписей, вы не сможете потом страной управлять. Сейчас какая-то дама там была… Такая… Колдунья. Она пассы делает руками, заодно музыку играет. Мне предлагали, были какие-то разговоры… Но мне хватило здравого смысла пиариться на другой поляне.

Вопрос в том, что это ограничители для сумасшедших. Потому что есть масса людей, которая считает, что они могут и должны… Помню, приехала как-то в Одессу. У меня есть повесть: «На фоне Пушкина и птичка вылетает». Я приехала на съезд пушкинистов. Совершенно одесский. Чисто одесский. И говорю: а что это у вас в городе происходит? Почему все оклеено какими-то рожами? Мне говорят, что выборы мэра у них. 80 человек баллотируется. И там половина бандиты, половина бывшие коммунисты, потом какие-то торговцы с Привоза, которым приятно, «шо мама пойдет по Дерибасовской и увидит Сеню…». Должны быть вещи и партию должен создавать не тот, кому хочется.

Я была сопредседателем партии Прав человека. Была выставка в Манеже. У нас не было ни копейки денег, но о нас написали все, потому что мы поставили два голых манекена. Одному повесили пистолет на грудь, написали, что в армии погибает каждый десятый в мирное время. Сейчас, слава богу, это снизилось, но все равно… И там у нас была девочка в красной косынке, голый манекен. И еще у нас была стеклянная ваза из Икеи, полная презервативов. Это особенно позабавило всех. Все приходили. И мы говорили: ЛДПР, вне очереди! Чтобы не размножались! Об этом написали все.

Антонян:

- Нынешняя политическая ситуация. Как в вашем клубе она обсуждается? Все эти марши, движения.

Арбатова:

- Происходит рабочий момент. Средний класс наелся, наворовал. Когда люди, биографии которых на виду, выходят на Болотную и кричат, что против партии жуликов и воров, естественно, умираешь от хохота! Это называется, что «я столько знаю, что меня пора убивать».

Это все нормально. Все это как-то кристаллизуется и превратится в реальную политику. Болезнь роста.

Антонян:

- А какие перспективы у этих товарищей?

Арбатова:

- Нормальные перспективы. Часть из них, наиболее вменяемая, пойдет в политику.

Антонян:

- В большую?

Арбатова:

- Вы знаете, это всегда очень трудно сказать. Даже если приходит человек к политическому психологу с чемоданом денег и говорит, что сделайте его губернатором, его пропускают через тесты и говорят: «Уберите большую часть, оставьте пятьсот долларов. И мы вас сделаем председателем Законодательного собрания». У каждого есть свой ресурс.

Антонян:

- Есть много вариаций книг на тему «Женщины, которые изменили мир». Если бы вы назвали тройку женщин, которые изменили мир. По вашему мнению.

Арбатова:

- Мне кажется абсолютно дискриминационной сама формулировка. Женщины вместе с мужчинами в течение всей истории человечества все меняли. Другой вопрос, что сексисткий миф он отводил им другую роль.

Тут проще говорить о России, вспоминать… Я не говорю про какую-нибудь княгиню Ольгу, которая войсками командовала. А базово женщины в России начали заниматься политикой. Но и до этого они меняли мир. Каждая на своем месте. Но базово они это начали делать до революции в террористических организациях, где было 45 процентов женщин. Они были лучше образованы и более высокого сословия, чем их коллеги-мужчины по партиям. Все они бегали с пистолетами, и стреляли по разного рода не нравящимся им представителям властных элит. А потом пришли три великий женщины. Александра Коллонтай, Инесса Арманд и Елена Стасова, которые поменяли всю гендерную структуру в нашей стране. Не только для себя и для женщин, сделав возможность женщинам рожать в нормальных условиях, работать, получая равную зарплату и так далее. Но они поменяли и идею института брака, отменили идею незаконнорожденных детей. Они реально поменяли мир. Мы все время забываем об этом, когда начинаем ругать революцию.

Антонян:

- Я о браке. У вас третий брак. И несколько книг, которые посвящены тому, как это было. Какими были предыдущие браки.

Арбатова:

- У меня есть одна автобиографическая книга, которая издавалась в похабном варианте: «Мне сорок лет». Мы потом три года судились, запрещали ее издавать воровскому издательству «Захаров».

Антонян:

- А в чем там проблемы были:

Арбатова:

- Жулик. Денег не платил. Сделал безобразный макет. В одном слове было 18 опечаток. И далее. Потом она переиздавалась во вменяемом виде. Она называлась «Прощание с двадцатым веком или мне сорок шесть». Сейчас просто нет времени ее переписать. Уже с прицелом на то, что мне будет 55. И уже что-то интересное произошло.

Это была автобиографическая книжка, которую мне просто заказал тогда Захаров. Это не то, что у меня была идея… Сейчас напишу про всю свою половую жизнь и вот… Я считала, что это задача миссионерская – написать правду об изнасилованиях, о проблеме сексуальных домогательств. О том, как красивые женщины приходят в мир и пытаются социализироваться. И что ее ждет.

Антонян:

- Как психолог… Насколько тяжело было открываться самой?

Арбатова:

- Меня не учили, как психолога. Меня учили, как психоаналитика. Гипотетически моя профессия – быть писателем. И, во-вторых, я экстраверт. Мне это не так сложно. Интроверт чувствовал бы себя просто вскрытым сейфом. А я… Я к этому относилась с определенным, как говорят немцы, ироническим расстоянием.

Антонян:

- Я прочитал несколько цитат, которые характеризуют причины распада предыдущих двух браков. Но не о цитатах… А что вы цените в мужчинах? Что вас может отвернуть и восхитить?

Арбатова:

- Некорректно поставлен вопрос. В мужчинах, которых я вытаскиваю в свою жизнь, как мужчин, объекты сексуального потребления и субъекты или как мужчин-друзей? Потому что… Вы задали вопрос, из которого непонятно…

Антонян:

- Мужчину, который может быть рядом с вами.

Арбатова:

- Любимый мужчина. Не знаю, что у вас там с цитатами. Я очень нежно дружу со своими бывшими мужьями. И я их ощущаю братьями, а не… На всех семейных торжествах они главные гости со своими новыми женами, мною одобренными. Это очень близкие люди.

Первого мужа я познакомила с его женой, когда мы уже развелись. Я поняла, что это то, что ему надо. А второй муж, я у него была пятая. Сейчас у него седьмая жена. Тоже очень милая девка.

Антонян:

- Но при этом у вас браки длились приличное количество лет…

Арбатова:

- Да. Первый – семнадцать, второй – восемь. И сейчас у меня восемь. В третьем браке.

Антонян:

- Что вы цените больше всего в мужчинах?

Арбатова:

- Не знаю… У меня была идиотская цитата. В молодости я говорила, что мужчина должен быть породист и молчалив. У меня, действительно, все мужья аристократы по происхождению. Причем, по восходящей. Последний даже принц. И кто-то из моих знакомых пошутил тогда, что мне надо выйти замуж за королевского пингвина. Вот.

Все три мои мужа совершенно выдающиеся люди. Очень талантливые. Красивые. Адекватные. Очень много давшие мне для развития. А первый муж вообще просто отец моих детей, которые сами по себе прекрасны.

Антонян:

- Насчет фразы, которую я вычитал… Оба свои развода вы назвали социальными.

Арбатова:

- Да. Это правда. С первым мужем мы развелись в 91-м, когда полетели все советские браки. Люди, заключавшие браки в пространстве «совка», переносили основные обязательства на государство, а когда все это стало принадлежать им, вся семейная поляна ответственности, то они растерялись. Потому что по-разному вписывались в новую реальность. Почти все браки, которые были вокруг меня тогда, они рухнули. Поскольку все мои подруги женщины очень активные, мы же дружим с социально близкими, то они все очень сильно оторвались от мужей. И те, кто вовремя не развелся, они пришли к катастрофической ситуации, когда мужей надо было то ли водителями делать, то ли охранниками… Те, кто бизнесом занимался. Конечно, это кончалось для мужей запоями и комплексами.

Второй брак у нас распался из-за выборов 99-го года, потому что мой муж был в команде. Он был тогда в штабе. Он был из гайдаровской команды. Заведовал идеологией и был в службе помощников президента. Парадокс заключался в том, что не он меня втянул в политику, для него это было несколько неожиданным. И я считала, что он должен всех своих дружков порвать и так далее. Он считал, что я не так что-то делала… Я себя вела не по правилам. И меня команда гайдаровская просто «сдала» бандитам вчистую. И я считала, что… Я была очень опасным конкурентом для Михаила Задоронова, который был бывшим министром финансов. И апофеозом нашего брака была история после выборов, когда он пришел с какой-то телепрограммы. И сказал, что там был Иванов, Петров и Задоронов. «И ты ему пожал руку? Этому подонку!» - «Да». И все. Остальное было уже такое…

Антонян:

- И, тем не менее, вы сейчас общаетесь?

Арбатова:

- Да. Но я хочу сказать, что у нас с ним произошло перекрестное опыление. Я после этого долго занималась политикой. А он окончил второе высшее и получил профессию психоаналитика. И сейчас он считается звездой психоанализа.

Антонян:

- Как удачно все сошлось…

Арбатова:

- Не знаю, удачно или нет… Но жизнь вообще щедра на такие вещи. И он практически порвал с той командой. Он человек более медленных реакций. Ему нужно было время, чтобы все в нем отстоялось, чтобы он увидел это все. Он с младых ногтей с этой командой тусовал. В этой команде он был одним из немногих людей, которые ни разу не слили за деньги информацию, ни разу ничего не «распилили». Ему сейчас 62 года и он снимает квартиру. Они все ушли олигархами. Но зато он остался чистым, честным и до сих пор выглядит всех моложе и красивее. Внутренне состоятельнее и так далее.

Антонян:

- Можно понять, почему он в вашей жизни ценится. Вы до сих пор общаетесь.

А чем занимаются ваши дети?

Арбатова:

- Мои сыновья взрослые люди. Петру и Павлу в сентябре будет по 35 лет. Петр культуролог по образованию, кончил аспирантуру по философии. И занимается архнадзором. Он координатор архнадзора. С другой стороны, он главный редактор портала в интернете… Такой густоинтеллектуальный. Он называется «Четвертый Рим». Это его портал. Он его создал. Он его главный редактор. Это портал о развитии городов будущего.

Павел совершенно удивительный психотерапевт, который занимается редким направлением в нашей стране. Это регрессионная терапия. Грубо говоря, отправляет людей в прошлые жизни. И они оттуда вылезают здоровенькими. Это не маргинальная, а глубоко клиническая терапия. Одна из самых эффективных, коротких и легких. И комфортных для клиента.

Антонян:

- Насколько они похожи или отличаются?

Арбатова:

- Они монозиготные близнецы. В школе были тупые педагоги, которые их не могли различать. И были некоторые конфликты.

Мне кажется, что они такие разные. Но люди часто здороваются с одним, как с другим. Хотя у них вроде бы разный имидж. И они по психодинамике немножко разные. Был период, когда они занимались профессиональной музыкой. У них была замечательная группа «Инки». Слава богу, что она рухнула. Просто их папа – оперный певец. Кровь не водица… Я считаю, что их мозги должны были приносить пользу в другом виде спорта. И, слава богу, они жизнью своей это доказали. И тогда Петр был барабанщиком, а Павел бас-гитаристом. Они сейчас немножко поигрывают для себя.

Антонян:

- У них был пример перед глазами. В вашем творчестве последнее свое творение вы написали совместно с нынешним супругом.

Арбатова:

- Это книжка «Испытание смертью» по сценарию фильма «Испытание смертью», который мы написали для Первого канала. О великом советском разведчике, который является иконой для всей мировой разведки. Алексей Козлов. К счастью, этот человек жив и здоров. Ему удалось предотвратить гонку ядерного вооружения. И, может быть, спасти планету. Очень долго объяснять, как я оказалась на этом поле разведки. И еще сложнее объяснять, почему со мной о разведке писал мой муж, который гражданин Индии, 25 лет живет в России и не берет гражданство. Потому что считает, что его родина Индия. В отличие от всех колбасных эмигрантов, которые готовы хоть тушкой, хоть чучелом присосаться к любой экономической системе более эффективной, чем на родине.

Я продолжаю писать книжки. Может, мне сейчас удастся закончить большой роман, который, кстати, тоже упирается в 90-е и кончается примерно 96-м годом. И главная героиня его – телезвезда. Такой как бы символ России. Девушка из провинции, роскошная блондинка, которая становится символом России.

Антонян:

- Когда мы сможем прочитать этот роман?

Арбатова?

- Ой, не знаю. Большой очень. Я ему сопротивляюсь, он мне сопротивляется. Он давно написан. Я просто не могу сесть и…

Антонян:

- Мы не сомневаемся, что вы победите это сопротивление. И мы сможем прочитать.

Спасибо вам большое за беседу!