Кыргызстан
+8°
Boom metrics
Сегодня:

Эксперты спорят, был ли Матиас Руст провокатором или вестником мира

Почему горе-летчик не любит общаться с прессой [радио КП]
Матиас Руст в кабине точно такой же «Сессны», на какой он приземлился на Красную площадь

Матиас Руст в кабине точно такой же «Сессны», на какой он приземлился на Красную площадь

В студии радио КП историк и политолог Сергей Станкевич и летчик-истребитель войск ПВО СССР, заслуженный летчик-испытатель, Герой РФ Анатолий Кнышев рассказали обозревателю «Комсомольской правды» Галине Сапожниковой и ведущей Елене Афониной, почему ПВО не сбили иностранный самолет.

Афонина:

- 28 мая 1987 года немецкий пилот Матиас Руст приземлился на Красной Площади. Вспомнили?

Галина Сапожникова, обозреватель «Комсомольской правды», решила отправиться в Гамбург и лично пообщаться с ним.

Мы попытаемся в течение этого часа расставить точки над «i». В этой студии собрались эксперты, которые будут обсуждать это и с политической, и с технической точки зрения.

Афонина:

- Кто же он? Юный хулиган или герой? Провокатор? Почему этот человек не любит общаться с прессой?

Сапожникова:

- Прессе он не доверяет. К нему несколько лет назад зашли немецкие журналисты. Он пустил их в свой дом. Они сняли каждую вазочку, ниточку в его доме и потом все начали анализировать с точки зрения психоанализа. И начали ставить диагнозы. Это его очень обидело.

Кто он? Мы общались два дня. И это было два разных Матиаса Руста. В первый день это был очень сухой, корыстный, подтянутый немец. Общались мы небескорыстно. Он сразу установил гонорар. Сказал, что этим он зарабатывает на жизнь. И, надо сказать, он, правда, не сделал никакого состояния на той истории. Он достаточно скромно живет.

Было еще более странным, когда попросили его принести фотографию. Он принес альбомчик. Матиас с соской, у материнской груди, в ползунках… Это было очень по-немецки. И совершенно изменилось впечатление, когда мы поехали на летное поле. И, понимаете, там происходит нечто. У него начинают расширяться ноздри, зажигаются глаза. И это становится совершенно другой человек. Мы садимся в кабину точно такой же «Сесны», на которой он прилетел в Москву. Он вставляет ключ… Думаю, мы взлетаем, а я без шлема… Он это видит, фиксирует. И несколько раз я себе задавала вопросы, романтик он или супершпион? И меня интересовало, как человек воспользовался этим шансом, который ему жизнь дала? Было ощущение у нас из Москвы, что он свою жизнь зря растранжирил. Сделать такое в 19 лет, это же фантастический взлет можно было бы потом сделать… А человек сначала зарабатывал игрой в покер, потом он какой-то где-то финансовый аналитик. Карьеру не сделал. В университет учиться не пошел. Семьей не обзавелся. Детей нет. И вдруг в конце второго дня общения я прихожу к выводу, что это совершенно другая философия. Каждый из нас бежит за своим счастьем. За мечтой. У человека была мечта. Причем, он настаивал: была мечта прорубить стену между Востоком и Западом, прилететь в Москву, сказать Горбачеву, что он его поддерживает. Он это сделал. И он искренне считает, что все сделал правильно. Он осуществил главную мечту своей жизни. И он больше никуда не спешит, как мы.

Мне это страшно понравилось. И я даже в фильме, который мы сняли по итогам этой поездки, я так и заканчиваю словами, что, скорее всего, это романтик, который сделал то, о чем можно было мечтать только когда тебе 18 лет.

Афонина:

- Как мальчишки Советского Союза, которые в 10-14 лет бежали помогать детям Южной Африки спасать их от голода. И истреблять проклятых империалистов.

Сапожникова:

- Думаю, да.

Афонина:

- Вопрос вот… Когда он приземлился, сел, прилетел на Красную Площадь, поняли, что произошло? Кто это? Интересно, кто первый подошел к нему и спросил: парень, ты откуда? Как ты сюда попал?

Сергей Станкевич

Сергей Станкевич

Фото: Иван ПРОХОРОВ

Станкевич:

- Подошли те граждане, которые гуляли в тот момент по площади. И именно с ними он беседовал. Всего лишь 15 минут, после чего его препроводили на Лубянку, которая тогда еще была Площадью Дзержинского. А версий возникло сразу две. Они обсуждались почти все эти 25 лет. Первая, что это было организовано НАТО, немцами конкретно. И ими все это тщательно было спланировано. А вторая – это сделал Горбачев, чтобы ускорить перемены в своем ближайшем окружении. Главная опасность была от военных. И от Генштаба. Ее надо устранить и нейтрализовать. И они специально дали сами себе повод. И потом поменяли и министра обороны, и практически полностью Генштаб.

Афонина:

- 19-летний подросток… Не самая глобальная кандидатура для таких целей… Сколько он на тот момент налетал?

Сапожникова:

- У него было сто часов. Сорок часов нужно было для того, чтобы получить лицензию, пятьдесят он налетал до Исландии, до Норвегии, до Финляндии. И оставшиеся десять – на пути из Финляндии в Москву.

Афонина:

- Просто новичок! И доверить ему такую политическую миссию! Акцию!

Станкевич:

- Согласен. 25 лет – значительный срок и много новой информации. После того, как пришел к власти Ельцин, с которым я достаточно близко работал, никаких следов спецоперации с нашей стороны не было обнаружено. За это время уж кто-нибудь, а вовлечено должно быть много людей, проговорился бы, написал бы какие-нибудь мемуары, книгу. Никаких следов.

Видно, что наши тут ни при чем. А вот насчет немцев, я бы такого уверенно не говорил. В 92-м году был в гостях Гельмут Коль, который считался личным другом Бориса Николаевича Ельцина. Он принимал его в «Завидово». Потащил его в русскую баню. И, слава богу, все обошлось. Визит в баню для германского канцлера не закончился фатально, слава богу. Страшно даже представит себе последствия. Но в ходе одной из бесед ему был задан вопрос про Матиаса Руста. И отвечал он уклончиво. Дескать, история давняя. Парень нестабильный. И что там вспоминать. Однозначного нет, что «нам этого не нужно было» не прозвучало. Можно сделать вывод, что, может, это было использование дилетанта втемную, как говорят специалисты спецслужб. Сейчас даже фильм снимают, как используют дилетантов.

87-й год. Рухнула берлинская стена в 89-м. Конечно, немцы должны были готовиться к тому… Признаков много было. Трещала по швам ГДР. Вполне вероятно прогнозировались воссоединение Германии. И как поведет себя огромный Варшавский договор, Советский Союз, было непонятно. Может, им хотелось как-то нас протестировать. Это из области догадок, еще раз говорю. Но есть некоторые признаки того, что могло быть использование дилетанта втемную. Кто-то, кто его обучал летному делу, кто его консультировал перед вылетом, видимо, подводил его к этой идее, подталкивая к этой мысли. Напрямую не выдавая инструкций. Почему я так думаю? Больше года он провел у нас в тюрьме. Наверняка его допрашивали специалисты из тогдашнего КГБ. Не исключено, что был, в том числе, и наркотический допрос, что практиковалось в то время, когда «сыворотка правды» применялась. И если бы он был каким-то суперагентом, конечно, все бы из него вытащили. Ничего подобного не было. Скорее, использование дилетанта втемную.

Афонина:

- А что вы нам скажете? Как с технической точки зрения такое было возможно?

Кнышов:

- Я согласен с теми версиями, который приводит Сергей Борисович. В рамках этих версий можно по-разному смотреть на состояние войск ПВО страны, в том числе и натовской системы ПВО страны. Потому что в тот период стена занавеса существовала. И охрана границ строго контролировалась первыми лицами государства.

Я летчик-истребитель ПВО страны. Службу начинал в Севастополе, где основные участники натовской системы – это Турция была. И именно с этих южных границ постоянно нарушение происходило. И то, что произошло нарушение или проверка нашей системы ПВО, это вполне возможно. И дилетанта подготовили специально. С тем налетом возможно выполнять такие маршрутные полеты. Мы смотрим погоду. Погода, как и сейчас, была облачная.

Без каких-то навигационных средств, радионавигационных, невозможно сюда выполнить полет. Потому что лететь за облаками без средств элементарных, обязательно должны быть приборы. За облаками невозможно вести визуальный контроль. И когда он вам говорил, что «я смотрел какие-то карты», на мой взгляд, в облачности это просто невозможно. Следить за картой, за пилотированием самолета, потому что в облаках – это особый метод пилотирования. Особенно по приборам. И на этот счет могли быть еще какие-то приборы. И когда я увидел снимок в газете, мне бы немножко левую часть посмотреть этой кабины, чтобы определиться фактически, а что и по каким приборам он мог лететь?

Сапожникова:

- Вероятно, наши это бы обнаружили, если бы самолет был чем-то оснащен.

Станкевич:

- Да.

Сапожникова:

- А в вашем летном деле бывают природные самородки?

Кнышов:

- Он хорошо летал. А дальше жизни нет. Это ни тот, ни другой. Если он прекрасно летает, то он и в жизни… Это как художник. Это не может быть. Это талант. Если он талант в таком возрасте, это на всю жизнь идет. У меня громадное сомнение.

Когда вы, как ведущий сказали, герой он или нет, в России не может быть таких героев. Я это опровергаю. Героем я могу быть только. И достойно мне. Мы должны нашим зрителям показывать, кто в России герой.

Второе. Это просто террорист-одиночка. Которого долго готовили. Целенаправленно. Чтобы проверить систему войск ПВО СССР. И эта подготовка, не знаю, могли это вскрыть спецслужбы или нет, но, видимо, для широкой публики это еще… Еще лет через пятьдесят правду можно будет узнать.

По схеме маршрута, по которому он двигался… Возьмем 28 мая. Мы вышли на улицу. Дождик. Облачность. Она на высоте метров 200-300. Такая же погода была 25 лет назад. Мог ли он, выполняя полет в облаках, без средств радионавигационных систем, без связи выйти, визуально сличать пролетаемую местность с картой, которая у вас есть?

Станкевич:

- Напомню, что самолет готовился к полету над Финляндией и Швецией. В Скандинавии тоже неважная погода. Наверняка что у него было. У него был предлог, почему у него должны были быть какие-то приборы.

Тут главный не технический сюжет. Насчет того, что его сознательно готовили, как террориста, очень сильно сомневаюсь. Психофизические свойства его таковы, и явный признак нестабильной психики, что реального шпиона из него невозможно было сделать, а вот человека, который под внушением более сильной личности. Можно к какой-то идее прийти. Он явно был человеком внушаемым. И с не очень стабильной психикой.

Афонина:

- Как он пролетел?

Станкевич:

- Сочетание двух факторов, на мой взгляд. Все-таки за фасадом огромной вооруженной державы было очень много накопившихся кризисных явлений. Безалаберность, бесхозяйственности, главное – красиво отчитаться. К сожалению, армию к этому времени уже затронуло. И внезапно это вскрыл авантюрный полет Матиаса Руста. Кроме того, нельзя исключить и невероятное везение, которое бывает один раз в жизни у каждого. Видимо, те, кто его подтолкнул к этому шагу, предполагали, что он максимум до Пскова дойдет. А вот тот факт, что аж до Москвы его хватило, видимо, тут было сочетание безалаберности и невероятного везения.

Анатолий Кнышов, заслуженный летчик-испытатель, Герой России

Анатолий Кнышов, заслуженный летчик-испытатель, Герой России

Кнышов:

- Сочетание нескольких событий того времени. В то время в западных кругах проводились учения. И там накануне была катастрофа бомбардировщика. И все поисковые службы в этом районе работали. И случайно где-то зарубежные туристы выпускали шар. Непонятно, с какой целью. Говорят, якобы истребители его сопровождали. Но при сопровождении истребителей нарушителя, у них есть особый способ показать нарушителю, что он нарушитель. Мелкие покачивания и поворот в сторону, куда ему следовать. Да, скорость у истребителя в два-три раза превышала. Но они делали виражи и возвращались сюда. Если бы он не выполнял их команды, они обязаны были просто струей реактивной просто попасть в него. И он бы… Его бы сдуло.

Эти версии для дилетантов. Когда смотрим мы, специалисты, очень много вопросов, которые вскрывают состояние как зарубежных войск ПВО, так и отечественных.

Сапожникова:

- А, мне кажется, просто вы очень уязвлены.

Станкевич:

- Как профессионалу ПВО с этим сложно смириться.

Кнышов:

- Я так же в восемнадцать лет уже летал. На такого же типа самолете. Но при налете 100 часов не каждый пилот к тому времени. Не дано права ему выполнять полет.

Сапожникова:

- Меня больше изумляет позиция его родителей. Мальчику только исполнилось 19. Приехали на аэродром. Мама с папой, с младшим братом и с собачкой. Пока! Куда ты полетел? В Исландию. Лена, у тебя есть сын. Ты бы так отпустила сына?

Афонина:

- Нет.

Сапожникова:

- Мы что-то недопонимаем…

Станкевич:

- Там другие родители. Это Германия.

Кнышов:

- К современности можно. На эти площади кто выходит? Такого же возраста парни. Я бы сказал следующее. У нас в государстве должна быть какая-то линия идеологии для молодого поколения. Мы в свое время были и пионерами, и комсомольцами. Что у нас сейчас? Дайте молодежи путь! Рабочее место.

Сапожникова:

- Мальчик закончил школу. Ему очень не нравилось, что рассказывают про СССР. У него дедушка воевал в Крыму и был командиром какого-то корабля. Ему не нравилось, что говорили в школе, что все зло от Советского Союза.

Кнышов:

- У него идеология была?

Сапожникова:

- Он нарисовал конструкции, вырезал из бумаги. И ходил в Финляндии по аэродрому. Приклеивал все на борт.

Станкевич:

- Таковой в этот момент и была его психика. И именно поэтому его укрепляли в мысли, что ты должен полететь. Миссия романтическая. Ты пробьешь стену и покажешь, как нужно дружить. Вполне вероятно, что это был результат целенаправленного внушения миссии.

Любопытно. Где был в этот момент, в день полета министр нашей обороны маршал Соколов. Он был в Берлине. И руководил, в частности, совещанием руководителей стран Варшавского Договора. Все-таки предполагали немецкие аналитики высокую вероятность, что где-то в 89-90-й год кризис объединения Германии. Их страшно интересовало, как будет реагировать Варшавский Договор. Напоминаю, десятки тысячи танков на территории ГДР. Готовые к немедленному вторжению. Ну и огромные армии. И их интересовало, как будет советские воздушные войска реагировать.

Афонина:

- Мы говорили о пропаганде. И эта тема тоже поднимается Галиной. Советская пропаганда. Это плевок! Пинок! Как подавался этот полет? Нам потом рассказывали о его неудачной личной жизни, как-то этот образ все время принижался. Как вырабатывали политику, как относиться к этому?

Станкевич:

- Тогда был переломный момент перестройки. Перестройке было ровно два года. И она начиналась с мысли и с пропаганды такой, что нам сейчас все быстро удастся. Ускорение. Главный термин был. Перестройка уже начинала захлебываться. Понятно, что ускорением не отделаешься. Не ускорялась система. Начиналось ворчание консерваторов за спиной Горбачева, которые говорили, что он заходит в тупик, ситуация бессмысленная. И одна из основных опасностей, которые подстерегали в тот момент Горбачева, он это понимал, была позиция силовиков. Они очень много значили, на всех уровнях, включая Политбюро. И, видимо, в этот момент отчасти Матиас Руст стал подарком Михаилу Сергеевичу. Он себя обезопасил от возможного давления силовиков, использовав его появление на Красной Площади по полной программе.

Пропагандистски обыграна эта история Горбачевым была по-полной. Нужно углублять процесс, нужно идти дальше и, в частности, менять кадры. Потому что кадры, которые проглядели такое, не заслуживают, чтобы оставаться на своих местах.

Кнышов:

- Вопрос. Почему ПВО страны смогло допустить такое явление. И на этот вопрос должны были ответить военные, конечно. Главнокомандующий войск ПВО страны, в первую очередь. Главнокомандующий Московского округа военного. Они же все отвечают за это.

Была обнаружена цель.

Станкевич:

- Несколько раз была обнаружена.

Кнышов:

- Несколько раз. По процедуре построения самой системы, даже если вы основную выключаете, несколько дублирующих систем автоматически включаются. И вопрос: или это спланированная комплексная операция? Или что?

Афонина:

- 25 процентов нашей аудитории считает, что Матиас Руст был провокатор. И 75 процентов считает, что он вестник мира. Таковы итоги нашего разговора! Спасибо!

Смотрите фотогалерею: Уникальные фото из личного архива Матиаса Руста