Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+3°
Boom metrics
Общество11 февраля 2021 12:24

В жизнь вступает поколение "Ш"

«Шеринг-поколение» не мечтает о собственности. Подробнее - в колонке ректора СПбГУП, члена-корреспондента РАН Александра Запесоцкого
«Шеринг-поколение» не мечтает о собственности.

«Шеринг-поколение» не мечтает о собственности.

Фото: Shutterstock

Одно из любимых занятий ученых – вглядеться в лица подрастающих поколений, чтобы представить себе будущее. И я – не исключение. Вглядываюсь, грущу. На первый взгляд, они лучше нас. Но если вдуматься…

На протяжении всей истории человечества коренным был вопрос о собственности. Сколько бы ни спорили поэты и философы о смысле жизни, все равно в конечном счете все сводилось к желанию обладать чем-то своим, что можно передать детям и внукам: свой дом, свое хозяйство, свое дело…

Поэты и философы не были исключением. Пытались застолбить свою интеллектуальную собственность в книгах.

Теперь в жизнь входит поколение с новыми чертами. Его продвинутые представители о собственности не мечтают. Более того, избегают её, считая излишним обременением. Это «шеринг-поколение», поколение «Ш» - порождение шеринг-экономики, стремительно меняющей общественное сознание.

Термины, составной частью которых было слово «шеринг», вошли в нашу жизнь в конце прошлого века. Шеринг (от английского chare – «доля») обозначает совместное использование. Туристический рынок тогда начал предлагать пользователям приобрести таймшеры –пожизненное владение частью международной гостиничной сети с правом занимать купленную долю регулярно и в разных местах в течение определенного ограниченного срока. Затем появился каршеринг – специфическая форма аренды автомобилей. Быстро формировалась и целая область экономики, получившая название «шеринг-экономика». Идеология совместного потребления получила новый импульс в 2010 году с выходом книги экономистов Рэйчел Ботсман и Ру Роджерс «Что моё – твоё. Развитие совместного потребления».

Термин «шеринг-экономика» переводят либо почти буквально, как «долевая» экономика, либо по смыслу – «экономика коллаборативного потребления», «экономика сотрудничества и участия». Разумеется, в этом явлении нет ничего принципиально нового. В основе – совместное пользование чем-либо. Иногда шеринг-экономику ассоциируют с советскими колхозами, библиотеками, пунктами проката. Если к этому добавить гостиницы, общественный транспорт, акционирование корпораций и прочее, то новизна явления, обозначаемого словом «шеринг», казалось бы, и вовсе исчезает.

Однако известно, что новые термины появляются в практике либо для обозначения совершенно новых явлений, либо при именовании явлений существующих, но получивших новые качества. Сегодня можно полагать, что шеринг-экономика – все же не новое название проката, а особая модель бизнеса, которая своим особым качеством обязана рождению и развитию онлайн платформ. Современный шеринг – порождение информатизации, устраняющий в традиционном прокате ставшие излишними архаичные технологические цепочки.

И если первоначально шеринг подразумевал как владение, так и пользование, то постепенно акцент начал все больше смещаться к последнему. Пользование становится стержневой идеологией нового образа жизни.

Шеринг-экономика растет динамично. В 2013 г. объем мирового рынка шеринга оценивался в 15 млрд. дол, к 2025 году этот показатель по прогнозам вырастет до 335 миллиардов долларов, устремляясь по объемам к традиционной экономике.

Апологеты шеринг-экономики подчеркивают ее преимущества в разных аспектах – экономичность (требуется меньше производить автомобилей, велосипедов, самокатов, домов, и значит, сберегаются ресурсы), экологичность (меньше выбросов в атмосферу в связи с сокращением производства), удобства, расширение свободы (человек не привязан к одному месту жительства, загородной недвижимости) и др.

Однако, как правило, ими игнорируется еще один важный аспект, который должен учитываться при осмыслении будущего. Речь идет о том, что шеринг позволяет сегодня миллионам людей именно не владеть благом и при этом пользоваться им. Эпоха модерна в плане потребительского поведения характеризовалась тем, что люди стремились приобретать дома, квартиры, автомобили, дачи, строительные инструменты (даже если они требовались для одноразового использования).

Вещизм был фундаментальной идеей американской культуры, драйвером экономического роста, а затем и мирового лидерства США. Американская свобода означала в первую очередь возможность заработать и купить желаемые вещи. Да и в СССР, где эпоха модерна отличалась, в числе прочего, тотальным дефицитом, «достать» что-то и владеть им было, кроме всего, еще и маркером социального статуса, возможностей, благополучия.

Развитие общества потребления подорвало эту модель поведения. Во многих сферах производства произошел поворот к намеренному ухудшению качества, уменьшению долговечности продукции. Это касается одежды, спортинвентаря, автомобилей и многого другого. Теперь люди меняют автомобиль каждые три года не только потому, что появляются новые и более привлекательные модели, просто старыми пользоваться становится невозможно. Они ломаются к концу гарантийного срока.

В эпоху постмодерна шеринг оказался востребованным, поскольку дал потребителям возможность пользоваться различными благами и при этом не быть обремененным теми проблемами, которые связаны с долгосрочными отношениями, в т.ч. – с вещами. Личный автомобиль нужно страховать, платить за парковку, проводить техобслуживание, ремонтировать, а каршеринговый автомобиль можно использовать в течение 1-2-х часов. И далее, уплатив за его аренду по системе электронных платежей, забыть о его существовании. То же с велосипедами, самокатами и т.п., которым не нужно искать место в квартире, очищать от грязи, смазывать. Загородный дом проще арендовать на лето, чем вкладывать время и средства в его строительство, далее быть привязанным к этому месту на много лет, ремонтировать, обслуживать.

«Любишь кататься – люби и саночки возить», – говорили нам родители. Поколение «Ш» такие поучения уже не воспринимает.

Шеринг все шире вторгается в самые разные сферы жизни людей. По сути дела, различные формы отношений мужчин и женщин – «гражданский брак», «гостевой брак», «свободные отношения» - это не что иное как шеринг, т.е. пользование благами без обременения «излишними» обязанностями. Это было и раньше, но порицалось обществом, считалось аморальным. Теперь становится нормой.

В наше время идеология шеринга все глубже проникает во все поры общественного сознания.

Шеринг маркирует фундаментальный сдвиг в ценностной системе и поведенческой стратегии современного потребителя. Раньше потреблению блага как правило предшествовало приобретение вещи во владение. Шеринг открыл для потребителя возможность разорвать веками существовавшую функциональную связь: собственность-владение-потребление. Если пользу от блага можно получить без владения им, то все чаще стоит ограничиться только конечным элементом этой триады. Доступность тех или иных благ начинает в значительной мере меньше, чем прежде, лимитироваться доходом. И это открывает головокружительные перспективы.

Получающий долю в сфере услуг потребитель получает социальный статус (social sharing) с помощью маркеров, внешних атрибутов, его символизирующих: престижная машина, загородный дом, яхта, дорогой костюм и т.п.

В итоге приобретение вещей для молодежи, сформированной в новой реальности под знаком шеринга, перестает быть жизненной целью. Можно арендовать на сутки роскошную виллу и устроить там прием, подъехать на деловую встречу в дорогом прокатном авто, надеть взятый напрокат смокинг и захватить с собой на один вечер эскорт-красавицу.

На известный вопрос Эриха Фромма «Иметь или быть», шеринг-экономика предлагает свой ответ – не иметь и не быть, а «пользоваться и казаться». Судя по стремительному росту числа пользователей шеринг-услугами, он оказался весьма популярным.

Казалось бы, старшим поколениям нужно смотреть на «генерацию Ш» и радоваться. Но что-то сдерживает. Новая идеология превращает весь мир в огромный пункт проката: шеринг-вещи, шеринг-статус, шеринг-любовь и дружба, шеринг-дети, шеринг-родина…

Похоже, в этой системе ценностей и ценностей как таковых не остается. Куда-то исчезает своя история, своя культура, свой народ, свои корни, свое место в жизни… Возможно, за нашей старомодной тягой к вещам, нещадно высмеиваемой и презираемой бунтарями разных эпох вплоть до диогенов античности, кроется нечто большее, чем ничтожное мещанство? – Полагаю, над этим все же стоит подумать…