«Пока болела, дочь продала квартиру». Как 76-летняя пермячка осталась без крыши над головой

В съемной комнатке бездомная пенсионерка старалась поддерживать уют и чистоту.

Фото: Андрей МАТЛИН

- Когда меня выписали из больницы, где я лежала после приступа астмы, я пошла к себе домой, от усталости еле на ногах держалась, кое-как поднялась на 5 этаж пятиэтажки, - рассказывает пермячка Вера Бондарь. - Хотела открыть дверь своей двухкомнатной квартиры, а ключ не подходит - кто-то, как я поняла, в ней замки поменял. Стояла оторопевшая, потом догадалась позвонить соседке. Та сказала, мол, твоя дочка тут приезжала, видимо, она твою квартиру и продала. Кое-как я дозвонилась до своей давней подруги, и та согласилась приютить меня на пару дней. А потом пришлось на свою пенсию снимать комнатку. Но теперь и из нее выселяют.

Теперь мама видит дочку только на фотографии. . Фото: семейный архив.

«Куда девать пожитки, ума не приложу»

Как становятся БОМЖами – лицами без определенного места жительства? Все по-разному. История 76-летней пермячки Веры Бондарь такая.

- Я обо всем расскажу без утайки! - говорит она. - Может, кому-то моя наука впрок пойдет. Ну, или место в приюте хоть получше предложат после вашей публикации.

Пока мы с ней разговариваем, Вера складывает в сумку нехитрые пожитки в своей комнатушке, в которой до последнего времени старалась поддерживать идеальную чистоту. Но двухэтажный ветхий дом на улице Куйбышева, в котором она ее снимала, попал под снос, и его обитателям предложили освободить помещения. Думала она думала, да и попросилась в социальный приют.

В приют много вещей с собой не возьмешь.

Фото: Андрей МАТЛИН

- Я эту комнату за 3 тысячи снимала у знакомой, - говорит она. - Теперь вот стала звонить по объявлениям – дешевле 7-8 тысяч никто жилье не сдает. А у меня пенсия всего 8 тысяч 400 рублей. Да сколько еще на лекарства уходит – я ведь хронической астмой болею. Вот я и пошла в приют для бездомных - в центр социальной адаптации. Деваться-то некуда. Там мне сказали, что приютят меня на время и поставят на очередь. Как она подойдет, выпишут путевку в богадельню в каком-нибудь районе края. А пока будут кормить раз в день и выделят койку. И предупредили, что за это станут удерживать 75 процентов пенсии. А вот куда я дену холодильник, газовую плиту и другую мебель и пожитки, которые нажила, ума не приложу. Видимо, выбросить придется.

В советское время вязала шапки и шарфики на продажу

Еще в советское время Вера Николаевна, работая воспитательницей детсадика, умудрилась накопить на двухкомнатную кооперативную квартиру. По вечерам вязала шапочки и шарфики, а по выходным продавала их на рынке.

- Предпринимательством в советское время я занималась легально, - говорит она. - Покупала патент на год за 340 рублей – это почти зарплата директора предприятия по тем временам. Вязала ежегодно по 100-150 комплектов шапок и шарфов, да продавала их по 20-25 рублей. В детсадике коллеги потом удивлялись: покупаешь квартиру и даже денег взаймы ни у кого не просишь.

Чтобы накопить на квартиру, мама с дочкой торговали на рынке. Фото: семейный архив.

В начале 2000-х годов двое повзрослевших сыновей потребовали у пермячки выделить им долю, чтобы заняться бизнесом. Оба тогда уже ушли жить к супругам.

- Я продала квартиру, разделила деньги на 4 части, - вспоминает пенсионерка. – Две сыновьям отдала, на остальные мы с дочкой комнату купили. И стала копить на новую квартиру. Дочка на меня тогда обижалась, мол, думаю только о ее братьях, а на нее мне наплевать. А я ей отвечала, что, наоборот, все мы только о ней и заботились. Однажды вот мой старший ездил от школы на экскурсию по Золотому Кольцу. И привез подарки только ей, младшенькой сестренке. Я дочке пообещала: и на вторую квартиру быстро накопим, если не будем лениться. Она сказала, мол, ладно, только ее на меня запишешь, чтобы братья больше ни на что претендовать не могли. И я согласилась. Сыновья-то свою долю, что и говорить, по ветру пустили. Один отдал деньги под проценты, и те пропали. Другой купил машину, чтобы заниматься частным извозом. Но она быстро сломалась и так и поржавела под окном в их дворе.

Альбом с фотографиями - все, что осталось от прошлой жизни. Фото: семейный архив.

«Дочь познакомилась по соцсетям с парнем из Березников»

Как рассказывает Вера, новую двухкомнатную квартиру она купила не в Перми, а в Березниках.

- Это дочка предложила туда переехать, - говорит она. – Как потом выяснилось, она по соцсетям познакомилась с парнем из Березников. Дочь нигде не работала, а сидела только и высматривала что-то в своем компьютере, ну, вот и высмотрела себе суженого. В Березниках я отремонтировала новую квартиру, заменила сантехнику, поставила пластиковые окна. Крутилась, как могла. Откладывала пенсию, подрабатывала в газетном киоске, а дочь по-прежнему сидела дома с пивом и сигаретами. Потом она родила мне внучку. Папу девочки я видела пару раз, а уж его родителей - ни разу. Дочка скрытная была, говорила, мол, ни к чему тебе это, мол, алкоголики они все. А потом я в первый раз попала в больницу. Вернулась домой - ни дочери, ни внучки, ни их вещей. И телефон дочка не брала. Потом через сыновей кое как выяснила, что она уехала в Пермь и номер телефона поменяла. А через год вот во второй раз я попала в больницу. И тоже мне был приготовлен сюрприз – дочь меня квартиры лишила. Сыновья меня приютить не смогли. У моего старшего двое моих внуков подрастает, они вчетвером живут в двухкомнатной квартире. А второй развелся и живет сейчас у сожительницы.

«Про дочь и внучку знаю только понаслышке»

- И что, так вы и не общались больше с дочерью? – спросили мы Веру Николаевну.

- Я про нее если и знаю что-то, то только понаслышке, - призналась она. –Мне вот удалось разузнать, в какой садик она мою внучку водит, купила корзиночку с пирожными и стала их караулить, - говорит она. - А когда подкараулила, дочь быстро-быстро за руку внучку мимо меня потащила. И даже не поздоровалась. И на суде мне ни слова не сказала. Номера телефонов она постоянно меняет.

Как выяснилось, Вера Николаевна подавала на свою дочь в суд – на алименты.

- Присудили ей выплачивать мне по 800 рублей, но и этих денег я не видела, - уверяет она. – И приставы руками разводят. Как мне сказала мама одноклассницы дочери, которую я случайно на улице встретила, та сейчас подрабатывает тем, что маникюр у себя дома делает. А уж легально или нет – этого я не знаю.

Как получилось, что они с дочерью стали чужими людьми? Этого Вера Николаевна объяснить то ли не может, то ли не хочет.

- Может, и впрямь я мало уделала детям внимания, - вздыхает она. – Но ведь одной с ними троими крутиться приходилось. С мужем мы душа в душу жили, но недолго. Познакомились совсем еще детьми на сенокосе в колхозе. Меня туда послали от детсадика, а его от «Гознака», где он работал. Он мне подарил большой букет земляники, которую сам насобирал. И я влюбилась. Медовый месяц мы в Риге провели, пили рижский бальзам, валялись на пляже и мечтали, что у нас в доме будет много детей. И со смехом фантазировали, как они будут ухаживать за нами, когда мы станем старичками. Но когда дети были еще маленькие, в лихие 1990-е годы, он работу потерял и ушел путейцем на железную дорогу. Там и погиб в какой-то пьяной драке. И я осталась одна. А теперь вот еще – и без крыши над головой. Хоть бы поскорей мне путевку в какой-нибудь приют дали.

- Я ничего комментировать не буду, - сказал нам младший сын Веры Николаевны. - Правды днем с огнем не сышешь, и я не буду оценивать, кто в этой истории прав, кто виноват. Мы с супругой сейчас пытаемся найти для мамы какие-то варианты, чтобы она смогла снять комнату подешевле.

До дочери Веры Николаевны нам не удалось дозвониться, но мы всегда готовы выслушать ее.