Британский медицинский журналист: "Сердце свиньи способно любить так же, как и человеческое"

Успех хирурга Кристиана Барнарда, пересадившего сердце, - это воля случая

"Даже пересаженное сердце способно любить". Эти слова сказал всемирно известный кардиохирург Кристиан Барнард, умница, везунчик, вошедший в историю медицины. В 1967 году Барнард первым провел трансплантацию сердца. К пятидесятилетию знаменитой операции медицинский журналист Томас Моррис выпустил научпоп «Дело сердца», в котором собрал 11 ключевых операций в истории кардиохирургии. В этом году в «Бомборе» вышел русский перевод книги, подоспевший к другому значимому событию: первой аналогичной операции, проведенной в СССР в 1968 году.

Корреспондент «КП» поговорила с автором книги.

- Томас, в начале книги вы пишете, что все кардиохирургии - психопаты. Это сказано для красного словца или нет?

- Нет, почему. Я впервые услышал про кардиохирургов-психопатов, когда прогуливался по университетской клинике с одним моим знакомым, довольно известным врачом. Мы шли-шли, и он вдруг говорит: "Томас, а что бы тебе не написать про кардиохирургов. Это интересно, мы ведь такие психи". Я засмеялся, думал, что это шутка. А потом в «Вестнике королевской коллегии хирургов Англии» наткнулся на исследование. Оно прямо так и называлось: «Хирурги - психопаты?». Авторы исследования оценили 172 хирургов на наличие у них признаков психопатии и хирурги показали самые высокие результаты, уступив только педиатрам.

- Интересно, почему так.

- Существуют какие-то критерии характерных признаков психопатии, среди которых - «Макиавеллевский эгоцентризм», «Влияние на людей», «Черствость». Конечно, все это в наличии. Только полностью уверенный в себе человек может взять в руки скальпель и сделать разрез на сердце. Когда хирург перерезает аорту - пациент уже полностью от него зависит.

- В России есть такой мем, называется «британские ученые установили». Как только появляется это словосочетание - жди какой-нибудь фигни.

- Да, а вот теперь вышла книга от британского медицинского журналиста…

- Именно. Как отличить хорошую работу медицинского журналиста от плохой?

- Это очень сложный вопрос, и я не знаю, как на него ответить. Когда я писал - то опирался на академические журналы, которые пишутся врачами и для врачей. Я уходил в самое темное подбрюшье отрасли, поговорил с двадцатью самыми уважаемыми кардиохирургами Великобритании, не считая кучи врачей общей практики. Ну и к тому же у меня жена - анастезиолог. Я ей показывал каждую главу, понимая, что нужно писать человеческим языком, но не слишком упрощая.

- Когда читаешь вашу книгу, понимаешь, что успех хирурга Кристиана Барнарда, пересадившего сердце, - это воля случая. В 1967 году на низком старте стояли три хирурга и ждали удобного пациента. И вдруг их обошел какой-то никому не известный Барнард из Южной Африки.

- В медицине вообще-то не редкость, когда весь мир ждет результатов от одного ученого, а открытие совершает другой, про которого вообще никто не знал. Про Бернарда - самый распиаренный случай, но не единственный. Скажем, был еще случай о первой операции на сердечном клапане. Тогда три группы врачей проводили независимые исследования, но поскольку ничего не слышали друг о друге, то сделали открытие с разбросом в несколько месяцев, хотя каждый думал, что будет первоткрывателем.

Томас Моррис выпустил научпоп «Дело сердца»

- Как вы думаете, почему именно Барнарду удалось первому совершить пересадку сердца?

- Барнард хотя и был неизвестным врачом, но учился у светил кардиохирургии, в США. А Америка была центром кардиохирургии. Потом он переехал в ЮАР и его учителя, вдохновленные им, купили шикарное оборудование, чтобы он мог проводить любую операцию… Кстати, он в ЮАР прочел о двухголовой собаке, созданной вашим профессором Демиховым. Так впечатлился, что сделал такую же собаку... Так что, Барнард в некотором смысле - ученик Демихова.

- А мне кажется, он феноменальный везунчик. Во-первых, он всех обошел, когда первым провел операцию. Во-вторых, его второй пациент прожил дольше других, больше года, в то время как у его коллег пациенты умирали один за другим.

- Это правда. Второго пациента Барнарда даже фотографировали за плаванием. Он жил, гулял вел полноценную жизнь и так продолжалось больше года. Конечно, удача важна, ведь если ты делаешь что-то революционное, но теряешь на операционном столе пять или шесть пациентов - безусловно, возникнет вопрос, а надо ли продолжать? Я думаю, успех Бернарда в том, что он хорошо выхаживал пациентов. Самое сложное в первых операциях на сердце была не сама операция, а то, как позволить пациентам выжить после нее. Тогда не существовало нормальных лекарств, которые могли бы защищать иммунную систему, коллеги Барнарда не так тщательно планировали каждый этап операции, не сильно зацикливались на послеоперационном периоде. Подхватив обычную простуду, пациент умирал в мучениях. К тому же такие операции проводились только самым больным людям, которых в принципе было непросто выходить. Барнард вел себя по-другому. Он тщательно выбирал пациентов, был очень точен в планировании этапов лечения. За его успехом стоят навык и планирование.

- То есть, волю Бога вы отрицаете?

- Да, скорее, это удача.

- Томас, в своей книге вы человеческим языком объясняете то, что делал профессор Барнард и другие ученые. Насколько сложно было раскопать эту информацию?

- Очень сложно, учитывая, что информации о жизни людей в белых халатах - вообще очень мало. Есть какие-то научные издания, в которых написано птичьим языком для специалистов. А для нас, простых смертных, про выдающихся докторов почти ничего не пишут и не издают. Я впервые об этом подумал еще двадцать лет назад когда посмотрел документалку про одного американского врача. Меня удивило, что простым людям об этом человеке вообще ничего не известно, кроме того, что он в пятидесятые был хирургом.

- Я ждала появления имен российских специалистов, но помимо упоминания двух-трех фамилий - вообще ничего не нашла. Вы хотите сказать, что наши кардиохирургии не котируются?

- Ох, нет, конечно. Советские ученые внесли колоссальный вклад в развитие мировой кардиохирургии. Но здесь мы сталкиваемся с проблемой, о которой я только что говорил. Книги о ваших ученых вообще не издаются за рубежом и никак не переведены на английский. Я собирал информацию о Демихове, о Колесове, о Брюхненко вообще по крупицам. Вот, к примеру, я упомянул профессора Демихова, который первым, задолго до американских специалистов, пересадил сердце собаке. Но единственная книга о Демихове на английском вышла в шестидесятых годах. А сейчас и того нет. Ну или вот еще ваш ученый Василий Колесов был единственным хирургом в мире, который выполнил шунтирование. Очень интересный человек, он лечил людей в блокадном Ленинграде. У тех, кто выжил после блокады, - развивались сердечно-сосудистые заболевания. Своей первой пациентке Колесов сделал шунт в 1964 году и потом регулярно проводил такие операции. И никто об этом много лет вообще ничего не знал. Но тогда это можно было хотя бы понять, это было время холодной войны…

- Что было для самым удивительным, когда вы работали над книгой?

- До начала работы над книгой я сам не понимал, как это было сложно - оперировать внутри сердца. Чтобы делать это, сначала нужно было остановить сердце. Для этого применяли разные методы: замораживали тело, чтобы оно полностью остыло, потом - применяли аппараты калия. И, пожалуй, самое удивительное - это аппараты искусственного кровообращения. В этом смысле на меня произвело впечатление описание работы тоже вашего ученого Сергея Брюхоненко. В 1925 году он устроил перед коллегами демонстрацию прибора, который назывался «автожектор». Это была такая штука - два насоса, имитирующие работу сердца, соединенные с легкими убитой собаки, и все это дело перекачивает кровь через отрезанную голову собаки. Причем, голова реагирует на раздражители. Когда Бернард Шоу узнал про этот эксперимент, он сказал: я хочу, чтобы мне отрезали голову и я диктовал пьесы, и книги. Мне тогда не придется тратить время, чтобы раздеваться, одеваться, есть и что-то там еще такое.

- В своей книге вы описали 11 ключевых операций в истории кардиохирургии. Какая операция должна стать двенадцатой?

- Вы имеете в виду, какие задачи стоят над кардиохирургией сейчас? Я пытался выяснить это, но когда разговаривал с кардиохирургами, они не могли мне внятно ответить. В принципе, карта заполнена и пустых пятен не осталось. Мне говорили о высокотехнологичных операциях через крошечные надрезы. Уже сейчас сердечные клапаны можно протащить при помощи лапароскопических операций. В будущем надрезы станут меньше, а операции сложнее.

- А как же печатание органовна биопринтере? Это разве не следующий шаг?

- Вот-вот, тот же вопрос я задал главе Британского центра трансплантации. Он засмеялся и сказал, что при нашей жизни такое сердце точно не напечатают. Но лет через шестьдесят - возможно. Тогда же он сказал и о том, что это породит проблему. Доноров сердец уже сейчас не хватает, а в будущем эта услуга станет очень даже не для всех. Одним из выходов может стать разведение специальных животных, например, сейчас запад работает над выведением свиней, у которых сердечная ткань не видима для нашей иммунной системы. Сердце такой свиньи человеческий организм не будет отторгать, и это может стать путем решения проблемы.

- А можно ли любить свиным сердцем?

- О господи. Вспомните слова Барнарда про пересаженное сердце. Пока я работал над книгой, пытался понять, почему способность любить связывали именно с этим органом. И так и не понял, если честно. Столетиями люди не понимали, зачем нужно сердце, но очень рано, еще древними греками, было замечено, что это первый орган, который формируется у человека при зачатии и последний орган, который умирает... Столько таинственности было вокруг него, что из-за этой таинственности сердцу приписали самое высокое, что есть в жизни.