Крест Атласова

Крут был характером Атласов, мог обернуться даже жестоким, но все ради дела

Который день я сидел с вулканологами в поселке Ключи, что на берегу реки Камчатки, и с бесплодной надеждой глядел в сторону Шивелуча, самого северного из камчатских вулканов. А вулканологи и вовсе извелись: громадный вулкан, в чьем основании без затруднений и вся Москва разместилась бы, дрожал, будто в угрожающем нетерпении, обещая в любую минуту мощный выброс, а подобраться к нему - никак. Нет к нему никакой дороги, кроме вот этой, по воздуху. А лететь не пускают: слишком низкая облачность и плотный туман… Наверное, от безысходности один из вулканологов и говорит: «Поехали съездим к устью Крестовой…» Мне было все равно, и я даже не спросил зачем. Он сам сказал: «Там когда-то Владимир Атласов крест водрузил… Это был день присоединения Камчатки к России». И мы поехали. Благо ехать-то - рукой подать.

Позже, уже в Москве, в историческом архиве я нашел и надпись, на том кресте вырезанную: «7205 году, июля 18 дня, поставил сей крест пятидесятник Володимер Атласов с товарищи 65 человек». Стояло тогда жаркое лето 1697-го…

Жизнь этого человека была исполнена приключений, которых сам он отнюдь не искал, и верного служения родине. Крут был характером Атласов, мог обернуться даже жестоким, но все ради дела. Себе богатства не стяжал, другим, ежели по закону, добывать не мешал. Короче - кто любил его, а кто ненавидел.

Из дома родного, из Великого Устюга, бежал он в Сибирь, гонимый скудностью прежней жизни, а еще и желанием повидать земли другие. Ну и, конечно, обрести все же какой-то достаток. Был Атласов кряжист, широк в кости, силен медвежьи, ловок с оружием - саблей и топором, как говорили, владел с умением редкостным.

Осел было в Якутске, а там слухи - один за другим - земли богатые, через хребет только перевалить и другой, пониже, а далее по реке Тигилье в земли камчатские выберешься. Зато там - и зверь пушной, и реки рыбные, и земля сама по себе богатая, щедрая. Убедил Атласов воеводу якутского Михайлу Арсеньева, снарядил тот ватагу в 120 человек, отправил на поиск новых землиц.

Только местные народы совсем того не хотели, с оружием встретили незваных гостей, многих побили, но и Атласов оказался мудрым воителем: местный люд непрерывно воевал меж собой, и некоторые, увидев силу пришельцев, охотно пошли в союз с ними против своих старых врагов. Атласов очень умело этим раздором воспользовался, одержал верх уверенно, собрал богатый ясак мехами и направился по западному побережью Камчатки на юг. Другую же часть своего отряда под началом Луки Морозко направил к Восточному океану - Тихому. Первым из русских Атласов прошел по реке Камчатке до самых низовий и позже в записках своих замечательно рассказал об увиденном - описал множество острожков, встреченных по пути, народы местные - как выглядят и чем живут. Вот, к примеру: «А вышеописанные иноземцы державства никакого над собой не имеют… А юрты у них зимние земляные, а летние на столбах… А ходят в те юрты по лестницам…» Описал увиденные земли как человек наблюдательный, умеющий передать свои впечатления и сознавая, какую ценность эти его записки имеют. Почти до самого юга Камчатки добрался Атласов и через два года вернулся в Анадырь - с большим добавлением в казну государеву. Всего 15 казаков из тех, что пошли, с ним остались…

С обретенным пушным богачеством якутский воевода отправил первопроходца в Москву, и там «скаски» его попали в руки царю Петру - и тот возрадовался, возгордился такому походу дотоле не известного ему человека. Царь поверстал Атласова казачьим головою в Якутск.

И снова в поход, уже по своим старым следам - из Якутска в Анадырь, почти полгода отняла эта дорога: Петр направил Атласова, видел, что в той стороне лежат новые пути в сопредельные страны, в Америку. На Камчатке Атласов стал полным правителем, вершил дела твердой рукой, и многих казаков такое правление возмущало, толкало на сопротивление. Сместили его, заставили бежать в Нижне-Камчатский острог в надежде за его стенами перезимовать. А не получилось… Взбунтовавшиеся казаки настигли ночью его и жизни лишили…

А крест тот, на окраине русской земли вкопанный, на речке, в ту честь Крестовой и названной, долго еще стоял.