Дважды Герой Советского Союза Алексей Леонов: Коньяком мы себя никогда не успокаивали! Нам был запрещен алкоголь!

Алексей Леонов рассказал как проходили съемки кинокартины

Фото: Михаил ФРОЛОВ

В рабочем кабинете Алексея Архиповича много фотографий. На той, где космонавт встречается с генсеком Брежневым, мне кажется заметно легкое сходство Леонова с актером Евгением Мироновым: похожая улыбка, такой же лучистый взгляд.

- Алексей Архипович, а как вы сами считаете, Миронов внешне похож на вас?

- Я думаю, нет - это плод твоего воображения. Хотя… - Алексей Архипович задумывается. берет с журнального столика черный маркер, альбом с актерскими фотопробами, находит портрет Миронова в подшлемнике, уверенной рукой проводит линии… И сходство действительно обнаруживается.

- Ну вот, другой человек, - улыбаясь, говорит он и перелистывает страницу. - Теперь смотрим, Светлана (жена Алексея Леонова – прим. автора). Она именно такая и была, как ее играет в фильме Светлана Урсуляк. Паша Беляев – Хабенский. Хорошо подобран. Елена Панова – Татьяна Филипповна, жена Паши. Елена блестящая актриса, и, вообще, необыкновенный образ. Владимир Ильин. Он хороший актер, но по сравнению с Королёвым немного полноват. Важно, что актер ухватил важные детали.

Евгений Миронов исполнил роль Алексея Леонова

- Какие?

- Было так. Королев проводит совещание, сидит, слушает. Кто-то опаздывает, заходит, Королёв молча, одним коротким движением кисти ему – мол, проходи, садись. Один жест, который характеризует человека. Не каждому так можно сказать - только свои поймут и не расценят это как пренебрежение, неуважение. Это первое. Ценит время – это второе. Отлично смотрится в роли Гагарина Валентин Кузнецов – лучше, чем в других фильмах о Юре.

- Когда вы читали сценарий фильма, какие замечания были?

- Сколько я «блох» из него выловил… Например, в сценарии радиообмен: «Заря», это я, «Алмаз». Объясняю им: есть четкое «Заря», я «Алмаз», а не «это». Я убираю, они опять вставляют «это».

Или такая сцена. За месяц до нашего старта запустили точно такой же корабль в автоматическом режиме. Но при заходе на посадку он взорвался, потому что два сигнала из ЦУПа наложились друг на друга и выдали команду на подрыв объекта.

К нам с Пашей в гостиницу приехали Сергей Павлович Королев и Мстислав Всеволодович Келдыш, президент Академии наук. Сергей Павлович говорит: «Мы уже заказали вам второй корабль, а этот сделаем беспилотником и запустим». И тут мы начали убеждать: Сергей Павлович, мы очень хорошо подготовлены, мы знаем этот корабль, мы готовы физически, давайте будем работать.

Мы даже не стали говорить, что американцы нас могут обогнать. В этом была наша мудрость не по возрасту: я думаю, если бы я так сказал, то Сергей Павлович подумал бы, что я несерьезный человек. Я сказал: мы только одних аварийных ситуаций проработали порядка трех тысяч. А Королев мне: «А в полете будет 3001-я. Но если вы знаете всё, вам это не страшно». И мы полетели. Этот эпизод в фильм вошел.

По сценарию, узнав о взрыве беспилотника, мы сидим в расстроенных чувствах, я наливаю коньяк. Но за это дело судить надо! У нас никогда такого не могло быть! Во-первых, нам было запрещено иметь алкоголь. Во-вторых, мы этим никогда себя не успокаивали. В-третьих, я коньяк не пью.

Устройство скафандра

Фото: Дмитрий ПОЛУХИН

Я говорю: давайте сделаем так, как было! Эпизод: где я беру большую физическую карту и наношу на нее трассу приземления. 17-18-19-й виток, отмечаю точки включения двигателей и точки посадки. И вот в это время заходит Королев: «Ну что, орёлики, чем занимаетесь?» - «Да я делаю то-то и то-то». – «А зачем? У нас есть для этого целый вычислительный комплекс». – «Знаете, полевая кухня это хорошо, но сухари в рюкзаке никогда не помешают».

- И эти расчеты, которые вы делали на земле, как назло, пригодились…

- Да. Я тогда карту сфотографировал, уменьшил до размера бортжурнала и взял с собой в полет. Когда отказала автоматическая система спуска, у меня все готовенькое было: вот сейчас идем в этой точке, в этой включаем двигатель, а здесь садимся. Главное, надо было вовремя сориентироваться и включить двигатель – корабль ведь летел со скоростью 28 тысяч километров в час. Мы сели с ошибкой всего 80 километров от точки, которую я рассчитал. Север Урала, недоступная в первые сутки спасения зона.

Картинки из тайги тоже были бы зрителям интересны. В космосе я минут десять пытался войти в корабль, боролся. Когда оказался внутри, открыл гермошлем, вытираю лицо, а пот тут же заливает глаза. Я не потливый человек, мне надо километров 5 пробежать в свитере, чтобы первая капля пота появилась. А здесь я 6 килограммов потерял.

И вот, когда мы благополучно приземлились в тайге, я говорю: «Знаешь, Паша, я замерзаю. У меня вода булькает в ногах». И мы при температуре -25 разделись догола, выжали белье. Я до сих пор не знаю, зачем это сделал Паша, он-то не выходил в космос и не потел. Но он понял, что ему надо участвовать вместе со мной, надо поддержать. Представьте эту картинку: ночная тайга, и два голых человека у космического аппарата выжимают белье. Чтобы не замерзнуть, мы отпороли от скафандров мягкую часть изоляции, надели, порезали стропы парашютные и ими перебинтовались. Вот такая картинка.

А потом нам сбросили с воздуха матрасы и котел на 500-600 литров. Мы в него снег набросали, костер развели. И вот картинка: закопченный космический корабль, костер под котлом, в котле сидят двое. Я тогда сказал: «Паша, и дым Отечества нам сладок и приятен». То, что с нами произошло в полете, а это была цепь аварий, и что было в тайге… Да такое не каждый фантаст придумает.