«Шалый малый» запел

Александр Мешков представил книгу "Мешок историй про шалого малого"

Фото: Виктор ЛЕВШАКОВ

Мела пурга по всей воронежской земле. Завывал зловещий ветер. Смеркалось. Пустынно было на улицах города. Редкий хозяин выгонит собаку в такое ненастье. Да и редкая хозяйка выгонит хозяина из хаты.

- Эх! (далее - ненормированное слово, инвективная вокатива) Не придут! - сокрушался Мешков. сидя на сцене, в пустом зале Дома Актеров.

- Придут, придут... - отзывалось эхо под сводами.

И они пришли! Стряхивая снег с валенок, снимая заиндевевшие зипуны и армяки, покрякивая с мороза: мужики, бабы, девки и парубки. Постепенно фойе заполнялось гостями. Не сдерживая нахлынувших чувств и набежавших слез, Писатель Мешков обнимает и целует гостей взасос, особенно усердствуя с девушками. Время от времени раздаются звуки: "Ха-ха-ха-ха" и возгласы "Ой! Не могу! Гля-кося!". Это гости смеются не над чувствами автора, а над карикатурами дипломата международных конкурсов, карикатуриста Ивана Анчукова. Он загодя развесил свои карикатуры, посвященные писателям. Радостью светилось лицо бенефицианта Мешкова, словно он только что получил Букера. Но, тем не менее, книги Александра Мешкова "Пичужки возвращаются" и "Мешок историй про шалого малого" раскупались споро, как беляши на ярмарке.

Фото: Виктор ЛЕВШАКОВ

- Мне килограмм вот этой, беленькой, взвесьте! - говорит длинноногая красавица.

- А вам 18 есть? - строго спрашивает подошедший справа Мешков.

- Мне - 39.

- Да ну! - брови писателя взмывают вверх, к затылку.

- Пластика! Ботекс! - поясняет спокойно красавица.

- Распишитесь, пожалуйста! - просит автора мужчина в джинсовой куртке. Мешков, важничая и кобенясь, расписывается.

- И напишите, что книга стоит две тыщи! Это для жены.

Мешков пишет: "Цена - 2 тысячи. Для жены".

Наконец зритель рассаживается согласно купленным билетам. На сцену выходит сам Мешков. Скромный. В слегка помятых джинсах.

- Друзья! Вы спросите: почему я не во фраке? А вы на время концерта представьте себя у меня на кухне. Мы сидим, пьем ром с чаем. Хорошо был бы я во фраке на кухне?

Тут Александр берет гитару. И тихим, задушевным голосом, исполенным вековой необъяснимой печали, поет:

- Ка-а-а-а-а-ждый из нас ходит в туалет. Ты, к примеру ка-а-а-а-а-а-ждый час, а я раз в сто лет....

Песня летит по залу, словно голубь мира, словно чарующая музыкальная мысль. Она залетает мохнатым шмелем в души гостей, опытяя эти души радостью соприкосновения с Прекрасным, заставляя их задуматься, успокоиться, и примириться с действительностью.

Александр Мешков рассказывал в этот дивный вечер о своих путешествиях, приключениях. Он откровенно, словно, перед следователями по особым делам, раскрывал детали путешествий, которые, по соображениям нравственнсти, не мог описать в газете. Его несло. Два часа промелькнули словно один. Но расходиться никто и не собьирался (по-видимому, ждали банкета) Еле уговорил их Мешков разойтися по домам.

- I'll come back! С новой книжкой! - пообещал он.