Премия Рунета-2020
Калининград
+11°
Boom metrics
Звезды5 августа 2020 13:55

Писатель Сергей Снегов: «Мы – народ великой мечты, идеи, но не исполнения»

5 августа исполняется 110 лет со дня рождения самого известного калининградского литератора
Характеризуя время, Серей Снегов писал: «Осторожность и смелость – вот что сегодня требуется от всех».

Характеризуя время, Серей Снегов писал: «Осторожность и смелость – вот что сегодня требуется от всех».

Фото: "КП" Архив

Официальная дата появления Снегова на свет – 5 августа 1910 года. Если перевести новый стиль на старый, получится, что он родился 23 июля 1910-го. Но в действительности это случилось еще на месяц раньше. Курьез своего рождения Снегов с присущим ему юмором описал в «Книге бытия»: «У писца церкви, где зафиксировали факт появления на свет еще одного раба божьего, почерк был со слишком красивыми завитушками». Так в результате июнь превратился в июль, а новорожденный «потерял прекрасный день рождения, получив взамен ничем не примечательное 23 июля».

Чем же примечательна истинная дата рождения Снегова? Как написал он сам, 23 июня по старому стилю – «замечательный языческий праздник Ивана Купала, когда наши предки повсюду разжигали костры и в нарядных одеждах, с венками на головах кричали и пели, прыгая через огонь и славя таким причудливым способом набравшее летнюю ярость светило». По его словам, «мать никогда не признавала злополучной описки в метрике, но паспортный режим неумолимо строг – я покорился, сохранив в себе привязанность к язычеству и тайное собратство с солнцем».

Туда, где холод и темно

«Собрат солнца» даже географически родился удачно – в солнечной Одессе. Однако он, одаренный и независимый, по тем временам изначально был в группе риска. А его еще угораздило философией увлечься, да замахнувшись на святое – позволил себе критически осмыслять марксизм-ленинизм. В итоге из Одессы пришлось, считай, бежать. Устроился в Ленинграде инженером на завод. Только он уже был с клеймом. В 1936-м его арестовали, обвинив в участии в контрреволюционной организации. Не признавая себя виновным, он сорвал запланированный открытый процесс. Что, впрочем, не помешало отправке в лагеря на десять лет. А потом, если выживешь, – вечная ссылка и поражение в правах.

Снегов прошел все круги гулаговского ада. А еще он, «собрат солнца», почти физически мучился там, где полгода – полярная ночь. Каждого возвращения светила Снегов ждал как праздника. А однажды… В тот день солнце впервые должно было ненадолго выглянуть из-за горизонта. Однако в их низине его еще не скоро увидишь. Ночью Снегов, который тогда уже имел льготу – был «расконвоированным», ушел далеко от лагеря на высокое место и оттуда увидел наконец солнце. То утро стало одним из самых счастливых…

Новая жизнь на новом месте

В 1953-м, будучи «всего лишь» ссыльным в Норильске, он ждал второго срока и отправки в лагерь на Белом море. Это была верная смерть. Но тут умер Сталин, и уже запущенный новый процесс остановился. А когда началась оттепель, «оказалось», что Снегов ни в чем не виноват. И его реабилитировали.

При этом он понимал, что и в философию, и в физику пути ему закрыты. И, начав в 45 лет новую жизнь, Снегов решил попытать счастья со своей третьей любовью – литературой. К слову, тогда и стал он Снеговым. По паспорту его фамилия – Штейн. А свой творческий псевдоним он взял в память о снежных краях, куда судьба забросила на два десятка лет.

Старт был блестящим. В 1955-м – реабилитация. И в том же году – первая публикация его рассказов. А уже в 1957-м увидел свет его первый роман. Да не где-нибудь – в журнале «Новый мир»! Тогда же он наконец вырвался на «материк». А именно – переехал в Калининград. Туда, где была хоть какая-то зацепка, – квартира тещи.

В 1959-м Снегова приняли в Союз писателей. В Калининградской области он стал лишь четвертым человеком с таким статусом, считавшимся весьма престижным. И у нас его тут же «поставили на место», раскритиковав за новый рассказ «Спор». Раньше это была бы прямая дорога назад в лагеря. К счастью, времена тогда уже изменились. Однако травить человека «из лучших побуждений» и сейчас не возбраняется, верно?

Фантастический реализм

Потом еще много было всякого. Меж тем в его семье подрастало двое детей, которых надо было кормить. Короче, не от хорошей жизни ушел Снегов в фантастику. Как он потом сам сформулирует, «пишу о будущем, потому что ни о прошлом, ни о настоящем много не нафантазируешь, а будущее для фантазии открыто; рисую общество, в котором самому хотелось бы жить, описываю героев, каких мне было бы приятно иметь в кругу моих приятелей, добрых знакомых. Я одарю их могуществом, о котором боги древности могли бы только мечтать».

И, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Именно вынужденный уход в «несерьезный жанр» принес ему славу. Хотя и здесь тоже было не просто, не сразу. Самая известная его книга – «Люди как боги». Ее общий тираж на сегодня – более миллиона экземпляров, она переведена на восемь языков. А ведь сперва ее заворачивали, считая недостаточно идеологически выдержанной.

Пророчил пришествие диктатора

Снегов умер 23 февраля 1994-го. Ему было уже 83. Тем не менее он отнюдь не «доживал», работал, строил планы. Читая его последнее интервью (оно вышло уже после смерти), не перестаешь удивляться, насколько Снегов актуален, как интересно мыслил, программно формулировал. Например, «мы – народ великой мечты, идеи, но не исполнения». А вот его ощущение о реалиях разгара 90-х: «Сегодня во имя благополучия России в будущем мы переживаем нищету».

До сих пор по-хорошему не понимаю: как при такой судьбе он сумел не озлобиться, не зациклиться на развенчании «проклятого прошлого» и написать столь чистую, светлую вещь – «Люди как боги»? Нет, про свои злоключения длиною в двадцать лет он потом все же написал – в книге «В середине века». Но, несмотря на все описанные там свинцовые мерзости жизни, и от нее остается какое-то светлое впечатление. Наверное, потому, что видишь: даже в той жути можно было оставаться человеком.

А еще незадолго до ухода Снегов успел закончить «Диктатора». Необычную, мощную книгу, в которой есть и хороший язык, и увлекательный сюжет, и глубокая философия. Не говоря о том, что роман написан словно вчера. И, читая эту вроде бы фантастику, часто ловишь себя на том, что проводишь параллели с окружающей действительностью.