Валентин Гафт: «В первый день войны поезд, на котором мы должны были ехать с семьей, разбомбили»

Валентин Гафт: воспоминания о войне

Фото: РИА Новости

Когда началась война, маленькому Вале Гафту не было еще и шести лет. Его семья жила тогда в Сокольниках, на улице Матросская тишина. Отец, адвокат, ушел на фронт добровольцем. Вернулся в самом конце войны майором - с ранением в голову несколько месяцев пролежал в одном из московских госпиталей.

Что из военного детства больше всего врезалось в память? Знаменитый актер Валентин Иосифович в разговоре с корреспондентом «Комсомолки» вспомнил о многом.

***

- 21 июня 1941-го мы собирались выехать на Украину всей семьей к родным. Но 21-го мы не уехали, потому что билеты оказались на 22-е. А 22-го утром выступил Молотов и объявил, что началась война. Поезд, на котором мы должны были ехать, наверняка разбомбили. Судьба!

***

- Началась война. Тревога и волнение взрослых передавалось мне тоже. Мне казалось, что будет война и я ее увижу под окном, за забором напротив. С одной стороны наши, с другой - фашисты. И мы конечно победим, потому что у нас сильные собаки и пограничники.

Уходили на фронт отец и брат. Я помню, как провожал в армию своего двоюродного брата. Я ему был по пояс. Обнял сильно. И прислонился лбом к его железной пряжке. По-моему, в первый раз жизни осознал, что я плачу. Но не от обиды, а от горя, от того, что брат идет на войну.

Под Москвой его всего изранило, изрешетило. Остался на всю жизнь без легкого и с одной ногой. Недавно умер, к сожалению. Человек был замечательный. За прекрасное шел в бой, за прекрасное пострадал и остался человеком! У меня остался от него томик Пушкина, 37 года издания. Всегда листаю Пушкина и вспоминаю его.

***

- У матери в семье было 13 детей, из мужиков остались только двое. Один ее брат вместе с сыном, которому было всего 18 лет, погибли под Сталинградом. Она год после войны ходила на Белорусский вокзал встречать их. Напрасно.

***

- Я не знаю, прочтет ли он это в газете, Логинов Витька. Но я помню, как закричала его мать, когда ей в очереди отдали извещение, что убит Витин папа, ее муж. Запомнил, как она выла, идя домой. Этот вой до сих пор стоит у меня в ушах. Вот это была война.

***

- Недалеко от нашего дома пленные немцы строили завод. Я вглядывался и пытался увидеть в них злодеев. Но у них были лица обычных людей. Но ведь ТАМ они расстреливали таких, как я. Вот эти же люди! И я не понимал, как же разобраться в людях?

Когда видел в газетах фотографии немцев, я хватал вилку и бил. Колол и бил, этих убийц. А тут из дома брал хлеб с котлетами, которые мать делала, и тихо, чтоб она не знала, выходил и через забор протягивал им. Они как-то сразу не брали. Улыбались, добрые, с хорошими глазами... Вот так я случайно возлюбил врагов своих.

***

- Когда я исполнял в кино или театре роли военных, я хотел быть похожим на отца. Он прошел почти всю войну. В 44-м мы с матерью были у него в госпитале. Лица его я не видел, он был забинтован. Это было сильней всего. Он никогда не говорил много. Но следы войны остались у него на лице. Когда играл военных, я представлял, как бы отец это сделал. И точно знаю, что он бы сыграл лучше меня.

***

- С теткой моей прекрасной мы поехали 9 мая на Красную площадь. Никто никого не давил. Всем хватало места. В небе на аэростате висел портрет огромный Иосифа Виссарионовича. Я помню лыжные палки, а на них галоши. Их кто-то потерял.

Люди пели, играли, танцевали, смеялись. Но давки не было. Никому даже в голову не приходило ругаться.

Неужели, это были другие люди? Да, другие. Потому что победили! Потому что горе и радость слились вместе. Побеждала надежда. Надо же - победить такого врага. Это невероятно. Это было. И мы - потомки этих людей!

Чего стоила эта победа? Представить себе трудно. Это что-то космическое. Но это человеческое.

Их осталось мало, ветеранов. Как же научиться это беречь, помнить? Что-то надо в себе всколыхнуть в эти дни. Смотришь, и не веришь, ком в горле.

Когда слышишь слова: слава павшим за родину. Ах, какие страшные, какие красивые слова!